Филарет – Патриарх Московский (книга вторая) - Михаил Васильевич Шелест

а Василий улыбнулся.

— Яковлевы, кстати, умнее вас Романовых оказались. Дядька Василий не даст соврать. Почти все освоили простой счёт. Дело за малым осталось.

Все посмотрели на Василия и тот тоже растеряно зарделся.

1 Человек — мужчина (старорусский).

* * *

1 — Хламида — у древних греков мужская верхняя одежда, изготовлявшаяся из шерстяной ткани. Хламида представляла собой продолговатую мантию. Здесь — простой плащ-накидка странников.

Глава 24

Царь на время забыл Федюню, и попаданец погрузился в собственную жизнь. К своей усадьбе на Немецкой слободе Фёдор за счёт казны прикупил три соседские и прилегающий к ним заболоченный кусок земли, аж до старицы Москва-реки. Он помнил, что южные пригороды столицы подвергнутся разграблению и сожжению крымским ханом Гиреем в 1571 году, но не опасался этого, так как рассчитывал к нашествию крымчаков подготовиться.

Земли, которые он приобрёл примерно на пятьдесят процентов находились в собственности царской казны, но были сильно заболочены, и были подарены Фёдору царём Иваном Васильевичем, когда тот узнал, для чего они будут использованы.

Участок получился большой, практически от моста до моста, соединявших через старицу Болотный остров с заболоченным «материком» в южной его части. На мостах Фёдор решил ставить плотины, а старицу расчистить и сделать из неё отводной канал, спасавший бы Москву от затопления во время паводков, случавшихся примерно раз в десять лет и смывавших все постройки правого берега реки и левого от Кремля до устья Яузы.

Фёдор знал, что проблема разлива Москва-реки была решена таким же образом в конце восемнадцатого века при правлении царицы Екатерины Второй. Тогда наводнением смыло каменный мост и для его восстановления решили отвести воду из основного русла расчистив старицу. Ныне болотистые земли после осушения Фёдор решил использовать для собственного сада-огорода, а выбранную из старицы землю — для удобрения.

Ещё зимой Фёдор осмотрел земли «Болотного острова», где поставил казённый кабак, и предложил Ивану Васильевичу свой проект. Царь подумал некоторое время и согласился. Сразу напротив Кремля за Москва-рекой раскинулись, так называемые, «великокняжеские сады», которые также периодически смывались рекой, а Фёдор гарантировал полное осушение и «неприступность» этих земель для воды.

С зимы работы и начались. Без особого плана Фёдор нагнал на «остров» бездомных и попрошаек, пообещав им вечерний ужин с чаркой водки, жильё и копейку в сутки. Заселил их в палатки, шитые из гуттаперчевого брезента, проходившие контрольные испытания, жильё утеплил печками-буржуйками, назначил десятников из военных-инвалидов и очертил перечень работ.

Вскоре, кроме бездомных, на работы стали проситься стрельцы. Многие из них умели работать не только кайлом и лопатой, но и другим инструментом, а нужны были и плотники, и каменщики.

За зиму была построена две плотины, отсекающих старицу от основного русла, поведены работы по расчистке территории от мусора, заготовили инвентарь и материалы, разложив их на огороженном изгородью и охраняемом стрельцами складе. С весенним таянием снегов и оказалось, что, благодаря плотинам, новоприобретённые Фёдором земли остались вполне пригодными для огорода.

На них ещё зимой убрали весь лес и подлесок, стащили весь деревянный мусор, который весной и сожгли, а сжегши, распахали, а в конце апреля засеяли и засадили овощами и бобовыми.

По всей длине будущего канала к концу мая вбили сваи. Земля была влажной и сваи входили в неё, как в масло. Когда она высохнет и окаменеет сваи останутся стоять как якоря, к которым будет крепиться «набережная».

Как не странно, с наступлением весны рабочих не убавилось, а прибавилось. Многие голодающие по весне крестьянские общины, прознав про «Московские работы», послали общинников на заработки, выторговав у Фёдора повышение оклада. Тот не «ничтоже сумяшеся» в согласии будущих работников поставил им условие выполнения необходимого объема работ за определённые деньги. Тогда приехали ещё работники из сёл и деревень, и к началу июня обводной канал был готов. Таким образом всего у Фёдора в собственности оказалось чуть больше ста четей прекрасно удобренной земли, часть из которой — по правому берегу канала — он отвел под сады и огороды, пастбищные луга и сенокос, а часть — по левому берегу — под склады, мастерские, кузни и иные промыслы. В собственности у него оказался и сам канал с одиннадцатью арочными мостами.

Иван Васильевич, заехавший по пути из Коломенского к Фёдору, не узнал его усадьбу, теперь больше напоминавшую небольшой Кремль и сильно удивился, увидев искусственное русло глубиной три метра и шириной около двадцати, водой пока ещё не заполненное, берега которого прямо сейчас укреплялись камнем.

— Доброе дело сладил, Федюня! — сказал государь, оглядывая сооружение. — Горазд ты, оказывается, не токма словесы плести, но и реки поворачивать! Гора-а-азд…

Царь стоял на первом каменном мосту, соединявшему западный край теперь уже действительно острова и смотрел на плотину, надёжно сдерживающую напор водного потока.

— Ты и берег реки укрепил и поднял! Разумно!

— Пристань там ставить буду, а в конце канала сухой док. Помнишь я рассказывал?

— Как не помнить. Но ты говорил, что воду нечем откачивать.

— Придумал я. Вернее, вспомнил. Поколдовал немного, порисовал… Отлили уже насос, подогнали и опробовали. Качает так, что шуба заворачивается.

— Что заворачивается? Шуба? При чём тут шуба?

— Да, это я так… Присказка, — Фёдор смутился.

Его охватила эйфория, связанная с прибытием царя, с возможностью показать выстроенное непосильным трудом, и он понял, что перестал сдерживаться в разговоре с самодержцем, а это было неправильно. Неправильно, в смысле «опасно». Фёдор увидел заинтересованно-оценивающий взгляд Ивана Васильевича.

— Присказка? А сказка? — рассмеялся царь-государь. — Как там ты говорил: «Быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается?» Как с делами нашими, государевыми? Много заговорщиков выявил?

— Много, государь. Мало кто из князей и бояр не в заговоре. Кто-то против тебя, а кто за тебя. Да, то новостью тебе не станет, ведь отписывал тебе обо всём. В службе уже почти пять сотен человек. Гришку Бельского привлёк к службе. Той, что народу видна, государь.

— Да-да… Читал. Помню. И как он?

— Набрал Гришка быстро триста человек. Настропалил их. Сыск наладил. Знать уже боится его, ибо приходит не стесняясь и словом государевым — твоим то бишь — опрашивает их на предмет измены, а те и рады на врагов наговорить. Своих людишек я ему подсунул грамоту знающих. Он их к себе приблизил, потому многое про него знаю. Землю роет, Малюта, но всё спрашивает, когда к тебе на доклад его позовут. Сильно тебе понравиться хочет.