Евреи, которых не было. Кн. I - Андрей Буровский

В Египте живет около восьми миллионов египтян, около миллиона евреев и несколько сотен тысяч греков. Среди интеллектуалов, определяющих культуру эллинистического Египта, греков очень много; еврейские имена постоянно мелькают в числе философов, поэтов и ученых. Но это все «египетские умники» только по месту жительства, а не по этническому происхождению.

Если Эвклид – египетский математик, то ведь тогда и Баруха Спинозу можно назвать голландским философом. А египтян в блеВеликий еврейский философ, ученый и медик, живший в средневековой Испании, Раббенну Моше бен Маймон Ромбам (1135 – 1204)

стящей плеяде интеллектуалов, собравшихся в Александрии, практически нет. Манефон и то наполовину грек, что тут поделать!

Римлян иудеи несколько недолюбливали и входили в их культуру с откровенной неохотой, но по-гречески писали много и в римское время… не говоря уже о распространении и иудаизма, и христианства.

А мусульманский мир, и не только в Испании, сразу же взрывается множеством еврейских интеллектуалов: врачей, философов, писателей, реформаторов, организаторов государственной жизни. В конце концов, Авиценна ведь тоже не таджикский и не афганский, а именно еврейский ученый, как и Маймонид, что тут поделать, этнический еврей. Сделанное Авиценной (Ибн-Синой, Бенционом, если угодно) или Маймонидом сделано не в рамках еврейской культуры, а в рамках мусульманской. Но были-то они евреи, и я могу только констатировать этот факт, пока оставив его без объяснения.

Даже еврейские ростовщики и банкиры средневековой Англии и Франции укладываются в эту закономерность: они делают то же, что христиане. Но «почему-то» делают это лучше.

«Придворные евреи» германских княжеств вызывают колоссальное раздражение своего общества. Но, в конце концов, ну кто же мешает самим этническим немцам пробиваться наверх? Надо думать, немецкие князья готовы оказать предпочтение скорее уж «своим».

Немцы, организующие хозяйство и общественную жизнь, не хуже известны, но их «почему-то» очень мало. Почти всегда евреи оказываются эффективнее, и этому тоже трудно найти объяснение в групповщине или в хитром подставлении каких-то подножек христианам.

Впрочем, это все примеры того, как евреи ухитряются проявить свои таланты вопреки общественному мнению, политическому строю, давлению «коренного» населения. Только в Испании Омейядов евреи пользуются такой же свободой, такими же возможностями, как в Александрии Птолемеев. И тут же, буквально с нуля, расцветает культура сефардов!

В Италии даже не уравнивают евреев в правах… Скорее закрывают глаза на решения Латеранского собора 1215 года, не больше. И тут же в итальянской культуре проявляется мощная еврейская струя!

Начинается период эмансипации европейских евреев… И Европа XVIII-XIX веков оказывается перед явлением удивительным, неприятным, раздражающим: евреи мгновенно выпускают облачко интеллектуалов, играющих огромную роль в культурной, деловой и политической жизни «своих» стран.

В XVIII веке европейский город жил еще по средневековым традициям. Все производство и вся торговля находились в руках гильдий и корпораций… Внедриться в эти области производства «чужакам» не было ни малейшей возможности. Евреи получают равные права…

Но реализовать их можно только там, где рынок еще не поделен. Торговля «колониальными» товарами – сахаром, кофе, табаком, какао – как раз такая область, и евреи устремляются в нее. Даже когда возникают большие торговые компании, евреи и входят в состав акционеров этих компаний, и торгуют в розницу колониальными товарами.

Эти товары нуждаются в системе сбыта. А существующие цеха плохо умеют налаживать систему торговли новыми товарами, они чересчур неповоротливы. Именно евреи налаживают эту систему.

Евреи занимают важные позиции в торговле шелком, монопольные – в торговле алмазами и их огранке. Никто не мешал христианам их обогнать – просто евреи действовали быстрее и активнее.

В 1748 году рабочие-христиане обратились в муниципалитет города Амстердама с просьбой ограничить деятельность евреев-огранщиков. Но времена вытеснения евреев из городских ремесел кончились вместе со Средневековьем. Муниципалитет резонно рассудил, что ведь это евреи основали такое производство, а раз так, никто не будет их ограничивать по закону. Пусть работают.

Шелковую промышленность в Голландии и Италии основали именно евреи. Из Голландии их потом вытеснили христиане – ведь закон вовсе не предоставлял евреям каких-то преимуществ, он был совершенно нейтрален к национальности предпринимателя и работника, и только. Из области огранки алмазов христиане не смогли вытеснить евреев, а из шелкового производства – смогли. И вся мораль.

Но в Италии шелковая промышленность осталась в еврейских руках, и в середине XIX века ее основали и в Германии. Хлопчатобумажные ткани в Германии тоже начали производить евреи.

Поистине «основание новых отраслей промышленности, сбыт новых товаров и модернизация коммерческой системы произвели гораздо больший переворот в экономической деятельности евреев, чем среди городского сословия христиан, еще не вышедшего из общественных и экономических рамок, унаследованных от Средневековья. Поэтому неудивительно, что методы еврейских купцов воспринимались горожанами как нарушение традиций и подрыв освященных веками устоев» [39, с. 414].

Говоря попросту – евреи оказываются неизмеримо динамичнее, они меньше связаны традициями, условностями, предрассудками. Кроме того, они попросту двигаются быстрее.

А дальше – больше: корпоративная система в странах Европы рушится весь XIX век, и к его концу уже ничто не мешает евреям развивать активность решительно везде, где им хочется. В результате получается как… Вовсе не евреи разводили виноградники в долине Рейна – но минимум половина всей винной торговли оказывается в их руках. Совсем не евреи основывали в Германии производство фарфора; более того – к нему немцы относились сентиментально, как к достижению своего народа. Но к 1920-м годам, по одним данным, 65% акций этого производства, по другим – даже 80% оказалось в руках у евреев и выкрестов.

Поразительно, но сами евреи вовсе не видели в этом никакой опасности для себя. С их точки зрения, все происходило вполне справедливо, а что на справедливость могут быть разные точки зрения, их не интересовало. Мало ли что болтают всякие там ту-земцы-гои, и чем там они недовольны?!

В XIX и XX веках поле интеллектуальной деятельности во всех странах Европы, где произошла эмансипация евреев, заполняется этими умными (а с другой точки зрения – хитрыми и юркими) людьми. Действительно, вот кто появился в эти два века в Германии: Гейне, Анна Зегерс, Фейхтвангер, Кафка, Цвейг.

Этих писателей можно любить и не любить, это дело вкуса, но попробуйте представить себе германскую (если хотите – герма-ноязычную) литературу без этих имен. Получается? У меня – нет.

Полагаю, уже можно вывести то, что Владимир Иванович Вернадский называл «эмпирическим обобщением», — то есть такой систематизацией фактов, которая позволяет их наилучшим образом если и не объяснить, но описать. Так вот, не подводя теоретической базы, констатирую:

1. Во все времена евреи очень эффективно конкурируют с христианами и мусульманами. В равных условиях конкуренции они почти всегда выигрывают у христиан и мусульман.

2. Во всех странах, где снимается дискриминация евреев, начинается бурная и массовая ассимиляция евреев.

3. Во всех странах, где правительство снимает ограничения на деятельность евреев и ставит евреев и остальное население в равные условия, евреи занимают в экономике и в общественной жизни очень важные позиции. В самых развитых странах эти позиции сравнимы с позициями государствообразующего народа. В странах хотя бы незначительно более отсталых евреи занимают господствующие позиции.

4. Во всех таких странах евреи составляют очень большой, непропорциональный их численности, отряд творческой интеллигенции.

В сущности, что происходит в Европе XIX – первой половины XX века? Нет ничего нового под луной! Там происходит то же самое, что происходило уже и в эллинистическом Египте, и в Испании Омейядов. И это вызывает не самую лучшую реакцию окружающих народов.

АНТИСЕМИТИЗМ СТРАХА

«Приобщение евреев к европейской среде производило на горожанина и на интеллигента в большинстве стран Европы впечатление головокружительного успеха. Выяснилось, что если евреям предоставляется возможность свободно – в более или менее равных условиях – конкурировать с окружающей средой, их шансы на успех значительно более высоки.

Лишь на этом фоне можно найти объяснение тому поразительному явлению, что во многих европейских странах в конце XIX века послышались голоса, грозно усилившиеся с течением времени, призывающие к защите бедного европейца от всемогущего еврея» [39, с. 403].