Испытание войной - Борис Шапталов

Эйфория сравнительно легких побед захватила и командование фронтов. Командующий Воронежским фронтом Ф.И. Голиков "ежедневно докладывал в Ставку, что противник крупными силами отходит на запад. Аналогичные вести поступали и с Юго-Западного фронта... Н.Ф. Ватутин также оценивал характер действий противника как бегство за Днепр" (кн. 1, с. 159-160){11}. Желаемое выдавалось за действительное. Накануне контрнаступления немцев Н.Ф. Ватутин бросил в бой свои последние резервы - два танковых корпуса, чтобы захватить Днепропетровск и Запорожье. По свидетельству С.М. Штеменко, "самоуговаривание" Ватутина в неизбежности отхода противника за Днепр зашло так далеко, что даже 21 февраля, уже после начала контрнаступления, в приказе командующему подвижной группой М.М. Попову указывалось: "Создавшаяся обстановка, когда противник всемерно спешит отвести свои войска из Донбасса за Днепр, требует решительных действий" (кн. 1, с. 166){11}.

Могли ли эти фронты достойно встретить контрудар противника? Могли, при условии, что Ставка последовательно вела бы политику концентрации основных сил и средств на южном крыле советско-германского фронта. Крупными силами располагал Южный фронт, так и не сумевший выполнить поставленную перед ним задачу - в лобовой борьбе разгромить группу армий "Дон". Советская 1-я танковая армия "заплуталась" у Спас-Демянска.

Если противник с Ржевско-Вяземского плацдарма перебросил на юг значительное количество дивизий, то силы Красной Армии остались там практически нетронутыми. Германское командование более смело шло на переброску своих соединений с других участков советско-германского фронта на решающие для судеб кампании места. Ставка предпочитала воевать наличными силами и если и вводила свежие войска, то из стратегических резервов. Но, в отличие от немецких резервов, новые соединения, укомплектованные в значительной мере новобранцами, конечно, сильно уступали немцам в боевой выучке и опыте. Совершенно неуместной в тех условиях была директива Ставки от 29 января 1943 г., в которой предписывалось: "С февраля месяца текущего года приступить к выводу в резерв фронтов стрелковых дивизий и стрелковых бригад для доукомплектования и отдыха с последующим вводом их в бой и вывода в резерв на их место других наиболее ослабленных соединений" (кн. 1, с. 159){11}. О каком отводе частей на отдых можно вести речь, если дивизии Воронежского и Юго-Западного фронтов были фактически вытянуты в одну линию?

В таких условиях шла подготовка немецких войск к контрнаступлению, последние детали которого были обсуждены на совещании в Запорожье 17-19 февраля с участием Гитлера, Йодля, Манштейна, Клейста и других военачальников.

Контрудар наносили дивизии 1 -и и 4-й танковых армий из Донбасса и танковый корпус СС из-под Харькова. На первом этапе предполагалось разгромить группу М.М. Попова и 6-ю армию, после чего начать наступление на Харьков. К началу удара 19 февраля у противника были в наличии почти все слагаемые успеха: превосходство в силах на участках наступления и фактор внезапности. Минусом являлась определенная незавершенность сосредоточения всех соединений, поэтому 48-й танковый корпус выступил 22 февраля. Но советские части были настолько измотаны и малочисленны, что вполне хватило того, что имелось. К тому же Ватутин воспринял начало контрудара у Красноармейска как попытку немцев прикрыть отход Донбасской группировки за Днепр и отказал Попову в его просьбе отвести свою группу на 40-50 км из-за охвата ее врагом. Приказ удерживать позиции был отдан и 6-й армии. В результате к 23 февраля ее взяли в клещи, а ряд соединений оказались в окружении. Лишь после этого командование Юго-Западного фронта осознало всю сложность положения - угрозу очередного, как в 1941 и 1942 гг., поражения этого многострадального фронта - и доложило 23, февраля в Ставку о реальном положении дел. 25 февраля Ставка санкционировала отход за Северский Донец, и к 3 марта вновь разбитый Юго-Западный фронт завершил отход на запланированные рубежи.

Поражение Юго-Западного фронта ставило под удар правый фланг соседнего Воронежского фронта. Каких-либо серьезных резервов у Воронежского фронта тоже не было. 4-я танковая армия вермахта последовательно громила выдвигаемые ей навстречу части. Например, 3-я танковая армия отступила к Харькову, имея лишь десяток исправных танков. 4 марта начались бои на подступах к городу. Командование фронтом делало все, что было в его силах, подтягивая к месту сражения части с других участков. Они несколько задержали продвижение противника, но остановить его оказались не в состоянии. Элитные танковые соединения СС вроде танковых дивизий "Великая Германия", "Рейх", "Адольф Гитлер" пробивались все дальше на север. Был окружен Харьков. 15 марта оборонявшие его части пошли на прорыв, и 16 марта Харьков был оставлен. К этому времени Ставка уже выделила по-настоящему крупные резервы - сразу несколько армий, что принесло свой результат. Последним крупным успехом немецкого наступления стало взятие Белгорода 18 марта, после чего оно захлебнулось.

Показательно, что в качестве оперативного резерва в район Обояни начала прибывать из-под Демянска 1-я танковая армия, которой так и не суждено было принять участие в зимней кампании 1943 г., проведя это время на колесах. Крупные подкрепления в виде дивизий и корпусов получили и другие участки фронта. К 25 марта бои затихли до 5 июля 1943 г. Если коротко резюмировать главные причины неудачи советского наступления во второй половине февраля, то они заключались в отрыве целей от средств. Хотя войскам ставились далеко идущие цели, они не обеспечивались надлежащими ресурсами. Ставка не выполнила основного требования наступления - сосредоточивать главные силы на решающих участках битвы. Психологическая уверенность в том, что противник будет вести себя так, как этого хочет советское Верховное Главнокомандование, сыграла свою негативную роль в руководстве операциями, привела к недооцениванию врага. В результате зимой 1943 г. Ставка упустила уникальные возможности, когда можно было создать как минимум еще один "Сталинград", после чего выйти к Днепру и Крыму, как это и планировалось. Решающую пробу сил противоборствующим сторонам пришлось перенести на летнюю кампанию 1943 г.

Организационное чудо

В паузе между полубегством и полуотступлением Красной Армии в июле августе 1942 г. и ее же неожиданно успешным контрнаступлением в ноябре декабре 1942 г. произошло подлинное чудо. Если летом солдаты и офицеры воевали посредственно, а генералы командовали просто плохо, то зимой положение кардинально изменилось. Войска хорошо дрались, генералы успешно проводили неподъемные прежде операции на охват и окружение. И как показали дальнейшие события, то не было отдельным эпизодом, обусловленным, например, зимними условиями. Армия продолжала воевать хорошо и дальше, вплоть до конца войны.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});