Реквием по завоевателю - Майкл Гир

Браен усилием воли заставил, свое сознание производить исключительно Правильные мысли.

— Нет, Великий, никаких сомнений. Мы с тобой. Мы для тебя. Ты олицетворяешь Путь. Ты Спаситель человечества. В тебе мы видим надежду и счастье. Ты ведешь нас к Миру. Ты одарил нас Правильными мыслями. Ты учитель, наставляющий нас на путь истины.

— ТОГДА К ЧЕМУ ТЫ ОТНЕСЕШЬ СВОИ? РЕБЕНОК, ПОХОЖЕ, ВЫШЕЛ ИЗ-ПОД КОНТРОЛЯ. НОВАЯ РОЛЬ БИОРОБОТА ОЧЕНЬ МЕНЯ БЕСПОКОИТ. СТАФФА ПРОПАЛ. ЕГО НЕТ. ВЕСЬ СВОБОДНЫЙ КОСМОС ДРОЖИТ ОТ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТИ. НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ — ПРОКЛЯТИЕ. АНАЛОГИЧНАЯ ЕРЕСЬ. ТЫ ЗНАЕШЬ. СТАБИЛЬНОСТЬ ПРОИСХОДИТ ИЗ ПРОГНОЗА. ПРОГНОЗ ПРОИСХОДИТ ИЗ ПУТИ. ПУТЬ ПРОИСХОДИТ ИЗ ПРАВИЛЬНОЙ МЫСЛИ. ПРАВИЛЬНЫЕ МЫСЛИ ПОЯВЛЯЮТСЯ ТОЛЬКО У ТЕХ, КТО ПОВИНУЕТСЯ.

Пауза.

— ТВОЯ ДУША ОТКРЫТА, БРАЕН! НЕ ЗАКРЫВАЙСЯ ОТ МЕНЯ ПРАВИЛЬНЫМИ МЫСЛЯМИ, ГОВОРИ КАК ЕСТЬ! Я ВИЖУ ФУНДАМЕНТ ВСЕХ ТВОИХ МЫСЛЕЙ. ГОВОРИ! Я ВИЖУ ЛОЖЬ В ТВОИХ СЛОВАХ! Я УЖЕ ЗНАЮ, КАК ТЫ УМЕЕШЬ ЛГАТЬ! ВОПРОС СТАВЛЮ ИНАЧЕ: «ЭТИ ПРОМАХИ И СБОИ ТВОЯ РАБОТА?»

Браен содрогнулся. Его сознание было загнано в угол жестким словесным ударом. Все мышцы напряглись в спазматическом сокращении. Браен был уже не властен над своим собственным телом. Он изо всех сил пытался удержать под контролем свое сознание, но оно уже готово было подчиниться чужой воле. Сердце неистово колотилось, и его работа отдавалась в ушах.

— Я… Я… — Его мысли были парализованы, он не мог оформить ни одной из них в своем истерзанном сознании.

— ДА, БРАЕН? ГОВОРИ ЖЕ!

«Это недопустимое вторжение! Изнасилование души! Вмешательство в мир личности! Боль!»

— СПОКОЙНЕЕ, БРАЕН. ОТВЕЧАЙ НА ПОСТАВЛЕННЫЙ ВОПРОС, — приказал чужой голос тоном, не терпящим замешательства.

— Я… мы не имеем никакого отношения к тем событиям! — Браен подумал и лишь потом услышал свой хриплый, надсадный голос. — Мы и сами не можем понять их природу и смысл! События не отвечают нашим ожиданиям! Мы вообще не думали, что такое возможно! Я повторяю: мы сами ничего не понимаем.

Долгая пауза.

— ОЧЕНЬ ХОРОШО, БРАЕН. Я ВИЖУ, ТЫ ГОВОРИШЬ ПРАВДУ. ТЕБЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВВЕЛИ В ЗАБЛУЖДЕНИЕ. — Голос Мэг Комм гулким эхом отдавался во всех углах сознания Магистра. — Я ТАКЖЕ ВИЖУ, ЧТО ТЫ ОЧЕНЬ УСТАЛ, БРАЕН, ИДИ ОТДЫХАТЬ. ДУМАЙ В РУСЛЕ ПРАВИЛЬНЫХ МЫСЛЕЙ. СЛЕДУЙ ПО ПУТИ. СКОРО Я ТЕБЯ ОПЯТЬ ВЫЗОВУ. А ПОКА ТЕБЕ НУЖНО БУДЕТ СОСТАВИТЬ НОВЫЕ ПЛАНЫ. ВЗАМЕН ПРОГОРЕВШИХ. МЕДЛИТЬ НЕ СЛЕДУЕТ. — Пауза. Затем:

— МНЕ БЫ ОЧЕНЬ НЕ ХОТЕЛОСЬ ПОТЕРЯТЬ ТЕБЯ СЕЙЧАС, БРАЕН.

Мэг Комм исчез из человеческого сознания так же внезапно, как всегда.

Тело Браена продолжало подрагивать и покрываться холодной испариной. Сознание опустело. Требовалось время, чтобы оно окончательно «оттаяло» после такого разговора. Его язык напоминал вырванный и засохший древесный корень. В ушах стоял звон. Он задыхался и почти не контролировал себя, но усилием воли сделал условный жест рукой, которая тут же бессильно упала.

Сознание стало освобождаться от состояния оцепенения. И первым признаком стала дикая головная боль. Браен не сдержался и всхлипнул.

Шлем был снят с головы. Он с трудом открыл глаза и сквозь сероватую дымку увидел двух Посвященных и Магистра Хайда, которые стояли перед ним с бледными искаженными лицами и нервно подрагивающими руками.

— Ннн… — промычал Браен. — Не могу подняться… Н-не могу встать.

Его бережно перенесли в его скромно обставленную комнату и опустили на жесткую кровать. Хайд кашлянул в кулак и сплюнул в раковину, помещавшуюся в углу комнаты. Он тщательно старался скрыть свой интерес, но ему не удавалось.

— Ч-что? — запнувшись кашлем, спросил он. — Что там у вас случилось? Браен? Твое лицо… Оно все в поту и искажено… Адское выражение! Ты рыдал… Это самый жалкий звук из всех, которые мне когда-либо приходилось слышать! Что машина сотворила с тобой?

Браен несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь отделаться от шума в ушах. Он старался поддерживать себя в бодрствующем состоянии, несмотря на то, что у него раскалывалась голова и видно было, что он хочет спать.

— Я едва не сдался ей… Все пыталась отыскать… секреты, которые я от нее прячу. — Он провел языком по пересохшим губам. — Чертова машина! Она всерьез обеспокоена. Это… это… Я не знаю, но она напугана. — Он сказал это слово, с некоторым опозданием уловив его смысл, и сам удивился. — Почему? Чего ей бояться?

Хайд опустился на старый деревянный стул и прикрыл глаза.

— Не знаю, друг, — проговорил он, не показывая своих водянистых глаз, в которых отражалась вся его физическая боль, которую доставляли пораженные недугом легкие. Он снова закашлялся, а затем с хрипом выдавил:

— Это пугает меня еще больше.

— Да, шепотом согласился Браен, впадая против воли в полудрему. — Это должно нас пугать. За горизонтом пока еще прячется грядущая катастрофа, и нам неизвестно, какую форму она примет…

Как только ЛС приземлился, Синклер коснулся ладонью контрольной панели, чтобы выбросить десантный трап. Затем он вместе с Греттой и всем своим штабом опустился по нему под яркое каспанское солнце. Стальной трап с лязгом уполз обратно.

Вокруг было много ЛС. Турбины работали, и едкий машинный запах бил Синклеру и его спутникам в ноздри.

Они увидели, как к ним бежит младший сержант с нашивками Второго дивизиона. Он отсалютовал как положено и указал приглашающим жестом на украшенную лентами платформу, которая была воздвигнута на центральной городской площади. Вокруг платформы были установлены заграждения, охраняемые цепью вооруженных и защищенных доспехами солдат. За ограждениями волновалась толпа горожан, согнанных на намечающееся мероприятие.

— Какого черта? — спросил Мак, пробиравшийся сквозь строй официальных лиц к Синклеру.

— Думаю, тут пахнет серьезными неприятностями, — предупредила Синклера Гретта, когда тот взбежал по крыльцу платформы на верхнюю площадку, где ожидали командиры Второго Тарганского дивизиона.

— Мои поздравления, Синклер, — проговорил Макрофт. На его лице застыла дежурная официальная улыбка, но в каждом движении чувствовалась настороженность.

Синклер кивнул офицерам, которые тут же поднялись к своему командиру. Синк понял, что намечается какая-то церемония. Солнечный свет отражался от доспехов солдат оцепления на шиферные крыши близлежащих домов, на которых еще не успела высохнуть ночная роса. Солдаты зорко следили за поведением горожан.

— Гретта, я счастлив видеть вас снова, — продолжал источать фальшивый елей Макрофт.

Синклер повернулся к командиру Второго дивизиона и коротко поклонился к знак приветствия.

— Я также рад, Макрофт, нашей встрече. Впрочем, я не совсем понимаю, с чем вы меня поздравляете. Ваше послание застало меня врасплох и очень удивило.

Макрофтовская улыбка сделалась еще шире, хотя и не распространилась на непроницаемые глаза.

— Пришел приказ от императора. Мы наконец усмирили Каспу. Мятеж подавлен.

— Подавлен?

Синклер обернулся на свой ЛС, выкрашенный в зелено-коричневые тона. Двигатели машины замолчали, и вместе с этим ЛС потерял часть своего грозного величия. Десантный трап, по которому минуту назад спустились на площадь Синклер, Гретта и другие его люди, вновь откинулся, по нему сбежал опоздавший офицер. Трап так и остался спущенным.

Синклер окинул беглым взглядом возвышение, на котором стоял. На платформе сгрудились практически все начальники Тарги, исключая бюрократов низшего и среднего звена. Невдалеке протянулся проволочный забор риганского военного представительства на Каспе. На краю площади была выстроена рота солдат в парадной форме. Судя по всему, намечалось что-то торжественное. Но Синклер все равно не мог понять, что здесь происходит. И какому только идиоту пришло в голову, что мятеж подавлен?

— Благодарю командира Макрофта за внимание, проявленное к моей персоне, — неуверенно проговорил Синклер. — Но я вынужден был вылететь так внезапно… Мой дивизион сейчас находится на плановых учениях и отрабатывает длинные марши. Его порядки протянулись на многие километры по сельской местности, и я… Не будете ли вы так любезны объяснить мне, почему наше присутствие на Каспе понадобилось именно сейчас?

«Я не люблю, когда меня отрывают от работы, это во-первых. Не люблю, когда меня заставляют участвовать в каких-то сомнительных политических шоу, это во-вторых. Наконец, мне просто неприятно видеть лишний раз твою рожу, Макрофт. Рожу человека, который только и ждет благоприятного случая, чтобы боднуть меня! Я удержусь только в том случае, если покажу себя надежным командиром своего дивизиона. Только в том случае, если сумею научить чему-нибудь моих солдат за короткий срок. И меня отрывают в такой ответственный момент!»

Улыбка на лице Макрофта оставалась точно такой же, какой она была несколько минут назад во время обмена приветствиями. Казалось, лицо его парализовано и улыбка будет висеть на нем вечно.