Призраки во плоти (СИ) - Самсонова Катерина

Вчера он заглотил целую горсть снотворного. Он умел забывать, но так и не научился забываться. Надеялся, что чрезмерная доза удержит его в теле, запрёт на замок посреди пустой темноты настоящего сна. Вечно спящий, вечно бодрствующий. Как же он соскучился по обычным сновидениям.

Но его вновь выкинуло из тела. Ничто не удерживало. Никогда не смыкать глаз, только так он может остаться.

А когда-то снотворное действовало и на его душу. Всё хорошее когда-то кончается.

Полдня тело Марка пролежало в квартире, скованное параличом, убившим бы его, не принадлежи это тело пенумбре. Под вечер, когда тело подало признаки сознания, он с животной радостью вселился в трещавшую по швам оболочку. После долгого и изнурительного болтания по улицам он ничего не мог вспомнить, что делал и кого видел. Голова раскалывалась как от похмелья… Нет, ещё хуже. В его мозг будто вставили штыри, через которые периодически проходил электрический ток.

Но отчего-то это чувство небытия было приятным, вплоть до волнительных покалываний по коже. Это чувство было похожим на то, что он искал.

Как же он жалок. Такую боль из памяти не сотрёшь.

Её необходимо истребить. Убить. Уничтожить. Как тот старый дом, заставивший его пустить слёзы.

Марк отправился туда. В теле. С лучами заката он шёл по сонному лесу, утопая во мху и шелухе опавших листьев. Солнечное тепло, просачиваясь сквозь ветви, вызывало нестерпимое жжение. Слабейшее дуновение ветра казалось ураганом. Он так отвык от живого мира. Задубевшие ноги еле держали его. С каждым шагом Марк тяжелее переносил телесную ношу.

Зачем он только пошёл сюда. Полетел бы духом! Сбросил бы с себя груз!

Ни в коем случае. Его ниточка истончалась. Нить сердца должна уцелеть, хотя бы ещё на время. Должна уцелеть. Тогда и он не сгинет.

Эта знакомая дорога была длиной в вечность. Но его испытанию суждено было когда-то кончиться. За деревьями зарябила пустота. Овраг был близок.

Ещё несколько десятков шагов, как вдруг Марка окликнули по имени. И он обернулся на крик, который был совсем далеко, но в ушах Марка он прозвучал так, будто кричащий был совсем рядом. Его позвали вновь. Он пошёл на голос. На короткий миг к его голове прильнула тьма, и, зашатавшись, Марк встал как вкопанный.

Из-за пышной косматой ели робко вышел женский призрак. Глаза бесцветные, испуганные. Встретившись лицом к лицу с Марком, призрак уверенно выпрямился, убрав руки за спину. Это была она. Он искал её, когда она нашла его сама.

— Я знала, что ты придёшь.

Марк отшатнулся от белого силуэта, переливающегося гневным светом, и споткнулся о торчащий из-под земли корень. А силуэт продолжал наступление, язвительно ухмыляясь.

— Что такое? Ты так бледен? Ты будто призрака увидел.

— Ирма, — начал Марк, — клянусь, я лишь хотел спасти тебя.

— При помощи ножа?! — Ирма крикнула ему в лицо, и искры мёртвой энергии разлетелись от её возгласа. — Думал, раз я была далеко от тела, я ничего не чувствовала?.. Ошибаешься. Меня пронзил страшный жар. Я горела. Вместе с моим телом, которое горело от боли. Мне больно до сих пор… — её свет угасал, затягивая ярость вглубь раненого сердца, которого она лишилась.

Умирающее солнце уходящего дня лилось малиновым светом на призрак Ирмы, заставляя сверкать его радугой подобно алмазу. Для Марка сей призрак стал воплощением собственного бессилия, своего собственного порока.

— Только умерев, чувствуешь разницу между жизнью и смертью. Даже полутенью я умела чувствовать этот мир как живая. А теперь… я будто онемела.

Ирма, бедная Ирма. Он поступил так, как считал нужным, а в результате…

— Погоди-ка. Но ты вышла из Дома. Значит, я…

— Это ничего не значит! — холодно ответила Ирма. — Я та же пленница, запертая с растаявшими душами.

— Ира, я… — Марк хотел обнять её худые плечи, но Ирма оттолкнула его с такой силой, что его грудь интенсивно запульсировала.

— Ты убил меня! Ты бросил меня здесь!.. Чтоб ты сгорел в Аду, эгоист!

Она убежала к Дому. От огня её души летели белые мотыльки энергии, составляя за ней в воздухе белую полосу.

Эгоист? Это он — эгоист? А для кого он так старался?

Вдоль проведённой полосы Марк поспешил догнать её, разнося по ветру застывшие огоньки. Ирма прильнула к колонне крыльца, и её злоба сменилась грызущей тоской. Марк осторожно подступил к ней, всем своим желанием стремясь успокоить её.

— Ира… Когда я впервые пришёл к Герману, ты просила о смерти. Ты постоянно, всегда просила меня о смерти. Помнишь?

— Да… Я просила. Когда-то.

Ирма потупила взгляд, воскрешая в памяти те редкие, но прекрасные моменты фальшивой жизни, проведённые не с кем иным, как со случайно обретённым другом, который навсегда изменил её внутренний мир, пустив в него свой.

Она мечтала о человеке, с которым она разделит невзгоды, с которым она разыщет своё счастье. Она мечтала о том, кто высвободит её из клетки, спасёт от навязчивого брата, вытащит из ловушки, подстроенной жестоким роком.

В итоге она сама оказалась высокомерной эгоисткой.

— Я молила о смерти, когда решила, что лишь она послужит мне освобождением. А моим настоящим освобождением был ты, Марк! Без тебя я бы так и сгнила и телом, и душой. Герман лечил меня из-за амбиций, ты же потому, что хотел моего излечения. Ты был близок к моему спасению, ты же всё и разрушил. Вместо свободы от жизни я получила заточение смертью.

И, в конце концов, они оба ошибались насчёт друг друга.

— Ну уж нет! — зарычал Марк. — Я… Ты… Ты пойдёшь со мной!

Марк потянул к ней руку, чтобы удержать подле себя. От одного лёгкого прикосновения его ударило током, и он едва не упал наземь, сдержав надвигающийся обморок. Ирма испуганной кошкой сорвалась со ступеней и бросилась к дверям.

— Видишь? Я не могу уйти с тобой… — её ярость ушла, оставив спокойную печаль, наворачивающуюся солёными каплями.

— Тихо, тихо. Послушай. Герман воскресит тебя. Если будет нужно, я тоже сделаю всё, чтобы вернуть тебя! Я вытащу тебя отсюда! Поверь мне вновь, я не желал ничего из того, что произошло с тобой.

— Герман не простит тебя, — заметила Ирма.

— Ну и пусть! Если же Герман не сумеет воскресить тебя, то уж я обязательно прорублю тебе проход на небеса!

— Пустые слова!

— Я соберу лучших магов, чтобы они разрушили это проклятие!

— Ложь! Ты только хочешь…

Конец фразы затонул в мощном бое часов. Дом Слёз готовился к растворению. Невидимой волной Ирма отшвырнула Марка от крыльца и, встав в дверном проёме, вздёрнула голову с долей снисхождения.

— Но спасибо хоть за иллюзию надежды. Право, яд был бы лучше ножа.

И она нырнула во тьму искажающегося зала. Двери захлопнулись, едва Марк метнулся к ним. Но ничего, Дом Слёз, растворяйся! Убегай от расправы! Где бы ты ни оказался после перехода, он найдёт способ пробраться в твою грязную утробу.

— И не мечтай! — ответил на его мысли знакомый женский голос.

Этот звон часов пробил неожиданно громко, оглушив Марка на достаточно долгое время. Пока часы отбивали время отбытия, разбивая глухоту, что-то схватило его за капюшон, спустило на землю с расплавляющихся ступеней и насильно оттащило от Дома. Слух восстановился, и Марка грубо развернули.

— Посмотри на меня! А? А?!

Хозяйка особняка собственной персоной встала перед ним, разочарованная, разгневанная до глубины сущности.

— Ты просто дурак! Дурак, которых я ещё не видывала! Я предупреждала тебя, я просила не приходить, ради твоего же блага, смотри же теперь — что же ты наделал?!

Её фигура вспыхнула кроваво-красным, выпустив наружу искры и пары гнили. Спутанные волосы слились с источаемым дымом. Когда-то красивое платье превратилось в рваные, грязные лохмотья. То был истинный облик проклятой души. Душа Анны бесповоротно принадлежала духу Дома Слёз. Участь её была предрешена давным-давно.

— Чем сильнее Вентиус, тем слабее я. Когда он получит должную силу для освобождения, я навсегда лишусь рассудка и памяти, став его рабыней. Ты хочешь этого? Ты хочешь, чтобы я убила тебя?