Вечная сталь - Григорий Игнатов

ли достаточно, чтобы накормить человека, но Онория знала, что брат и столько не съест. Мысль вернула ее с небес на землю. Щеки болели, словно с непривычки. Давно она не смеялась.

А ведь раньше было иначе. Столько всего вызывало у нее улыбку. Онория с грустью провела пальцами по спинке стула, пока Лена грела суп для Чарли.

Нет времени улыбаться. Время. Онор чувствовала его тяжесть на своих плечах, словно попала в ловушку на дне песочных часов, и каждая песчинка приземлялась прямо на нее. Ей надо управиться поскорее, пока этот песок не похоронил ее заживо.

Онория вздохнула и снова села, придвинув отцовский дневник. Она едва могла соображать из-за всех сегодняшних открытий. Когда это Лена стала такой мудрой?

«Сосредоточься, думай о записях, о недуге. С Блейдом разберешься вечером, когда будет время», — решительно приказала себе Онория.

Отцовский код было сложно расшифровать.

«Подопытный номер двадцать семь показывает невероятные признаки улучшения, такие же, как у номера девять и пятнадцать, — поспешно корябала Онория. — Ему вводили тот же антидот, что и другим в этой группе, так что, похоже, дело в другом. Если, конечно, он сам по себе не отличается от остальных и из-за этого выказывает другую реакцию. Среди переменных коэффициентов еда, сон, физическая нагрузка, количество солнечного света в камере. По моим расчетам, параметры едины. Каждому заключенному выдается ровно по четверть пинты крови в день, разрешается пятнадцать минут погулять во дворе, и их будят ровно после восьми часов сна. Да и освещение у них примерно одинаково. Так в чем же отличие? Что у этих троих общего, что выделяет их среди оставшихся?»

Онория зачеркнула последнее слово и уставилась на листок, пытаясь вспомнить расположение камер и номера безымянных заключенных, глядевших на нее через прутья.

И тут Лена закричала.

Глава восемнадцатая

Суп расплескался по всему полу. Лена, застыв, стояла посреди комнаты.

— Чарли? — прошептала она.

У Онории перехватило дыхание, пальцы сжались на дверной ручке.

— Прости, — прошептал Чарли. По лицу его стекали слезы, смешиваясь с кровью на губах. — Мне очень жаль. Я не мог… Просто не смог остановиться.

Взгляд Онории метнулся к окровавленным простыням и месиву, в которое превратились его запястья. Она нерешительно шагнула в комнату, ощущая, как та начинает вращаться вокруг нее. Зрачки Чарли были почти полностью черными.

— О господи, — прошептала младшая сестра.

— Лена, принеси тряпку.

Чарли отодвинулся к изголовью:

— Ближе не подходи. — Его ноздри раздувались.

На деревянном ящике, служившем прикроватной тумбочкой, стоял флакон коллоидного серебра. Онория нервно прикусила губу, поглядывая на него.

— Чарли, ты истекаешь кровью. Нужно остановить…

— Знаю. — Его зрачки расширились на мгновение, а потом он застонал и ударился головой о спинку кровати. — Я чувствую запах крови.

— Прекрати, — твердо произнесла Онория. Она прошла мимо Лены, которая поспешила на кухню. — Прекрати, Чарли. Посмотри на меня. Если мы ничего не сделаем, ты истечешь кровью.

— Разве это так плохо? — прошептал брат.

Онории показалось, будто у нее из груди вырвали сердце.

— Не говори так.

— Самое отвратительное… мне это нравится. Кровь так хороша на вкус. — Его взгляд опустился ниже, к горлу сестры. — Я хочу еще.

— Не думай об этом. Думай о… шпинате. И копченой треске. — Два его самых нелюбимых блюда. Сработало. Он скривился. Онория снова медленно шагнула вперед.

Чарли прикусил губу и закрыл глаза:

— Я так устал.

Кровь вяло вытекала из его вен, будто те пытались зажить сами по себе. Как у голубокровного.

«Перестань», — приказала себе Онория. Еще не поздно. Не может быть. Она каждый день следила за уровнем вируса брата с помощью лакмусовой бумаги. Это были чрезвычайно грубые измерения, но она не могла позволить себе медные спектрометры, которыми пользовались в Эшелоне.

Лена вернулась с тряпкой.

— Помоги мне привязать его, — попросила Онория.

Чарли не сопротивлялся. Просто смотрел в потолок, пока они привязывали его руки к кровати, обматывая хлопок вокруг пальцев, потому что нельзя было стягивать запястья. Кровотечение почти остановилось, но Онория все равно обмотала запястья марлей, чтобы та впитывала ярко-красные ручейки крови.

— Что нам делать? — спросила Лена, присаживаясь, когда они наконец закончили.

— Мне просто нужно время, — автоматически ответила Онория. — Я все исправлю. Вакцина, которую дал ему отец, очевидно, не работает, но если я разгадаю формулу лекарства, то смогу остановить вирус. Я смогу…

— Слишком поздно, — прервал их Чарли и отвернулся к стене.

Онория запустила пальцы в его темно-каштановые кудри насквозь мокрые от пота.

— Нет, еще не… — начала она.

— Онор. — Лена взяла ее за руку. — Не мучай его больше. Уже действительно слишком поздно.

Нет, нет, не поздно. Не может быть. Ей просто нужно еще время, нужно разобраться, что же это за таинственная переменная, благодаря которой так полегчало подопытному номер двадцать семь.

— Отец говорил, что уже на пути к успеху. Если бы мне только удалось расшифровать его записи…

— Ты его мучаешь! — закричала Лена. На ее глазах выступили слезы. — Остановись. Просто остановись! Я не могу позволить тебе и дальше делать это. Ты только причиняешь ему боль.

— Неправда. — Онория отрицательно покачала головой. — Я знаю, что близка к разгадке. Мне просто нужно…

Она увидела, как крупные капли катятся по щекам сестры, и запнулась. Чарли лежал поникший, безучастно глядя в стену, и казался почти безжизненным.

— Я обещала отцу, — прошептала Онория. Слезы защипали глаза, грозя захлестнуть ее. — Я обещала ему заботиться о вас. — Горло свело спазмом боли. — Нет, — прошептала Онория, качая головой. — Нет.

Чарли повернулся к ней и прошептал:

— Пожалуйста.

Рыдания рвались наружу откуда-то из глубины. Онор пыталась сдержать их, заглушить, прижимая к губам костяшки пальцев, но безуспешно. Плечи задрожали от силы этих рыданий. Слишком поздно.

— Нам нужен голубокровный, — сказала Лена. — Чтобы помочь Чарли во время превращения.

Казалось, слова доносятся откуда-то издалека. Онория едва их слышала. Она потерпела неудачу. Внутри все так свело от боли, что бедняжку едва не стошнило.

— Как думаешь, Блейд мог бы поддержать нас? Онор? Как считаешь, он бы нам помог?

Чьи-то пальцы впились в предплечье, и в поле зрения появилось лицо Лены, пристально смотревшей на сестру.

— Нам нужен голубокровный, — повторила