Недотрога для босса (СИ) - Айрин Бонд

другом:

— И, если ты не против, моя служба безопасности посмотрит записи с камер за тот промежуток времени, когда Ксюша была в клинике…

Ксюша устало садится на кровать и отворачивается. А я тем временем благодарю Никита и отключаюсь.

Подхожу к ней, сажусь рядом, обнимаю и притягиваю к себе. Глухо говорю ей в макушку:

— Может, теперь расскажешь? Через час-два я все равно узнаю. И накажу всех виновных.

— Не надо никого наказывать, — тихо отвечает она. — В клинике замечательный персонал. Они ничего плохого не сделали.

— А кто сделал?

Опять молчит.

— Ксюша…

— Я не хочу, чтобы из-за наших фиктивных отношений у тебя с кем-то из твоих родных испортились отношения, — наконец, говорит, еле выдавливая из себя слова.

— О чем ты говоришь? Моя мать тебя расстроила?

Хотя понимаю, что навряд ли…

— О нет, ты что! — даже вскинула на меня свои грустные глаза. — Она… очень хорошо ко мне относится…

— Тогда, кто?

Опять отводит взгляд и тяжело вздыхает:

— Я не хотела тебе это говорить. Твой отец встретил меня возле клиники…

От упоминания моего отца сжимаю челюсти. Твою ж мать!

— Дальше, — еле сдерживаюсь, чтобы не рявкнуть.

— Он… он не доволен твоим выбором. Я ему не нравлюсь, — опять отводит взгляд.

— Это он так сказал?

Кивает.

— Что еще? Я вижу, что ты что-то не договариваешь, — чуть не рычу.

— Предлагал деньги, чтобы я от тебя ушла, и сказал, что мы и так скоро расстанемся… И он прав, мы через шесть месяцев расстанемся. Давай не будем все усложнять…

— Расстанемся? — рычу. — О нет. Не дождешься.

Смотрит испуганным взглядом. Да, я сейчас выгляжу, наверно, как разъяренный тигр.

— А теперь живо отдыхать! — рявкаю, отчего у Ксюши глаза округляются еще больше. — Позже все обсудим.

Вскакиваю с кровати и иду на выход.

— Ты куда? — чуть не пищит моя жена.

— Надо кое с кем серьезно поговорить, — цежу. — Спи!

Ну, отец! Влез туда, куда не имел никакого права!

60

Ксюша

Так и думала, что Матвей разозлится. Из моей комнаты он вылетел, как разъяренный тигр. Через несколько секунд услышала звук захлопнувшейся входной двери.

Он так и не вернулся, а я проворочалась полночи без сна. Надеюсь, я не испортила их и так непростые отношения…

Спустилась на кухню, чтобы попить воды, а на обратном пути замерла. Из кабинета моего мужа в коридор проникала полоска света. Может, и лучшее сейчас — пойти спать, но я, как загипнотизированная, прошла мимо лестницы и подошла к двери. Немного ее приоткрыла и замерла. Практически сразу услышала приглушенный голос:

— Входи.

Мой муж расслабленно развалился на кожаном диване. На столике рядом — бутылка с янтарной жидкостью и стакан с недопитым алкоголем.

Медленно вхожу в кабинет. Смотрит на меня как-то странно, задумчиво гипнотизирует меня своими прищуренными серыми глазами.

— Садись, — хлопает рядом с собой.

Сажусь и уточняю:

— Все хорошо?

— Да, — медленно кивает. — Все замечательно… Мой отец отзывает свое предложение и больше не заявится к тебе с такими разговорами.

— Я надеюсь, вы… не поссорились. Я просто не хотела, чтобы это все повлияло на ваши отношения.

— Ах, ты не хотела… Это все объясняет, — кивает и одним глотком осушает стакан до дна.

— Я пойду… — встаю, чтобы уйти, но Матвей перехватывает мою руку.

— Нет, не пойдешь. Посиди со мной.

Сажусь обратно. Не нравится мне его настроение. Лучше утром поговорить…

— Ты моя жена. И чтобы больше не скрывала от меня ничего. Ясно? — внезапно рявкает, а потом чеканит каждое слово. — Никто не имеет права тебя обижать. Хоть одно обидное слово… Я обязан об этом знать.

И смотрит на меня разозлено.

Он прав, не спорю, но его тон обиден до слез. И прямо чувствую, что если сейчас не уйду, то здесь же расплачусь.

— Ясно, — холодно, с достоинством отвечаю я и вздергиваю подбородок. — Теперь я могу идти? Или ты меня еще недостаточно отчитал?

Прищуривается и уголков губ касается едва заметная улыбка.

— Отчитал. Думаю достаточно. Осталось только по попе тебе надавать за то, что пошла не к мужу, а попыталась закрыться в себе.

— Что?! — удивленно смотрю на него.

Ну это уже наглость! Но не успеваю ничего понять, как он рывком дергает меня на себя, и я приземляюсь животом на его колени.

— Что ты делаешь? Отпусти! — возмущаюсь я, пытаясь встать.

Но он кладет свою большую ладонь мне на поясницу, сильнее придавливая меня к своим коленям. Второй рукой скользит по моему обнаженному бедру, ныряет под халат и резко задирает его мне до талии.

— Матвей! — возмущенно выдыхаю я.

— Тшш… Лучше молчи. Каждое твое слово будет использовано против тебя…

— Что? — опять дергаюсь, но он сразу же давит мне на поясницу, заставляя лежать смирно.

Подцепляет пальцами резинку трусов и в секунду стягивает их с меня. Замираю, даже, кажется, не дышу. И тут на мою попу приземляется его ладонь со звонким шлепком.

— Ай! — вскрикиваю. — Матвей, что ты делаешь?

Еще один шлепок, более ощутимый, чем первый.

— Ай!

— С проблемами надо идти сразу к мужу, — рокочет мне в ухо. — Ясно?

— Да, ясно.

— Отлично.

Довольно гладит мои ягодицы. А потом убирает ладонь, и мою попу обжигает еще один ощутимый шлепок.

Закусываю губу.

— Извиняйся, дорогая, за то, что хотела лишить нас секса.

— Я…

— Не слышу извинений.

Опять шлепок. Правда, не такой сильный, как предыдущие…

Ягодицы горят, и я чувствую какое-то странное, необъяснимое мне возбуждение. Какой позор! Меня завело то, что мой муж меня отшлепал…

Обдумать этот странный факт не успеваю, потому что Матвей хрипло уточняет у меня:

— Ну что, извинения будут?

— Нет, не будет… — шепчу, понимая, что нарываюсь на еще одну порцию трепки.

Но не буду я извиняться!

Вместо еще одного шлепка, мой муж кладет свою большую ладонь на мою попу и мягко гладит ее, слегка стискивая. По телу пробегаю волнительные мурашки, и я прикусываю губу. Слишком приятные ощущения…

Он внезапно ныряет пальцами туда, куда не должен. Скользит по влажным складочкам, и у меня просто перехватывает дыхание. Еле сдерживаюсь, чтобы не застонать. Дергаюсь в попытке встать с его колен, но он надежно фиксирует меня, придавливая сильной ладонью в области поясницы.

Усмехается и хрипло шепчет:

— Расслабься…

Медленно ласкает пальцами клитор, и я против своей воли начинаю дрожать. В бок упирает просто огромный, жесткий бугор. Сама не осознаю, как начинаю ерзать на его коленях и тихо стонать от каждого его движения.

— Какая ты мокрая, девочка моя…

Входит двумя пальцами в мое лоно, и я прерывисто выдыхаю. Боже,