Мученик Саббат (ЛП) - Абнетт Дэн

Саул переключился на канал своей стороны и недолго послушал. Офицеры, используя имя Магистра для устрашения и обещаний, запрашивали больше бронетехники, чтобы она атаковала укрепления на Улице Бразена и уничтожила их.

Саул улыбнулся. Это было нехорошо. Имперцы очень хорошо укрепились. Их линия должна была держаться довольно долго.

Она бы выстояла против такой силы. Против физической атаки.

Но Саул был очень опытен в искусстве войны. Их оборона не выстоит против страха и замешательства. Ни на мгновение. Страх и замешательство должны сделать за минуту то, на что потребуется целый день полной бронетанковой дивизии.

Он переключился обратно на Имперский канал. Он ждал слова — Барабанная дробь. Имперцы – эти бедные дураки – так любили свои кодовые названия. Они думали, что так умны. Они никогда не упоминали Вибресона лично, но именно «Барабанная дробь» это и означала. Барабанная дробь была нужна на Улице Кастена. Барабанная дробь передвигалась с двенадцатым взводом к Перекрестку Рейвенора. Разрешит ли Барабанная дробь перемещение двенадцатого взвода СПО к Акведуку Сеспре?

Идиоты. Это была игра детей, пытающихся спрятать правду от взрослых. Это всегда была ошибка Имперцев. Они всегда считали армии варпа отбросами, и всегда думали, что они тупые.

Где была сейчас Барабанная дробь?

— Барабанная дробь, это Часовой. Ответьте.

— Часовой. Ситуация?

— Сильный обстрел. На пересечении Бразен и Филипи. Запрашиваю поддержку.

— Держитесь, Часовой. Посылаю первый и второй к вашим позициям через пять. Здесь ураган дерьма на IV. Часовня Киодруса под непрерывным мощным огнем.

— Принято Барабанная дробь. Справитесь?

— Ожидайте.

Саул посмотрел на свой планшет. Он снял правую перчатку и повел своим, обезображенным шрамами, средним пальцем по линии Принципал IV. Он держал свой правый указательный палец у ладони. Это была единственная часть его рук, которая не была ритуально шрамирована. Все-таки это был его рабочий палец.

Часовня Киодруса. Вот она. Храм, возведенный в честь какого-то командующего засранца, который был рядом со Святой в давние времена. Очевидно, он это заслужил.

Сайл поднялся на ноги и засунул планшет в набедренный карман. Он надел перчатку и поднял свой лонг-лаз.

Ему понадобилось двадцать минут, чтобы пройти по окраине квартала, избегая свои собственные войска так же, как и вражеские, до того, как он попал на Принципал IV.

Он мог видеть часовню, высокое, горделивое место из тесаного камня. Ее фасад был весь в дырах от снарядов. Перекрестный лазерный огонь хлестал перед ней. Дым застилал ранний ночной воздух.

Саул пересек широкое авеню, держась пригнувшись, и снес одним ударом дверь дома с петель. В здании было затхло и грязно. Вонь от разлагающегося дерева стояла на каждом этаже.

Снайпер прошел пять пролетов и вломился в комнату. Взглянув на окно, он понял, что вид наружу был немного неправильным, и он вернулся и поднялся еще на этаж выше.

Лучше.

Он поднял окно и зафиксировал его ножкой стула.

Затем он подготовился.

Саул прикрепил свой прицел. Он жужжал и моргал, пока картинка не стала нормальной. Зеленая с черным, подсвеченная, с высоким разрешением. Он поводил прицелом. Передняя часть часовни. Боковая. Аллея сбоку от нее. Баррикады. Теперь он увидел мерцание яркого света лазерного огня. Дульные вспышки нескольких пушек. Он подстроил чувствительность прицела.

Он видел фигуры. Имперцы. Темные кляксы. СПО и Полк Цивитас, разместившиеся за укреплениями, невидимые с улицы позади хороших укреплений, но, эх, такие уязвимые с его высокой точки обзора.

Где ты, Барабанная дробь?

— Барабанная дробь, это Часовой. Срочно ответьте!

— Слышу вас. Часовой. Сейчас немного заняты.

— Они сильно наступают, Барабанная дробь.

— Черт возьми, я сказал, подождите!

Сайл опять поводил прицелом. Фигуры. Подносчик боеприпасов, с трудом взбирающийся на баррикаду, нагруженный коробками. Медик, склонившийся над скорченным телом. Три стрелка в укрытии, стреляют. Вокс-офицер, стоящий на одном колене, протягивающий трубку вокса.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Протягивающий трубку вокса человеку, чей язык тела явно говорил о гневном разочаровании.

— Ну привет, Барабанная дробь,— мягко сказал Саул на Низком Готике, посмеиваясь про себя от того, как это звучит.

Он снял правую перчатку и взялся за рукоять оружия. Его единственный безупречный палец мягко лег на спусковой крючок.

Рукой в перчатке он залез в кармашек на поясе, выудил заряд и зарядил им лонг-лаз.

Оружие загудело, и загорелась маленькая красная точка.

Заряжено на максимум.

— Именем Беати, Барабанная дробь! Нас тут зажали!

— Заткнись, Часовой! Держите себя в руках. Подкрепление на подходе. Держите себя в руках и никого не убьют.

Не в твоем положении делать какие-то обещания, подумал Саул.

Он не замедлял дыхания для выстрела. Ему не нужно было. Его легкие тридцать лет назад были заменены аугметическими кислородными обменниками, у которых не было подвижных частей, и поэтому никакого движения тела. Он просто отключил их и стал твердой статуей из плоти.

Лонг-лаз протрещал.

Саул резко убрал оружие и сел спиной к стене.

— Повторите?

— Мертв! Он мертв!

— Повторите, Барабанная дробь!

— Он мертв! Вибресон мертв!

Так сильно убиваются по своим дурацким кодовым именам, думал Саул.

Страх и замешательство. Более разрушительны, чем целая бронетанковая дивизия. СПО вокруг часовни запаниковали, когда их любимый лидер был убит. Через пятнадцать минут паника превратилась в фатальный недостаток.

Атакуемая бригадами смерти, линия распалась . Ее прорвали в шести местах вдоль Принципал в, примерно, одно и то же время. Лишенные руководства, Имперские защитники стали небрежны и были уничтожены.

К полуночи, захватчики прорвались в Цивитас до Улицы Ломана, всего лишь в нескольких кварталах от Круга Астрономов, глубоко в западные сектора города. Саул следовал за волной, шествуя по ее кровавым следам через горящие улицы, заполненные мертвыми солдатами СПО.

Прямо после полуночи, в одиночку он прошел мимо передовой свой войск, и скользнул на темные улицы центрального города и Склона Гильдии. Быстро отступающих и плохо организованных Имперских защитников было легко избегать.

Цель ожидала его.

Война грохотала далеко над ним, как чей-нибудь ночной кошмар. Шлепая аугметическими ногами по теплой воде, Каресс продвигался вперед. Когда известняковые полости становились слишком узкими, он расширял их своими лазерными резаками. Вонь плавленого камня и пепла наполнила воздух.

Каресс не мог чувствовать этого. Он не мог чувствовать тепло. Он ничего не чувствовал, кроме машинной боли своей сущности. Он продвигался вперед, метр за метром, во внутренности Цивитас.

— Запад пал,— сказал помощник Люго.

Калденбах повернулся лицом к нему, с мучительным выражением лица.

— Пал?

— Разбит, сэр. Исчез. Вибресон мертв. Сейчас они потоком идут через Стекольный Завод. В комнате, маленьком помещении в подвале фабрики Айронхолла, стало тихо. Люминесцентные лампы мерцали. Вокс-офицеры оторвали взгляды от переносного оборудования, которое они установили в импровизированном командном пункте.

Калденбах удерживал Айронхолл почти восемнадцать часов, и был чрезмерно горд тем достижением, которого Гвардия под командованием Гаунта достигла на востоке, но Калденбах чувствовал, что их усилия не шли ни в какое сравнение с теми, которые делают он и его люди. Две передовые группы архиврага напали на Айронхолл, и он разбил их.

Если Стекольный завод пал, тогда, внезапно, весь его левый фланг был открыт.

Калденбах вызвал Капитана Ламма по тактическому гололиту. — Мы тут на волоске, мистер. Мне нужно, чтобы вы организовали оборону. Тут, тут и тут. Используйте Принципал II, как линию обороны.

— С удовольствием. Что вы мне можете дать?

— Девять единиц. Ваши же транспорты. Я пошлю сигнал маршалу и запрошу подкрепления.