Поцелуй Однажды: Глава Мафии (СИ) - Манилова Ольга

Ха-ха.

В арендованной квартире отопление оказывается, естественно, неработающим, но вместо того, чтобы вскрывать ложь хозяина, она заказывает два обогревателя. Доставка которых слишком дорогая, но у них с Петей теперь получше с денежными ресурсами.

Тем более, Морозов подкинул два заказа на другой сайт.

И следующие два дня Кира проводит в крепких объятьях работы. Даже не сует нос в дела Пети, снова погрузившегося в кодирование.

Поэтому в магазин она бредет поздним вечером и расплачивается за это пылкой встречей с гопниками. Было бы смешно, коли не было бы так грустно. Три дня в ПГТ Остроге и пожалуйста, — бонжур, гопота!

Кира сразу отдает им серебро и тысячи три. И вот это вот — оно. Раньше бы точно вляпалась в разборки с ними. Или что-нибудь еще. А теперь Кира, видимо, взрослая. Другие в двадцать шесть уже детей на линейку собирают, а она, видите ли, поумнела.

Иными словами, сломал, наверно, Карелин ее.

Ночью Петя будит сестру, опасаясь ее одышки и беспокойства во сне. Ей нужно больше пяти минут, чтобы сориентироваться, где она и что брат говорит. Ей-Богу, словно сердечница уже.

Ей точно снились запутанные, странные сны, в одном из них за окном напротив стоял мужчина. Его силуэт словно промелькнул, мазком прогоняя сон из яви, но вскоре Кира снова провалилась в отдых, а по утру помнит только одну путаницу из образов.

Морозов звонит, когда через пару часов она заворачивает из своего двора в соседний.

— Слушай-слушай, Норушка, здесь на носу прямо бомба. Бомбище. Нет, я серьезно.

У него каждый поход депутатов в сауну — это бомбы обратного отсчета, поэтому…

— Только не говори, что Бездомный подает на кого-то в суд небесной канцелярии, потому что его обидели другие воры.

Журналист цокает языком.

— Ну что ты. Ладно, прямо говорить и впрямь нехорошо, хотя думаю завтра точно везде сольют. Знаешь, у нас в большом, главном городе есть птица важного полета. Ну допустим, как ладонь сжать и потрясти…

… Кулаком. Василий «Кулак» Кулаков, король столицы.

Кира не замечает, как останавливается. Язык приходится отлеплять от неба.

— Что… что дальше? С ним? Я… поняла тебя.

— Началась настоящая война, — напевает Морозов, и, может быть, перекладывает телефон из одной руки в другую. — Слушай, такого миллион лет не было. Все уже забыли про пиф паф от братьев наших… беспокойных. А тут такое. Говорят, раньше оказывается покушение было на наш кусок дерева, ну ты поняла…

Она не смогла бы ничего ответить даже под дулом пистолета. Кусок дерева — это Брус, и покушение произошло на него. На них с Кирой. В машине, где «ее быть не должно было».

— … а вообще, может быть не куска дерева, кстати. Может быть, и крюк, да? Кусок дерева или крюк-гак, вот в чем вопрос. В общем, вчера тот, кто из большого города, положил прямо целую роту бойцов куска дерева. Расхерачил какой-то там базовый пункт и сжег, хм, стратегическое здание. Дальнее какое-то. В общем, это объявление войны должно быть.

— Правда? — не своим голосом спрашивает она, чтобы хоть как-то отреагировать.

— Угу, — тянет Морозов, — разошлись ребята однако. А такие спокойные последние семь лет были. Все думали скоро файф-о-клок организуют друг для друга вместо стрелок, а там рукой подать до приема британской королевы. А теперь — пиф паф. Надо разнюхать почему же.

— Ннадо, — выдавливает Кира. — Ничего себе. Вот это новость. Леша… я тебе перезвоню чуть позже, давай.

Влажная почва, изуродованная мусором, чудится ей плавящейся — она только смотрит на нее, ведь сама стоит на асфальтированной дорожке. Промозглый ветер обдувает причудливо одной стороной, словно исчезая, как только подбирается ко второй половине тела.

Полноценная война? Какого черта? Неужели Карелин действительно подставил Кулакова раньше, наводя на того прокуратору, чтобы обвинить в расправе над долинскими?

Все указывает на это, но нет-нет-нет. Быть такого не может. Зачем ему это все, и такой исход Карелин предусмотрел бы первым делом.

Кира так и знала, что обстрел машины только Кулак способен устроить. Больше рискнуть некому.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Не стоило заканчивать разговор с Морозовым так быстро. В хорошем настроении тот мог бы выболтать намного больше, чем обычно.

Да, не стоило бросать трубку, потому что больше ничего Кира не узнает.

Она и позвонить ему позже не сможет.

Потому что ее хватают сзади скоординированно и четко, зажимая рот рукой. Ужас, заковывающий щипцами почему-то виски, столь мгновенен и абсолютен, что она находится едва ли не на пороге обморока.

Нет, нет, нет! Кто бы это ни был — нет! Надо искать силы бороться, но Кира ведь так устала от всего этого… Нет, придется найти усилие противостоять!

Кира не успевает даже взбрыкнуться, как ее тело поднимают и отправляют одним махом в салон минивэна, только что въехавшего во двор.

Глава 34 КАРЕЛИН

Надо бы подойти к зеркалу, но он, как всегда, полагается на тактильные ощущения. Края раны остаются прежними, нагноения вроде нет, и он даже согласен сменить повязку.

Приставленный док и так лечит его по пятам — проходу не дает — так что обойдутся на сей раз.

Все они обойдутся.

Не сдохнет он от заражения крови, ну а если начнет подыхать — так все это быстро закончится.

Быстро — это в их делах синоним проблемы.

Но они, все и всегда, независимо от стороны конфликта, хотят быстро и четко, и поэтому Карелин изначально заставлял себя тормозить. Преимущество хоть в чем-то не помешает.

Он не зовет дока менять марлю или что это вообще такое — достало конкретно. Находит вату в уборной, ну и сойдет.

Пистолет под брошенной на тахту толстовкой блестит черным обрубком под тусклым освещением недокомнаты. Роман возвращается к тому самому разговору.

Как по замкнутому кругу возвращается, но разорвать бесконечность повторения — сдохнуть, наверно.

Он может только тот разговор перекапывать и пережевывать. Каждый раз долбанная ночь решений перекрывает остальные воспоминания. Он не может позволить остальной памяти существовать. Рубит жадные нити образов, что вылазят по краям, тянутся отчаянными связками — а вот она нахмурилась тогда, а вот она обернулась на балконе, а вот она, она, она…

Возвращается к тому разговору по тому плану той ночью. Когда видел ее в послед… Разговор нужно обдумать. Еще раз и еще раз. Тогда Лешей и Сан Сергеевич…

… собираются в подвале театральной студии, пустующей в нескольких кварталах от Кузнечной.

Фиговый свет даже успокаивает: у Карелина снова болят глаза, и полумрак — передышка.

— Ну че, че, а? Крути, ни крути, это тупо подстава, а он ведь теперь просто вряд ли отступит.

— Мансы не накручивай и не надо всем голову беременную делать, — кряхтит Сан Сергеевич. Он пытается устроиться на допотопном стуле, чтобы закурить.

— У подставы должен быть бенефициар, — говорит Брус спокойно, — Найдем его, это шанс. Но, да, Кулак уже не отступит.

Спокойно, а внутри — Хиросима. Все пути ведут к одному сценарию. Сама жалкая часть его надеялась тут услышать свежий подход к назревающему пиздецу. Найти альтернативный вариант.

Но из свежевыкопанной ямы, над которой кто-то стоит и смотрит на тебя, обычно способов выбраться только два.

— И сколько еще ждать, ты думаешь, Рома? — шмыгает носом Лешей. Остается уповать, что тут обошлось без кокса, хоть соображает зам на голову с приходом даже лучше обычного. Но желательно без перегибов в такой момент.

— Не думаю. Потому что не знаю. Я областного прокурора подгонять не могу вот сейчас. Может это и он сам. Я еще кое-что жду.

Связи в администрации он всегда берег на дикий случай. Выгореть-то может. Только опять же риск, что бенефициаром и есть администрация. Спусковой крючок всей неразберихи — это смена высшей власти, и новой власти на Кулака и на Бруса начхать.

Вопрос — на кого начхать сильнее.

Василий убежден, что Карелин изначально вел двойную игру, и что в конечном итоге предупреждающе натравил на Кулака шавок в погонах.