Форпост. Земля войны - Олег Шабловский

– А как же их переправишь-то на триста километров? Эти доходяги и тридцати не пройдут, – Игорь с сомнением посмотрел на приятеля.

– Ну, сюда перевезти по частям мы их на «Авроре» сможем. Это посудина такая, из камышовых вязанок строим, – пояснил старлей в ответ на недоуменный взгляд бывшего пристава и продолжил: – Выделим на побережье местечко, на противоположном берегу, и сделаем им вроде охраняемого карантина, откормим немного, и вперед. Надо будет среди наших клич бросить, чтобы продуктов подсобрать, ну, это, думаю, с советниками нашими порешать можно.

– Да, кстати, – оживился Лукин, – вы-то как тут живете? Что за Совет у вас такой, все уши им прожужжали.

– О, у нас тут много нового… – начал было Сергей.

– Станислав Данилович, Сергей Владимирович, – на пороге появился заметно повзрослевший за три года, вытянувшийся и дочерна загоревший Петька Ковригин, – вас батя на переговоры с гостями зовет. Сказал, все уже собрались, вас только ждут.

– Ну ладно, пойду я. – Капитан легко поднялся со скамьи. – Потом договорим. Серега, ты идешь?

– Данилыч, а я нужен там? Может, без меня управитесь с коммерческими-то вопросами. А я пока Игоря вон в курс дела введу.

– Да, пожалуй, и правильно, – кивнул пограничник. – Там и без тебя справимся. Ну, я пошел.

– Ну, рассказывай, – накинулся на приятеля с вопросами Лукин, когда они вслед за Войтенко вышли из хаты и разместились на лавке под камышовым навесом, – как вы тут?

– Слушай. – Сергей примостился поудобнее и начал просвещать приятеля.

После войны с «Эмиратами» Данилыч с четырьмя своими оставшимися в живых бойцами и их семьи перебрались в Замок, просто на общем совете решили, что надо создавать регулярную армию, и базироваться она вся должна в одном месте. Так появилась Дружина. В Пограничном в результате этого «переселения народов» остался просто большой хутор, управлял которым ушедший со службы прапорщик с заставы. Здесь теперь проживали всего три семьи, кроме натурального хозяйства жили еще гончарным и кожевенным промыслом, сырье для которого, скупая его у охотников, поставлял Агрелян. Он же оптом приобретал плоды трудов хуторян, перепродавая их через свои лавки в Торжке и Заречье. Значительно разросшаяся за счет все тех же переселенцев из «Эмиратов» Спиридоновка стала административным и военным центром, своеобразной столицей всего Восточного края. Всеми делами здесь заправлял Совет, в который на постоянной основе входили трое именитейших и зажиточнейших граждан – Ковригин, Стариков, взявший в свои руки добычу соли, и Малиновский. Иногда в расширенных заседаниях участвовали богатые хуторяне, главы остальных поселков, а также Фермер и Агрелян, жившие в одном Торжке, но совершенно обособленно друг от друга. Войтенко единогласно, на общем сходе поселенцев выбрали правителем Восточных земель. Вместе с начальником гарнизона, Спиридоновым, они ведали сбором налогов, охраной границ и общей безопасностью маленького государства.

Денежной единицей признали российский рубль, предварительно собрав у всех колонистов сохранившуюся мелочь и сдав ее в казну правителя. Из этой казны выплачивали жалованье дружинникам и персоналу единственного казенного предприятия – коневодческой фермы, управляющим которой стал Арнольд – единственный человек, более или менее разбирающийся в коневодстве. На ферме, кроме Рыжухи, теперь обитали еще две не настолько прирученные мохнатые степные лошадки и пять совершенно домашних, но от этого не менее упрямых трофейных ослов. В частные руки конеферму решили не передавать, признав ее стратегическим ресурсом, но часть животных передали дружинникам или продали платежеспособным покупателям. Таковых нашлось совсем немного, помимо армянина, купившего одного осла для торговых перевозок, по одной лошади приобрели Фермер и Черных.

Женившись на вдове несчастного Якова Кузьмина, благополучно выдав замуж ее дочерей, Василий Семенович съехал из ставшего шумным и многолюдным Заречья и построил себе хутор в нескольких километрах к северу. В той самой рощице, где Сергей когда-то в первый раз познакомился с Шевченко. Здесь у него была и пасека, и обширный огород с целебными травами. В небольшом загоне весело похрюкивали отловленные в лесу полосатые кабанчики. В конюшне скучала Сивка, на которой бывший боцман перевозил корма для своей свинофермы и новые борти для постоянно расширяющейся пасеки. Была у развернувшегося Семеныча и еще одна статья дохода – он разводил собак. Крепеньких, шустрых щенков, помесь лайки и немецкой овчарки, охотно приобретали и охотники, и фермеры, и даже казна для службы в дружине. Естественно, управляться вдвоем с выросшим хозяйством было тяжеловато, посему предприимчивый пасечник, помимо постоянно проживавшей на хуторе семьи работников, нанимал иногда сезонных рабочих.

Свиноводством пытались заниматься еще пара-тройка переселенцев из новичков, основная же масса продолжала жить охотой, рыбалкой, огородничеством и собирательством. На огородах выращивали в основном лук и топинамбур, совместными усилиями сеяли пшеницу и кукурузу, отбирая для посева семена из наиболее крупных и урожайных колосков и початков. Единственный, кому удалось добиться более или менее приличной урожайности, был Фермер, но, увы, засеять большие площади своими хорошими семенами он просто не мог – пахать было не на чем. Приобретенная за приличные деньги лошадь наотрез отказывалась ходить под плугом, а на людях много не вспашешь, даже если, кроме двоих своих работников, нанимать еще пару сменных. Муку и крупу мололи на ручных мельницах и крупорушках и продавали при посредничестве ушлого продюсера. Мечты об обзаведении водяной или ветряной мельницей так и оставались мечтами, поскольку леса, необходимого для столь масштабного строительства, попросту не было.

Малиновский, переселившись из Замка на заречную сторону, решил заняться садоводством. Он отгородил большой участок земли за поселком, понатаскал саженцев, найденных им в округе плодовых деревьев, и теперь сам бывший эколог и две его супруги (помимо Леночки, Алексей взял в жены красавицу Ларису из бывших «фисташек» и теперь «мучился» с двумя блондинками), не разгибая спины и не покладая рук, холили и лелеяли маленькие деревца. Особых прибылей сад пока не приносил, и Малиновский еще и работал в школе, одновременно и директором, и преподавателем экологии и природоведения. Просвещать маленьких поселенцев ему помогали две девушки, имевшие педагогическое образование, так что с учителями особых проблем не возникло. К тому же и учеников было пока не много.

Кроме ковригинского Петьки, в школе круглогодично обучались еще шестеро мальчишек и девчонок из Заречья, а начиная с поздней осени привозили еще полтора десятка учеников из дальних хуторов и поселков. Эти ребята до конца марта проживали в интернате при школе, потом по подсохшей степи их развозили по домам: нужно было помогать семьям по хозяйству. Дома родители занимались с ними самостоятельно, в меру своих сил и возможностей, чтобы с наступлением холодов вновь, снабдив теплой одеждой и харчами, погрузить своих чад на запряженные ослами повозки, специально присланные из Спиридоновки, и под конвоем конных дружинников направить «грызть гранит науки». Там привезенные детьми съестные припасы складывались в «общий котел», к ним добавлялись продукты, выделенные общиной, и за счет этих средств хозяйственная Ковригина, как могла, обеспечивала прожорливому молодняку полноценное питание. Жалованье учителей, транспортировка детей, медицинское обслуживание и дополнительное питание для них регулярно влетало казне в копеечку. Однако эти траты почитались делом неизбежным, даже само собой разумеющимся и принимались общиной безропотно, поскольку в их необходимости никто, кроме разве что отъявленных двоечников, не сомневался.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});