Во власти соблазна - Патриция Грассо

– Я уже обо всем позаботился.

– Ты хочешь сказать, что выстирал одеяло?

Ее вопрос удивил Степана:

– Князья не стирают одеяла.

– Но ты же обо всем «позаботился»!

– Да, велел постирать его Борису.

– О Боже! – Щеки Фэнси побагровели.

– Но ты же не хотела, чтобы твою кровь увидели горничные, – напомнил ей Степан.

– Уж лучше горничные, чем Борис!

– Нужно было так и сказать. – Степан покачал головой. – Я скажу Борису, что порезался.

– Нет! Ты нарочно меня смущаешь! – воскликнула Фэнси.

Степан провел рукой по лицу и сосчитал до десяти.

– Девственная кровь не должна тебя смущать.

– Ты какой-то тупой!

Степан ухмыльнулся:

– Благодарю, а что это значит – «тупой»?

Фэнси досадливо топнула ногой. Ну как можно ругаться и злиться, если он не желает принимать в этом участия?

– Я не хотела, чтобы вообще кто-нибудь увидел мою кровь!

Степан расхохотался, что еще больше раздосадовало Фэнси.

– Все уже совершилось, принцесса. Назад дороги нет.

Фэнси повернулась к нему спиной и сделала несколько глубоких вдохов. Снова повернувшись к Степану, она изобразила улыбку и сунула руку в карман.

– Как насчет яблока на голове?

Степан сощурил темные глаза.

– У тебя неподходящий настрой для столь меткой стрельбы. Можешь и промахнуться.

– Чтобы отвлечься от грустных мыслей, я должна пострелять из рогатки.

– Дай сюда яблоко. – Степан протянул руку. – Обещаю, в следующий раз я оставлю твою кровь, чтобы ты могла постирать сама.

Это что, шутка такая? Князь или очень храбрый, или очень глупый.

– Но следующего раза уже никогда не будет!

Степан улыбнулся:

– Ах да. Девушка расстается с целомудрием лишь однажды.

Фэнси протянула ему упавший лист какого-то растения:

– Подержи его на вытянутой руке, я поупражняюсь.

– Тебе еще нужно упражняться? – В голосе князя звучала тревога.

– Привычка…

– А зачем тебе вообще стрелять из рогатки? – спросил Степан. – Я ведь и без нее смогу тебя защитить.

– Мне велела Рейвен, – ответила Фэнси. – Я доверяю ощущениям сестры. Она умеет заглядывать в будущее.

Степан не сомневался, что она не передумает. Признавая свое поражение, он взял лист и вытянул руку.

Фэнси отошла на десять шагов и вытащила из кармана рогатку. Потом шарик. Прицелилась, и шарик полетел в сторону князя.

Силой удара лист выбило из его руки.

– Ты в него попала!

И совсем ни к чему было говорить это с таким чертовским облегчением.

– Вижу, что попала. Положи яблоко на голову.

Дерзкая девчонка хочет, чтобы он доказал свою любовь с помощью этого дурацкого яблока? Степан аккуратно пристроил яблоко на макушке.

Что ж, он докажет любовь, рискуя собственной головой.

Фэнси понадеялась, что не заденет его.

– Закрой глаза на всякий случай.

– Что значит «на всякий случай»?! – Яблоко упало с головы.

Фэнси ободряюще улыбнулась:

– Я пошутила.

Непохоже, что она его убедила, но Степан все же поднял яблоко из травы. Только любовь заставила его снова положить его на голову.

Фэнси изучающе смерила взглядом разницу в высоте между своей вытянутой рукой и макушкой Степана, вытащила из кармана шарик и положила его на резинку.

Вжжжжж! Шарик полетел в сторону князя. Яблоко свалилось с его головы.

Почувствовав, что яблоко упало, Степан открыл глаза и поднял его. Шарик проделал в нем дырку.

– Я знал, что у тебя получится!

– Не двигайся. – Фэнси торопливо подошла к кусту и отломила веточку. Вернувшись к князю, она вложила ее в его ладонь. – Встань боком и зажми веточку губами. Я отойду…

Степан откинул назад голову и разразился хохотом, потом швырнул веточку на землю и пошел к особняку. Фэнси поспешила за ним.

– Ты куда?

– Хочу умыться перед ленчем.

– А кто же будет держать веточку?

Он снова расхохотался.

– Ты что, не любишь меня?

– Люблю. Но веточку пусть держит кто-нибудь другой.

Боже, как страшно ей было ночью!

Рейвен прошла по коридору до спальни Софии и подтянула белые лайковые перчатки. Она всю свою жизнь спала в одной комнате с сестрами и никак не могла привыкнуть спать отдельно.

Постучавшись, Рейвен вошла в комнату и замерла. Вместо того чтобы одеваться к балу у Уинчестеров, София и Серена играли в карты. Паддлз, лежавший на кровати, приветственно завилял хвостом.

– Вы не одеты. – Рейвен утверждала очевидное. – Герцогиню хватит удар.

– Мачеха позволила нам остаться дома, – сказала Серена. – Голубушка София пишет мой портрет, и мне не до светской жизни.

– Это нечестно, – расстроилась Рейвен.

– Не расстраивайся, – утешила ее София. – Мачеха пригласила к обеду на следующей неделе нескольких джентльменов, чтобы мы с ними познакомились.

– Если герцогине дать волю, – заметила Рейвен, – мы все семеро обвенчаемся уже к Рождеству.

– Ты прекрасно выглядишь, – сказала Серена.

– Спасибо. – Рейвен подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение. Она надела сегодня розовое шелковое платье со скромным вырезом и пышными рукавами. Горничная герцогини уложила ей волосы в низкий узел, оставив несколько черных завитков.

– Вам не кажется, что я выгляжу слишком юной в розовом?

– Милая, – протянула Серена, копируя герцогиню, – ты и в самом деле юная. Это должно только радовать.

Рейвен глянула на Софию:

– Ты не выяснишь, почему у Женевьевы Стовер не было ауры?

София пожала плечами:

– Может быть, у некоторых людей она бесцветная.

– А ты уже видела такое раньше?

– По правде говоря, нет.

Рейвен вышла из комнаты сестер и спустилась вниз по лестнице. Блисс в лиловом платье и Блейз в светло-желтом уже ждали ее вместе с герцогиней.

– Вам не кажется, что я еще не доросла для таких приемов? – озабоченно спросила Рейвен.

– Графиня Уинчестер – моя племянница, – ответила герцогиня, – так что ты вполне можешь посетить ее бал, это прилично.

Герцогиня внимательно осмотрела их и довольно улыбнулась.

– Не забывайте, мои милые, что все мужчины надоедливы. А некоторые невероятно скучны. И в целом недостойны нас, женщин.

– Не учи моих дочерей такому, Рокси. – По лестнице спускался герцог Инверари в строгом вечернем костюме.

Герцогиня сделала невинный вид.

– Магнус, любовь моя, ты же знаешь, я не имела в виду тебя.

– Не нужно превращать моих дочерей в мужененавистниц, – произнес герцог, сделав знак дворецкому открыть дверь. – Мир, что ни говори, принадлежит мужчинам, и я хочу, чтобы мои дочери счастливо и спокойно жили в своих будущих браках.

– Я всего лишь хотела их предостеречь, – отозвалась герцогиня. – Ты же знаешь, какими несносными бывают в наше время молодые люди.