Приручитель. Книга 1 - Евгений Лисицин

— Войцех Краут, народный суд постановил, что ты все брешешь. — Прежде чем продолжить, он позволил мозырчанам и солдатам еще немного посмеяться. — За мятеж против нашей империи ты приговариваешься к казни через повешение. Приговор привести в исполнение незамедлительно!

В забившегося в ужасе мужчину полетели камни, плевки и проклятья. Парочка солдат подхватила под плечи и поволокла к виселице. Сопротивление со связанными руками никак не замедлило казнь, и вскоре первый мятежник нашел свое последнее пристанище в петле.

— Следующий у нас Франтишек Новак. — Артур усмехнулся, вживаясь в роль судьи. — Сам выйдешь или помочь?

Второму пленному тоже пришлось «помогать» прикладами. Он умоляюще воздел к принцу сложенные ладони:

— Смилуйтесь, Ваше Высочество! Единым богом молю! — По толпе пролетел дружный гул неодобрения, в спину мятежника сплошным градом полетели объедки и камни. — Ай! Пощады, пощады! Больно же!

— Отставить! — стоило Артуру гаркнуть, как на площади разом воцарился порядок. — Франтишек Новак, ты обвиняешься в мятеже против империи. Есть что сказать в свое оправдание?

— Жрать хотелось страшно, Ваше Высочество! Хлеб с картоплей поперек горла уже! А они разные яства обещали! — умоляющий тон сменился на мечтательный, Франтишек разве что не цокал языком на каждом слове: — Пахлаву! Вино! Баб!

— То есть ты из-за пахлавы, вина и баб предал свое отечество?! — нарочито возмущенно прокричал приручитель. — В петлю!

Примерно в таком духе прошел суд еще над четырьмя мятежниками. Седьмой, в отличие от предыдущих, признался во всех преступлениях и покаялся, за что получил смягчение приговора с заменой казни на каторгу. Народ оценил милосердие правителя бурными овациями, Артур в который раз поднял ладонь, успокаивая толпу. По примеру счастливчика остальные наперебой принялись каяться и сдавать друг друга, но приручитель не чуял в них раскаяния и недрогнувшей рукой отправлял мятежников в петлю. Народное одобрение пьянило, он ощущал себя артистом посреди удачного выступления, к тому же скорый конец очереди внушал оптимизм — Комаровский обещал устроить настоящее пиршество сразу после суда.

Последними судили троицу крепко сбитых мужиков с бородами-лопатами и нетронутыми лицами. В отличие от остальных мятежников, их сковали стальными кандалами по рукам и ногам. Дар приручителя зашевелился внутри, чувствуя угрозу, как только первый из тройки сам вышел к своему судье. Из-под густых бровей на принца смотрел настоящий зверь.

— Станислав, без фамилии. — Все веселье слетело с Артура, как пыль после дуновения ветра. — Ты обвиняешься в мятеже против империи. Есть что сказать в свое оправдание?

— Мы сражались за свободу нашего народа! — То ли сказал, то ли рыкнул он, развеяв последние сомнения. Перед приручителем стоял каддэй, волколак.

— Ваше Высочество, осмелюсь прервать. — Пробираясь через толпу подобно кораблю, рассекающему волны, к столу вышел один из подчинившихся Артуру волколаков. Его перевязанную покрасневшими бинтами грудь украшала свежая медаль — так Комаровский наградил отличившихся каддэев, вовремя сменивших сторону, заодно сделав их своими среди солдат. Волколак говорил похожим полузвериным голосом: — Станислав мне как брат. Если бы он был с нами, то так же признал вас… Прошу, дайте ему и другим второй шанс. Я за него ручаюсь! Мы все!

Остальные каддэи из числа перебежчиков согласно зарычали, вокруг них мгновенно образовался широкий круг пустоты.

Артур тяжело вздохнул. Он не был злым и не хотел никого казнить просто так. Правду ли говорил этот волколак? Действительно ли этим троим не повезло оказаться в другом месте?

— Если позволите, Ваше Высочество. — Ари в своем прекраснейшем ало-золотом платье встала за плечом Артура. — Обычно преступления в этом списке перечислены довольно подробно, здесь же один пункт — мятеж. Посудимый кого-то убил при задержании?

— Не было смысла. Как только я услышал о бегстве Якова, приказал всем сдаться. — Станислав сохранял завидное спокойствие, только расширенные ноздри выдавали его волнение. — Послушали только эти двое.

— Мы тоже сражаемся за свободу нашего народа. — Глаза кицунэ вспыхнули розовым. Ближайшие ряды издали слитный вздох обожания. — За свободу всех народов! Если мы дадим вам второй шанс под поручительство ваших братьев, станете ли вы сражаться за Артура?

Не проронив ни слова, волколак смерил приручителя суровым взглядом. Пожевав губами, он коротко ответил:

— Да, я поклянусь в верности Артуру, если он даст слово, что свобода обещана и нам наравне с людьми!

— А как же Якуб? — Приручитель ощутил острое дежавю, тот же вопрос он относительно недавно задавал самой Ари. И ответ волколака был на удивление похож на ее.

— Ему я ни в чем не клялся, за нас говорил вожак. Он мертв, убит тобой. — Станислав ни капли не смутился. — Все по нашим законам. Сильный правит, слабые подчиняются.

«Семнадцать плюс три будет двадцать. Красивое число!»

— Звериные законы здесь не действуют, для нас существует только воля императора! — крикнул кто-то особо языкастый из толпы, и народ загомонил в поддержку. Юноша лишь поморщился, из-за постоянных воплей толпы у него начала болеть голова, да и сама фраза была слишком… подхалимской..

— Хорошо. Ввиду заслуг героев, осознавших свою неправоту, что помогли нам избежать больших потерь, доблестно сражавшихся с мятежниками, под их поручительство я даю вам право искупить вину кровью. Вы зачисляетесь в особый, «волчий» гвардейский взвод и подчиняетесь лично мне. На этом суд объявляю законченным. Да начнется праздник!

Крики ликующих горожан заглушили ропот недовольных решением Артура пощадить каддэев на фоне казненных людей.

Комаровский расстарался со столом к празднику на славу. Для обычных людей и рядовых солдат выставили столы с яствами прямо на улице. Интеллигенты в виде