Опасный пиар - Фридрих Незнанский

— Найдем, — кивнул Сабуров. — Этих активистов — хоть жопой ешь. Уже надоели.

— Потерпим, — сказал присутствовавший здесь же Трофим. — Дед тут есть полуслепой. Приходит сюда погреться и агитирует день и ночь за Сабу.

— Ну, — кивнул Саба. — Я и то ему говорю: дед, достал ты меня со своим Сабуровым! Вот хотел за него голосовать, теперь точно не буду!.

— Это смешно, — согласился Вадик, даже не улыбнувшись. — А вы подумайте, куда можно вставить эту историю. — Он указал пальцем на Арефу.

— Может, в листовку? — спросил тот.

— Нет, — покачал головой Вадик. — Думаю, лучше подействует, если это пройдет в телепередаче. Хорошо бы снять этого деда скрытой камерой. Он к вам часто приходит?

— Да каждый день, считай, — переглянулись «комоды». — Притащится и агитирует. Надоел.

— Вот и снимите, — кивнул Вадик. — И дадите мне посмотреть. И еще. До конца выборов — сухой закон! Вот как хотите. Это мое условие.

Они недовольно переглянулись, но промолчали. Потом с ненавистью уставились на Вадика. Один Огурцов был, как всегда, трезв и невозмутим.

— Ладно… — мрачно сказал Саба. — Но только с завтрашнего дня.

— Г оворю сразу — работенка будет тяжелой, — продолжал Вадик с непреклонным видом. — Еще обязательно должен быть специалист по психологической перегрузке, чтобы помочь нам не свихнуться… Есть такой?

— А ты? — спросил Саба. — Ты вроде психолог, или психиатр, уже забыл.

— Здесь нужен специалист, профессионал, — сказал Вадик. — Я в этом не петрю. Так есть или нет?

Он уже начинал покрикивать.

— Можно такого найти, но его нужно из Америки вызвать, — сказал Огурцов. — А времени уже нет.

— Как тут не свихнешься, если не расслабишься… — глухо заворчали «комоды», — Что, и пивка теперь выпить нельзя?

— Пиво можно, — разрешил Вадик, сделав паузу. — Кажется, я все сказал по этому поводу. Теперь надо бы распределить роли. Я беру на себя телевидение и редактирование листовок, а также написание речей и статей для прессы. А остальные? Кто будет заниматься с агитаторами, типографиями?

Они переглянулись. Шумно вздохнули и нервно забарабанили пальцами по столу. Больно много ты на нас навалил, и все тебе сразу подавай, чувствовалось в их недовольстве.

— Ладно, подумайте сами, вы друг друга хорошо знаете, распределитесь, а меня пока пусть кто-нибудь отвезет на телевидение. — Вадик встал. — У вас завтра встреча со зрителями в прямом эфире, если не забыли.

Они переглянулись. Ну все знает! И в курсе всего.

— Ну да, — сказал Огурцов, потрогав свой косой пробор. — Собираемся… А что?

— И это правильно! — Вадик упер в него указательный палец. — Необходимо провести широкую мобилизацию, чтобы там среди зрителей были только наши. Это понятно? Никаких посторонних тем и вопросов! Только аплодисменты, переходящие в овацию. И вопросы те, что я сегодня же заготовлю и раздам. А сейчас мне нужно, не откладывая в долгий ящик, ехать туда! Буду готовить передачу. Надо заранее познакомиться с продюсером, ведущим, режиссером. Поэтому извините, но я не могу терять время.

— Что, даже с нами не выпьешь? — спросил Саба обиженно. — За знакомство, успеешь, тебя отвезут.

— Потом, — непререкаемо мотнул головой Вадик. — Все потом, после победы на выборах. Нашей победы! — добавил он многозначительно. — Будем пить шампанское и ласкать наших женщин.

Они смотрели на него, приоткрыв рты.

— Кирей! — с неохотой сказал Саба, хлопнув по плечу краснолицего, встречавшего Вадика в аэропорту, по-прежнему вполне обходившегося без шеи. — Будешь моему имиджмейкеру личным телохранителем и водилой. И чтоб мне без замечаний с его стороны. Понял, да? Выпить он тебе не даст, ну так потерпи для общего дела!

— Потерпим, — сухо сказал Кирей, поднявшись из-за стола.

Они вышли, и Саба, неопределенно вздохнув, переглянулся с оставшимися. Потом махнул рукой.

— Наливай! Ну и мордодел достался! — сказал он с чувством. — За горло берет, расслабиться не разрешает… Говорят, у Солодухи все ж поприятнее пацаны. Вежливые. Тоже шустрые, но деловые. Надо было сразу ими заняться… — хмуро добавил он. — Это мое упущение.

— Солод вовремя подсуетился, а нам достались ошметки, — сказал Огурцов недовольно.

— Зато не еврей… Там Тихоня напрашивался, должен вот-вот приехать, — озабоченно сказал Саба. — Нет его еще там? Не приехал? Бородыня, взгляни, что ли…

Бородыня выглянул в дверь:

— Нет пока.

— Трофим, а ты че смурной? — спросил Сабуров.

— Да есть тут сомнение. А они, эти ребятишки, часом, между собой никак не связаны? — спросил Трофим. — В Москве они меж собой гужуются, или, как теперь говорят, тусуются… А тут друг дружке препятствовать будут, что ли?

— Есть тут проблема, есть… — согласился Саба. — Черт их разберет. Деловые они, в смысле, профессионалы. И без дисциплины нельзя, тут я согласен. А у нас что? — Он оглядел свою свиту. — Почили на лаврах, не рановато ли?

Соратники смиренно посапывали.

— Ладно, надоели, — сказал им Саба, упершись руками в столешницу. — Солидности нам недостает и солидарности, в смысле сыгранности, это верно, тут наш мордодел — в точку. В галстук не сморкаться — это мы еще сможем, как-нибудь одолеем, а вот вилку в левой руке — по себе скажу, не всегда получается. Все время забывается. Нет, нож в правой куда ни шло, иначе и не бывает… Ладно. Значит, ты, Трофим, останься, разговор есть, еще Тихоня должен вот-вот подъехать. И обсуди с ним свои сомнения… — Он зевнул, посмотрел на часы. — А вечером в сауну, что ли?

— Лучше сейчас. Потом, когда выберут, особенно туда не находишься, — согласился оставшийся Трофим. — Государственные заботы одолеют. Некогда будет.

— Лучше скажи, как там Богдан поживает? — спросил Саба. — Чем дышит в последнее время?

— А что Богдан? — спросил Трофим. — Нормально, по-моему. Ждет команды. Когда, мол, журналист разродится с нужной статьей насчет тебя и Солода, он мигом просек, как я ему сказал. Мол, как только, так сразу. Каждый день спрашивает: вышли статьи или журналюга еще в поиске?

— Это мы обязательно проконтролируем, — кивнул Саба. — Хотя, должен сказать, тут мы заняли выжидательную позицию. А это недопустимо. Как у него дела продвигаются, про меня и про Солода, пора бы уже знать… Может, они готовы, а может, кота за хвост тянет. Завтра же мне напомни, не забудь. Еще что говорит?

— Как что? — воскликнул Трофим. — Где деньги, Зин?! Каждый день спрашивает. Нервничает. Грозит все бросить или принять адекватные меры. Может, заплатить и в Москву его отправить, от греха?

— Раз грозит, можно не обращать внимания, — отмахнулся Саба. — Кто сделает, тот молчит. Я правильно говорю?

— Это ты зря, — покачал головой Трофим. — Он крутой мужик. Я таких еще не видел. Живет открыто, не боится, никого не хоронится, какая-то телка к нему в номер специально приезжает. Из Москвы, говорят, выписал.

— Что за тедка? — поинтересовался Саба. — У нас все клевые в картотеке. Или кого-то пропустили?

— Черт ее… Кто что про нее говорит. Вроде из Москвы специально к нему прилетает. Нет, ты скажи, как Богдан этого Игната вычислил! И враз замочил. Все ФСБ с УВД на ушах стояли, и то не нашли!

Сабуров неопределенно молчал, думая о своем.

— Як тому, лучше б не дразнить его, а? — добавил Трофим. — В смысле, заплатить ему. под расчет, а то больно нервничает…

— Подумаем… — рассеянно сказал Саба, потом икнул. — Прав мордодел, надо бы сухой закон ввести, пока не подобьют итоги голосования. Ну так где там Тихоня? 

7

Начальник краевого УВД Тихонов тут же без стука появился в комнате, будто стоял за дверью и только ждал, когда его позовут.

— Садись, Ген, — приветствовал его кивком Саба. — Пивка хочешь? А покушать? Ел с утра? Больно ты озабоченный.

— Не голоден, — хмуро сказал Тихонов, глянув на Трофима. — Слушай, что за дела с этой прослушкой?!

— Ты сначала присядь… Вы знакомы? Трофим — свой. Будет у меня серым кардиналом, как ты генералом.

— Не до этого, Коля, — покрутил головой Тихонов.

— Тогда напомни, о чем речь, — поморщился Саба. — Думаешь, я знаю, о какой прослушке идет речь? Ты их столько везде наставил, боюсь лишнее слово сказать.

— Света твоя им подложила, или забыл? — нахмурился Тихонов. — Мои ребята говорят: мол, странные разговоры там ведутся. Одни хохмы по телефону рассказывают. И между собой анекдоты травят. А то полдня — тишина.

— Хорошие хоть анекдоты? — поинтересовался Саба.

— Разные, — отмахнулся Тихонов. — Я говорю своим: а вы не сидите на месте! Одни пусть и дальше с подслушкой работают, другие в это время пойдут к ним в гостиницу и послушают за дверью, говорят по телефону или нет. И время засекут, а потом сравнят.