Самый младший лейтенант - Юрий Валин

  Из личного разговора:

   ...Твои требования по увеличению штата и технической базы поддержал целиком и полностью. Но реально что-либо получите не раньше начала следующего года. Если повезет. А с Ливадией нехорошо вышло. Красивое место. Бывал я там при Союзе. Ну, ладно, парк практически уцелел, а дворец "Незалежная" отстроит, когда разбогатеет. В конце концов, мы на такой разгром культурных ценностей официальной санкции не давали, верно? Хотя все равно нехорошо. Хм, ладно, проехали. Накарябай, наконец, представление по поощрению личного состава. Кстати, собирается Мезина продлять контракт или нет? Надоел ты мне со своей красавицей, слов нет. По её заказу наши коллеги глубокую разработку продолжают. Слово мы сдержим, тут вопроса нет. Но если уйдет наша леди, где мы еще такую блондинистую ведьму найдем? Умеешь ты, Сан Саныч, штучных девиц подбирать...

Часть вторая Восьмая лодка

27 марта 1944 года       Подбитый танк немцы, наконец изловчились и отволокли к домам. Урчал, надрывался двигатель тягача, пахали раскисшую землю гусеницы. Напоследок Т-III развернул башню и ахнул по зданию конторы фугасным. Попал пальцем в небо, - снаряд пробил стену элеватора, где никого из советских десантников не было. Оно, конечно, - попробуй в таком дыму рассмотри.    Старший краснофлотец, лежащий у пробитой над самой землей амбразуры, слезящиеся глаза старался не тереть. Промыть бы. Вода во флягах еще есть, только тратить её на такую роскошь как водные процедуры вовсе и ни к чему. Вдруг еще повоевать удастся?    От отошедших танков осталась лишь разбитая гусеница, вытянувшаяся расплющенной змеей на взрытой земле. Левее железнодорожной насыпи гансы валялись густо, кто-то там еще шевелился, дым прибивало к земле, накрывало трупы и раненых удушливой завесой. Пусть отползают. Патроны еще понадобятся. Жаль, "панцер" доконать было нечем, - ПТР уже разбило, с гранатами не подберешься. Теперь одна задача - сечь немчуру двуногую, да ждать когда самого добьют.    Это была девятая атака. Два вчерашних, утренних наскока, можно не считать, - тогда 'гансы' еще никак уверовать не могли, что в порт натуральный русский десант явился.    Морская пехота держалась тридцать четыре часа. Неполная рота автоматчиков 384-го ОБМП[10] . Шестьдесят восемь человек, три ПТР, четыре ручных пулемета и станкач.    Сейчас, к полудню, мало что осталось. Станковый, здорово помогавший из здания конторы, молчал уже часа два. Но сама контора держалась - огрызался из развалин "дегтярь" и автоматы. Братва в дело ушла опытная, новобранцев не брали. Мощное здание конторы, позиция за остатками забора у насыпи, да здесь, - в развалинах толстостенного сарая, больше похожего на блокгауз, воевали до последнего. Артиллерия армейцев старалась поддерживать, 122-мм корпусные клали снаряды точно, словно корректировал кто. Только корректировать было уже некому - рацию, вместе с обоими радистами, еще утром накрыло прямым попаданием. Но дальнобойная батарея все равно работает точно - не иначе кто-то из флотских у них над душой стоит.    Вообще было тяжко. Хана, если честно, морской пехоте. Город, считай свой, корабельный, - где, как не здесь братве загибаться? Широкий лиман, чуть выше по течению сливаются Буг и Ингул. Дельные верфи до войны в городе были. Один черт, обидно погибать. Свои, должно быть, уже в пригородах дерутся. Только, видно не успеют. Уж очень минометы досаждают. Притаранили "гансы" два "шестиствольных"[11] , и дают прикурить. Вот, завыло, загнусавило...    Тяжелые мины легли с перелетом, лишь одна задела осколками угол полуразбитого конторского здания. Сейчас прицел подправят, еще залп уложат, а потом проверять полезут. Мины немец сейчас бережет. Не тот ганс пошел, скаредный стал, гадюка.    Окраину порта, ту, что за железнодорожной веткой, накрыла серия 122-миллиметровых. Не забывает бог войны, - как в корзину снаряды кладет, - где-то там немцы свои шестиствольные каракатицы и пристроили. Видно есть бог на небе. Или он сейчас на "огневой" командует?    В бога старший краснофлотец не верил, поэтому глянул на соседа, - Юрик зря не высовывался, сосредоточенно снаряжал автоматный диск. Остальная братва тоже не паниковала, - четверо отвоевавшихся лежали под стеной, накрытые плащ-палатками. И раненый Мишка молчал, - может, уже и отмучился.    Шестиствольные "ишаки" промолчали, зато после паузы из-за насыпи и от домов полезли опасливо пригибающиеся гансы. И то дело.    Прошло еще полчаса. Дальше, у причалов ремзавода, кто-то подал признаки жизни. Стреляли яростно, хоть и коротко. Нет, это не армейцы. Видно, кто-то из братвы. Чего в стороне-то оказался? Так всегда в десанте - хрен поймешь кто, где и откуда.    Старший краснофлотец нежно протер затвор винтовки. Дым от удушливых шашек, что накидали гансы в прошлую атаку, почти развеялся. Можно и работать с толком....       Сквозь тянущийся над землей едкий дым сияло яркое и холодное весеннее солнце. Подсушит и землю влажную и кровь пролитую...      

12:20  

Порт города Николаева

21 апреля 201? года (по координатной сетке "ноля")      Как-то не так и не этак. Думать не получалось. "Фигня полная", как любит говаривать временно отсутствующая товарищ Мезина.    Женька вздохнул, отправил ноутбук в спящий режим, и пошел менять род деятельности. Спорт-уголок был открыт, и рядовой Земляков с ходу заехал ногой в живот "гиммлеру". Манекен принял атаку с истинно арийской стойкостью, только закачал красной лысой головой. Женька добавил баварцу еще разок, и скинул с себя камуфляжную куртку. Пропотеть и сгинет умственная усталость.    Пропотеть удалось быстро, но смутное беспокойство все равно осталось. Видимо, "колбасить" начинает.    Операция предстояла мгновенная, хорошо продуманная-просчитанная. Не прогулка, естественно, но больше риска в самом "прыжке". Тут начальство совершенно право и возразить нечего. Расчетное время выполнения задачи - 16 часов, плюс-минус еще часок.    Не в хронометраже дело.    Женька попытался сломать "гиммлеру" коленную чашечку, но шеф СС даже не поморщился, - единственная "нога" манекена и не такое видывала. Лишь вздрогнул гад, надменно выпрямляя потертую спину.    Отдуваясь, Земляков отошел к мату на стене, и немножко повыбил пыль из него.    Хреново. Как не трактуй, хреново.    Испытывал рядовой Земляков неопределенное недовольство по отношению к собственному руководству. Чувство абсолютно глупое и смешное в любом случае.    Новый начальник оперативной группы старший лейтенант Толкунов был каким-то не таким. Формулировка идиотская, но так уж получалось. В конце концов, Женька за свою короткую воинскую службу повидал уйму офицеров, командиров и прочих старших чинов. Даже сам какое-то время звездочки на погонах носил. Кстати, не слишком-то понравилось.    А старлею Толкунову собственные погоны нравились. Был старший лейтенант молод, тренирован и имел основания считать себя просто созданным для службы в Отделе. Крепкий спортивный парень, успевший повоевать в горах и заработать вполне заслуженную государственную награду. Образованный, имеющий неплохое представление о ТОЙ войне. Вероятно, смелый, раз излучает такую готовность и уверенность. Внешность приятная, не красавчик, но улыбка располагающая...    Тьфу! Улыбка-то причем? Ну, очаровала его самого Катерина, - что здесь удивительного? Начальница опьяняюще воздействует на девяносто процентов мужчин. Еще хорошо, что большинству самцов удается прочувствовать, что лучше подальше держаться. Да, Екатерина Георгиевна у нас вовсе не девушка, а черт знает что такое.    Короче говоря, о ревности забудем. Рядовой Земляков - человек адекватный, начальницу уважает и даже очень. Посему с интересом понаблюдает: воспользуется ли Катерина свежатиной, или сразу исчерпывающего пинка товарищу Толкунову выпишет.    Что в нем все-таки не так? Что-то со службой связанное. Трудно уловить. Одни ощущения. Ощущения - это интуиция или нет? Ты, Земляков, как собака Павлова - одни слюни и нечленораздельное рычание.    Женька вспомнил улицу Академика Павлова, дым горящего города и озлобился. Нашел тему для раздумий. Приказ на создание оперативной группы прочел? Расписался? Готовиться начал? Вот над выполнением задачи и нужно думать. С Толкуновым идти, значит с Толкуновым. Посмотрим, как он там улыбаться будет.    Левой, левой, - она слабее. Коленом и ногой. Быстрее! "Медленный - значит мертвый", - говорит начальница и она права. Как всегда. Кулаки ныли, хотя бил правильно.    Женька подхватил со стеллажа черенок малой саперной лопатки. Подручными средствами...    Там опять весна. Здесь - два месяца прошло, Там - целый год. Прыжок будет с двойной коррекцией. Сложно. Расчетная группа ноет, пытается заранее застраховаться от ошибок. Компьютерный Шурик вчера за чаем вздыхал горестно, бубнил о нехороших предчувствиях. Но никакой интуиции у него нет. Один вполне простительный страх за собственную задницу.    По заднице бить не будем. Глаза - горло - пах. Начальница научит, она столько кастраций провела - страшно подумать. Манекен качался, кряхтел.    Прыгнем. Туда и обратно, как в доброй сказке об изъятии материальных ценностей у всяких там драконов-курильщиков и прочих сомнительных типов. Прыгнем, и все будет нормально. А с чем тогда будет не нормально? И что тебе, Земляков, неймется? Нормальный старлей, лично тебя не дергал, "строить" не пытался. Комендачей, конечно, вздрючил, но они сами вечно нарываются.    Надо бы посоветоваться. Катька приедет, с ней поговорить. Вроде бы неудобно. Посмеется начальница. С майором? У него, вообще-то, проблем и так хватает. К тому же начальство и само разобраться способно. У него, у начальства, опыт и выслуга лет...    - Слушай, ты инвентарь доконаешь, - в дверях спорт-уголка стоял Сан Саныч.    - Виноват, - Женька опустил колышек и принялся заправлять футболку.    - Мне вашего "гиммлера" не жалко, - пояснил майор. - Но добьете куклу, будете бегать, искать замену. До осени официально ничего нам не дадут. А в ежедневном спарринге Екатерина тебе за неделю множественные переломы обеспечит.    - Ну что вы, Сан Саныч, она со мной осторожно, - поспешно заверил Женька. - Как с цыпленком.    Майор хмыкнул:    - Скромность украшает интеллигентного человека. Когда вы тут разминаетесь на кошках и цыплятах, мне дверь приходиться закрывать. Невозможно по телефону разговаривать - сплошь нецензурная лексика и грохот. Истинный штурм рейхсканцелярии.    - Виноват. Как-то не осознаем. Сделаю выводы, - заверил Женька.    Майор смотрел с интересом:    - Евгений, что-то мне эта интонация знакома. Учти, что наглая готовность признать вину весьма часто разочаровывает вышестоящее руководство. Никакого, понимаешь, повода провести длинную и увлекательную воспитательную беседу. Не уподобляйся. В конце концов, ты не блондинка.    - Товарищ старший сержант тоже не совсем блондинка, - пробормотал Женька. - Это у нее камуфляж. А насчет шума - я искренне.    - Верю. Хамить ты не любишь, за что тебе отдельное персональное спасибо. Приводи себя в порядок, и побеседуем о делах насущных, пока туристы не прибыли.    Туристы - это Катерина и поехавший ее встречать старлей. Сам вызвался, куртуазный маньерист. Сан Саныч должно быть счел, что общение в неформальной обстановке сблизит товарищей командиров. Времени было в обрез. Действия со сдвигом даты старта относительно "кальки" почему-то от спешки не освобождали.    Вместе с майором прошли-проверили поминутно первый этап операции. Всё вроде было понятно, обсудили возможные осложнения, ничего нового не придумали. Сан Саныч глянул на часы:    - Сколько можно добираться из Шереметьево?    - Так Ленинградка, сами знаете, - Женька усердно изучал карту лимана.    Странное дело. Можно быть уверенным, - Сан Саныч с начальницей в близких интимных отношениях никогда не состоял. Просто так переживает, бескорыстно. Следовательно, можно и с самыми яркими блондинками дружить. Иришка, чудная девчонка, верить отказывается. У неё в университете слишком всерьез дедушку Фрейда изучают. Научная интеллигенция, ничего не поделаешь. Впрочем, Иришка всегда говорит ерунду, а делает правильно.    Пискнул датчик сигнализации на входной двери, застучали шаги. Вернулись. Топал, конечно, Толкунов, а вот это игривое постукивание - неужели на каблуках Катерина?    - Привет вооруженным силам! - ослепительно улыбающаяся начальница ступила в кабинет, поставила на стеллаж звякнувший пакет. - Привет из дивной долины дьюти-фри.    За начальницей вошел Толкунов, галантно несший рюкзачок путешественницы    - Это еще что такое? - заворчал Сан Саныч, осуждающе кивая на пакет.    - До праздника боезапас постоит, - сказала Катрин, и, неожиданно обхватив командира за шею, чмокнула в щеку.    Изумлялся Сан Саныч редко. Женька не без удовольствия покосился на офигевшего начальника, но тут наставница взяла и поцеловала самого Землякова в щеку. Пахло от Катрин какими-то изумительными мексиканско-пряными духами. Мелькнула мысль, что старикан Зигмунд был не так уж неправ в своей психосексуальной категоричности.    - Вижу, настроение бодрое, - заметил опомнившийся Сан Саныч. - Как малая родина?    - Стоит. Капиталистическое разложение еще далековато от нужной кондиции, так что с вторжением за океан придется повременить, - Катрин улыбалась. - Мы работать будем?    - Евгений, чайник включи, - распорядился майор. - Дух переводим, и озвучиваем назревшие мысли.       Женька успел налить чайник и подсыпать в корзинку сушек.    В коридоре майор тихо спросил у Катрин:    - Это что за эскапады?    - Шалю, - довольно мрачно сказала начальница. - Нельзя, что ли?    - Глупо. Не ладите со старлеем, что ли?    Начальница промолчала. Вошли в кубрик. Катрин ухватила личную кружку с мрачной картинкой изображающей таинственные развалины среди дремучего леса:    - Между прочим, все три дня меня какой-то бурдой поили. Нет за океаном нормальной заварки с веником и пылью.    - Угм, - согласился майор.    Катрин прислушалась к коридору, - Толкунов все переодевался, - и вполголоса сказала:    - Вы меня извините, коллеги. Я от избытка чувств. Во-первых, соскучилась, во-вторых, достал мальчик меня. Лучше бы я на автобусе с метро добралась. Евгений, ты лопухи как-то прикрой...    Женька уши затыкать не стал, отошел к раковине и принялся мыть чашку.    - Антипатия, - хмуро сказала начальница. - Неправильный он человек. И не в сексуальных иллюзиях дело. С кем не бывает...    - Ну-ну, - подбодрил майор.    - Всё. Ничего разумного добавить не могу. Смутная антипатия. И раньше присутствовала, а в аэропорту, как его улыбающуюся физиономию и цветы увидела, так окончательно прониклась.    - Очень убедительно, - сухо заметил Сан Саныч.    - Женские бредни. Возможно, последствие длинного трансатлантического перелета. Так мне промолчать, что ли?    - Нет, молчать не нужно.    - Товарищ майор, - сказал Женька от раковины. - Я тоже.    - Что "тоже"?    - Молчать мне нужно или нет?    - Ясно, - майор придвинул сахарницу. - Доконали вы меня. Кандидатура спущена нам сверху, биометрические данные у человека идеальные. Что прикажите делать? Как отводить?    - Фиг его знает. Есть ощущение, что сработаться будет трудно, - прямо сказала Катрин. - Улыбка у него театральная.    - А вам кого предоставить с нужной улыбкой? Бреда Пита с Анжелиной?    - Нет, эти многодетные и отвлекать будут, - живо отмела кандидатуры начальница. - Сан Саныч, ты не серчай. Может, все нормально будет. Сходим, проверим. Возможно, Толкунов просто какие-то отвлеченные неприятные ассоциации вызывает. Жень, у тебя что-то определенное?    - Никак нет. Просто вы меня с интуицией смутили. Вот и тужусь.    - Милая у нас служба, - с горечью заметил майор. - Ладно, спасибо, что не постеснялись высказаться. Теперь не обижайтесь, с психологом придется побеседовать. Не для вправки мозгов, а для пользы науки.    - Так мы за нашу родную науку... - начальница с воодушевлением схватила баранку. - Мы по делу будем говорить или нет?       Вырубился Женька в начале третьего ночи, а в шесть начальница подняла и погнала на пробежку. Пробежались. Оказалось, от темпа успел отвыкнуть, вымотался порядком. Катрин дразнила, - настроение у начальницы было хорошее.    В обед Женька зашел в ее кабинет и застал там Сан Саныча. Разглядывали впечатляющий портрет непонятного зверя: пасть огромная, оскал белоснежных клыков, дымчатая шерсть, ненормальные голубые глаза. Женька с трудом опознал в жутком хищнике пса-хаски.    - Мой, - с гордостью сказала Катрин. - Цуцик - его фамилия.    - Жуть, - честно одобрил Женька. - Похоже, он танки живьем брать привык.    - Нет, он лесной. Из техники только на машине кататься любит.    - Странно, - заметил Сан Саныч. - Судя по выражению, хм, лица, он на упряжке запряженными йети кататься должен.    - Сасквочи у нас повывелись. Насчет морды - это он так шутит. Поклонник Станиславского. На прочее семейство взглянуть хотите?    - На его родственников? - с некоторой опаской уточнил майор.    - На наших с ним общих, - Катрин вытащила из сборника "Карт Одесской наступательной операции" цветную фотографию.    Родственники командирши и пушистого хищника выглядели вполне цивилизовано: четыре женщины разных возрастов, смущенный парень и малый мальчуган, насуплено глядящий в объектив. У ног людей сидел пес. Не такой уж этот Цуцик и огромный, несмотря на красивую шубу.    - Пацан мне пасынком приходится, - объяснила Катрин. - Вот эта красотка - падчерица. Парень - её жених. Остальные - старшее поколение.    - Эта тетенька - тоже ничего, - сказал Женька, разглядывая миниатюрную девушку в очень стильных очках.    - Это Найни. Незаменимое создание с оригинальным характером, - объяснила Катрин. - Если приедет, познакомлю. Она очень про моих сослуживцев расспрашивала.    Женька с некоторым изумлением разглядывал милых людей. Оказывается, начальница все-таки семейная. Хотя и очень странные у нее родственные отношения.    - Кать, а падчерица твоя ровесница? - поинтересовался Сан Саныч, видимо, удивленный не меньше.    - Вот еще! Соплячка, на шесть лет младше... - Катрин быстро сунула фотографию в книгу - по коридору шел старший лейтенант Толкунов с кипой распечаток.    Пора было возвращаться к службе.