Иллюзии - Игорь Рыжков

Ты даже на это оказался не годен - Произнесла она голове. - Анотнио - Обратилась она к управляющему. - Скорми этого ублюдка псам. Они давно не ели человечины. - К горлу подкатил тошнотный комок кислятины. Я мотнул головой, подавляя рвоту, но про-должал смотреть и слушать. Антонио вытащил из-за спины, видимо заранее приготовленный мешок сшитый из больших кусков хорошо выделанной кожы, деловито набросил его на труп, подсунул под него край и хакнув приподнял на пробу. Поискал гла-зами голову. Нашел. Ухватив ее за волосы бросил туда же. Скрутив горловину в тугой узел, потащил по полу к дверям, пачкая шкуры и коврики бурыми сгустками. Отодвинув засов, отворил дверь и застыл изумленный. За нею в недвусмысленной позе заправского шпиона, припавшего к щели, стояла Аната. Антонио, медленно багровея, занес руку для удара.

Я прошу прощения, госпожа. - Пропела девочка и Антонио растерянно застыл с поднятой рукой. - Я принесла воду и тряпки, чтобы смыть кровь вора, которому Вы отру-били голову. - Ее восхищенный взгляд был настолько искренним, что Пенорожденная смягчилась. Кивнула Антонио, чтобы он не наказывал девочку. Аната продолжала нетер-пеливо топтаться на пороге. - Госпожа, а можно? - Пенорожденная удивленно подняла брови. - Слушаю тебя - А можно я заберу отрубленную голову себе и сделаю из его черепа суповую миску?

Ты так не любишь мужчин? - По взрослому обратилась к ней хозяйка. - Я их тер-петь не могу! - Выкрикнула Аната. - Так бы и поубивала их всех. - Пенорожденная отрицательно качнула головой. - Нет, милая. Тебе еще рано иметь такие игрушки. Выбрось эту дурь из головы и займись полами. Я хочу заснуть в чистой комнате. - Аната кивнула головой выскочила в коридор и через секунду, напрягаясь всем своим тельцем, втащила в комнату деревянное ведро с горячей водой. - Госпожа, - жалобно произнесла она. - Ну тогда, хотя бы покажите. - Покажи ей, Антонио - улыбнувшись произнесла Пенорожден-ная. Антонио ругаясь шепотом, размотал горловину мешка, просунул руку внутрь. Долго копался в нем, но все таки найдя нужное, вытащил на свет. Аната посмотрела на останки Алексиса и облегченно вздохнула. - Я так и знала. - Что? - Насторожилась Пенорожден-ная. - Тем кто приходит из-за гор нельзя доверять. - Пенорожденную, похоже, этот ответ полностью удовлетворил. Она встала с пуфа придвинула его к зеркалу и уселась напротив, глядя мне прямо в глаза. Я не знал видит она меня или нет, но на всякий случай немного отодвинулся.

Антонио с трудом перевалил мешок за порог и потащил его дальше по коридорам. Аната ловко сгребла шкуры в один угол и теперь мурлыкая что то под нос ловко завозила тряпкой по холодному мрамору.

Пенорожденная протянула руку и коснулась невидимой границы пальцами.

Ее лицо изменилось. Исчезла жесткость и хищный излом бровей. Теперь она каза-лась слабой ищущей утешения и поддержки.

Милый - Услышал я ее нежный шепот. - Я так люблю тебя. - Я смотрел как заворо-женный. Даже зажмурился на секунду. - Прости меня пожалуйста, принесла тебе столько страданий. - Голова пошла кругом. Репетиция нового обольщения? Оправдания после-дующих измен? Обращение к невинно убиенному Алексису? Искреннее раскаяние? Но как совместить столь слепую ненависть, столь сильную нелюбовь к людям с нежными отноше-ниями ко мне? Верить? Не верить? - Я глубоко вздохнул. Ошалело замотал головой. - Гамлету, наверное, было легче. У него был отец, хотя и призрак, но все таки не дурак. Мог подсказать что делать. А здесь? - Я стиснув зубы снова посмотрел Пенорожденной в глаза.

Я пошла бы за тобой на край света. - Произнесла она почти шепотом с такой глу-бинной тоской, с такой болью, что сомнений оставалось все меньше и меньше. - Но почему ты не сказал, что любишь меня? - Во рту пересохло. Если это лицемерие, то она не жен-щина - чудовище. А если нет? Если это искреннее раскаяние? Ведь от любви до ненависти… - Я затаил дыхание.

Мне плохо. Мне очень плохо без тебя. - Я опасливо потрогал рукой холодную гладь ворот. Они были прочны по-прежнему и только ключ позволял убрать границу между ми-рами.

Ты не любишь. Ты меня не любишь. - Пенорожденная склонила голову и с длинной черной ресницы скатилась прозрачная жемчужина слезы. Я протянул руку с Ключом к Вратам и остановил ее в миллиметре, едва преодолевая желание броситься через них к Пенорожденной, прижать к груди, утешить, целовать ее нежное лицо, губы, глаза, сказать ей как она не права. Искусительница тяжело вздохнула и улыбнулась сквозь слезы.

Пусть ты не со мною, но ты меня видишь. Я знаю. Посмотри на меня. Посмотри как я хороша. Неужели ты бросишь меня здесь? Здесь одну? - Она придвинулась ближе к зерка-лу и скинула правую бретель рубашки освобождая округлую красивую грудь. Провела тонкими пальчиками по шее и груди, легко коснулась соска.

Посмотри на меня. Неужели ты меня не хочешь? - Она сбросила вторую бретель и взяла обе груди в ладони. Сжала соски прикрыла глаза и застонала сладко. Смочила губы острым язычком.

Иди ко мне милый мой. Ну иди же. Ты видишь как я страдаю без твоих ласк. - Я оторопело уставился на Врата. К горлу подкатил сладкий ком истомы. В глаза потек туман. Противостоять этому было невозможно. Ладонь с ключом непроизвольно потянулась к стеклянной глади. Я был готов бросится к ней в объятия.

Иди же. - Она смотрела мне прямо в глаза и уже освободилась от одежд. Она ото-двинулась от зеркала, присела на пуф и слегка развела ноги. Ее ладони скользили по гладкой коже опускаясь все ниже и ниже. Вот они уже коснулись аккуратной светлой при-чески в паху.

Иди ко мне. Ты видишь как она хочет тебя. Иди же. - Я коснулся ладонью врат. Они запели. Побежали мелкие волны. От ладони к краям. Отразились мелко. Смешались, пере-плелись и холодная гладь стала осыпаться, с тихим мелодичным звоном. Ладонь погрузилась уже по локоть.

Иду - Выдохнул я и опрокинулся в открывшиеся Врата, сгорая в последней искре надежды. На туалетном столике Пенорожденной я не удержался. Споткнувшись полетел кубарем на пол и больно ударившись коленкой о твердый пол опрокинулся навзничь. Боль заволокла на секунду глаза красным, но проморгавшись я отыскал взглядом Пенорожден-ную, мою милую Ру. Пенорожденная ловко перекинула через меня ногу и уселась верхом. Я блаженно закрыл глаза предвкушая великое наслаждение.

Проснись, мой милый. Ты пропустишь самое интересное. - пропела Пенорожденная и ее голос мне не понравился. Я открыл глаза. В ее руке протянутой к моей глотке сверкал короткий, отточенный как бритва клинок Алексиса. Приставленный к кадыку, он уже про-порол кожу. Я чувствовал как к уху стекает капля за каплей теплая липкая жидкость. В голове бешено застучали сотни метрономов, выискивая единственно правильное решение. Пенорожденная покачала головой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});