Зверобой, или Первая тропа войны - Джеймс Фенимор Купер

другой нет. Это бывает и у красных и у белых, Змей, все племена и народы верят одним людям и отказывают в доверии другим.

— Где же, как не среди простых платьев, можно лучше всего спрятать ключ от поисков Дикой Розы?

Зверобой обернулся и с восхищением поглядел на друга.

— Да, ты заслужил свое прозвище, Змей, оно тебе как нельзя больше пристало! Конечно, любительница нарядов никогда не станет шарить в куче тех грубых и невзрачных платьев, которые носит бедная Гетти. Смею сказать, к такой дерюге, как эта юбка, нежные пальцы Юдифи никогда не прикасались с тех самых пор, как она познакомилась с офицерами. Сними эти платья с крюка, делавар, и посмотрим, действительно ли ты пророк.

Чингачгук повиновался, но не нашел ключа. Мешок из небеленой ткани, видимо пустой, висел на соседнем крюке, и молодые люди начали его ощупывать. Юдифь заметила это и сказала поспешно, желая избавить их от бесполезных хлопот:

— Зачем вы роетесь в вещах бедной Гетти? Там не может быть того, что мы ищем.

Едва успели эти слова сорваться с прелестных уст, как Чингачгук достал из мешка желанный ключ. Юдифь была достаточно догадлива, чтобы понять, почему ее отец воспользовался таким простым и, по-видимому, открытым местом в качестве тайника. Кровь бросилась ей в лицо — быть может, столько же от досады, сколько от стыда. Она закусила губу, но не проронила ни звука. Зверобой и его друг были настолько деликатны, что ни улыбкой, ни взглядом не показали, как ясно они понимают только что обнаруженную ими хитрую уловку. Зверобой, взяв находку из рук индейца, направился в соседнюю комнату и вложил ключ в замок, желая убедиться, действительно ли они нашли то, что нужно. Сундук был заперт на три замка, но все открывались одним ключом.

Зверобой снял замки, откинул пробой, чуть-чуть приподнял крышку с целью убедиться, что ничто более не удерживает ее, и затем отступил от сундука на несколько шагов, знаком предложив другу последовать его примеру.

— Это семейный сундук, Юдифь, — сказал он, — и очень возможно, что в нем хранятся семейные тайны. Мы со Змеем пойдем в ковчег взглянуть на челноки и весла, а вы сами поищите, не найдется ли в сундуке вещей, которые могут пригодиться для выкупа. Когда покончите с этим, кликните нас, и тогда мы вместе обсудим, велика ли ценность этих вещей.

— Стойте, Зверобой! — воскликнула девушка. — Я не прикоснусь ни к одной вещи, я даже не приподниму крышки, если вас не будет. Отец и Гетти сочли нужным прятать от меня содержимое этого сундука, и я слишком горда, чтобы рыться в их скрытых сокровищах иначе, как ради их собственного блага. Одна я ни за что не стану открывать этот сундук. Оставайтесь со мной. Мне нужны свидетели.

— Я думаю, Змей, что девушка права. Взаимное доверие — залог безопасности, но подозрительность заставляет нас быть осторожными. Юдифь вправе просить нас присутствовать здесь; и если в сундуке скрываются какие-нибудь тайны мастера Хаттера, что ж, они будут вверены двум парням, молчаливее которых не найти… Мы останемся с вами, Юдифь, но сперва позвольте нам поглядеть на озеро и на берег, потому что такой сундучище нельзя разобрать в одну минуту.

Мужчины вышли на платформу. Зверобой начал осматривать берег в подзорную трубу, индеец озирался по сторонам, стараясь заметить какие-нибудь признаки, изобличающие махинации врагов. Не заметив, однако, ничего подозрительного и убедившись, что до поры до времени им не грозит опасность, три обитателя «замка» снова собрались у сундука с намерением немедленно открыть его.

С тех пор как Юдифь начала себя помнить, она всегда питала какое-то безотчетное уважение к этому сундуку. Ни отец, ни мать не упоминали о нем в ее присутствии, словно заключив между собой безмолвное соглашение никогда не делать никаких намеков, если речь заходила о вещах, лежавших возле сундука или на его крышке. Юдифь настолько к этому привыкла, что ей не казалось это странным. Лишь недавно она обратила внимание на это обстоятельство. Надо сказать, что Хаттер и его старшая дочь никогда не были настолько близки, чтобы поверять друг другу свои тайны. По временам он был добр и приветлив, но обычно обращался с ней строго и угрюмо. Молодая девушка никогда не могла позволить себе держаться с отцом просто и доверчиво. С годами скрытность между ними увеличивалась. Загадочный сундук с самого детства сделался для Юдифи чем-то вроде фамильной святыни, о которой не следовало даже упоминать. Теперь наступило время, когда тайна этой святыни должна была раскрыться сама собою.

Видя, что оба приятеля с безмолвным вниманием следят за всеми ее движениями, Юдифь положила руку на крышку и попробовала приподнять ее. Ей, однако, не удалось сделать это, хотя все запоры были сняты. Девушке представилось, будто какая-то сверхъестественная сила не позволяет довести до конца это святотатственное покушение.

— Я не могу приподнять крышку! — сказала она. — Не лучше ли отказаться от этого намерения и придумать другой способ для освобождения пленников?

— Нет, Юдифь, это не так. Нет более надежного и легкого способа, чем хороший выкуп, — ответил молодой охотник. — Что касается крышки, то ее удерживает собственная тяжесть, потому что дерево оковано железом.

Сказав это, Зверобой сам взялся за крышку, откинул ее к стене и тщательно привязал, чтобы она случайно не захлопнулась. Юдифь вся дрожала, бросая первый взгляд внутрь сундука, и почувствовала временное облегчение, когда заметила, что кусок холста, тщательно подоткнутый на углах, скрывает все находящееся под ним. Сундук был почти полон, так как холстина лежала только на один дюйм ниже крышки.

— Ну, здесь полный груз! — сказал Зверобой, тоже заглядывая внутрь. — Надо приниматься за дело с толком и не спеша. Змей, принеси-ка сюда две табуретки, а я тем временем расстелю на полу одеяло. Тогда мы начнем нашу работу по порядку и со всеми удобствами.

Делавар повиновался. Зверобой учтиво предложил табурет Юдифи, сам уселся на другом и начал приподнимать холщевую покрышку. Он делал это решительно, но осторожно, предполагая, что внутри могут храниться какие-нибудь хрупкие предметы.

Когда убрали холстину, то прежде всего на виду оказались различные принадлежности мужского костюма. Все они были сшиты из тонкого сукна и, согласно моде того времени, отличались яркими цветами и богатыми украшениями. Мужчин особенно поразил один малиновый кафтан; петли его были обшиты золотым позументом. Это, однако, был не военный мундир, а гражданский наряд, относившийся к эпохе,