Правосудие любой ценой - Александр Золотько

– Иди отсюда, – буркнул Синяк.

Пиво он любил пить медленно, смакуя, и не терпел всех этих собирателей пустой посуды. Старушка отошла в сторону.

– Задолбали, – пробормотал Синяк. – Спасу от них нет, блин.

– Глянь, – Котик толкнул Синяка в бок.

– Чего? – Синяк покрутил головой, но ничего, достойного внимания не обнаружил.

Как раз объявили посадку на какой-то поезд южного направления, и народ быстренько образовал пробку у выхода на первую платформу. Все, как обычно.

И то, что в толпе нарисовались Три Поросенка, тоже было вполне нормально. Когда же еще им чистить карманы и сумки, как не в толпе.

– Ты о Поросятах? – уточнил на всякий случай Синяк.

– Глянь, кого они пасут, – Котику даже спать перехотелось.

Синяк присмотрелся.

Ничего так баба, ухоженная. Высокая, спортивная, красивая, и, судя по прикиду и чемодану, не бедная. Таких сам бог велел наказывать. Синяк отставил бутылку в сторону.

Поросята работали по привычному сценарию. Один медленно и неумолимо сближался с клиенткой, второй был готов принять украденное, а третий, самый безобидный на вид, был готов как бы случайно оттереть клиентку, или задержать погоню. Братьями Поросята не были, и даже на поросят не были похожи, просто свинствовали они совершенно конкретно, и были настолько неразборчивы в выборе жертвы, что вызывали брезгливость даже у своих коллег.

– Ты ее узнаешь? – спросил Котик.

Синяк задумался. Что знакомое в этой бабе было. Ясное дело, один раз встретив такую, неминуемо обратишь внимание и даже запомнишь. Но потом хрен вспомнишь, где именно ее видел.

Баба о чем-то говорила с пожилым мужиком интеллигентного вида. Лет на пятьдесят. Для Синяка все, кто старше сорока, были пожилыми. Мужик нес чемодан, брат-близнец того, что был в руке у бабы. Мужик что-то грузил бабе, а та отвечала коротко, но довольно резко. И оба они не обращали внимания на подошедшего уже вплотную карманника.

– Это же невеста Зеленого, – сказал Котик. – Помнишь, в кабаке?

Точно. Синяк спрыгнул с парапета. Не их дело лезть в работу карманников, но невеста Зеленого – невеста Зеленого. А то, что она шла с другим, никого не касалось. Может, она с отцом поругалась. Перед самым отъездом.

– Я больше не хочу этого обсуждать, – сказала Инга Полковнику. – И вы совершенно напрасно поехали со мной на вокзал. Я сказала тогда, и скажу сейчас – если Гринчук считает, что я менее важна для него, чем Михаил – пусть остается с Михаилом…

– Но поймите, Михаилу сейчас очень плохо. И…

– И присутствие Гринчука что-либо изменит? Что именно? – Инга даже остановилась и посмотрела Полковнику в лицо.

– Вы не понимаете…

– Это вы не понимаете. Не понимаете, что все это будет продолжаться, пока Юра будет тянуть все это за собой. Очень плохо, что Михаил попал в аварию. Ужасно. Но ведь он не разбился, не покалечился. Несколько порезов, вы сами говорили. И кроме этого, почему Гринчук мне ничего не объяснил? Почему не предупредил? Как тогда, на дне рождения у Махмутова. Ему все равно, что именно я подумаю? Что именно я испытаю в тот момент? Потом, конечно, он извинится, начнет все объяснять… И даже объяснит. Пусть и сейчас объясняет. Пусть найдет меня и объяснит, – Инга не стала дожидаться, что ей ответит Полковник, а снова двинулась к выходу на перрон.

Сзади раздался истошный то ли крик, то ли визг. Полковник и Инга оглянулись. Какой-то невзрачный парень лет двадцати пяти выл, прижимая руку к груди, возле него, вроде как успокаивая, стоял крупный молодой человек боксерской наружности.

– Простите, – кто-то тронул Ингу за рукав.

– Что? – Инга оглянулась.

Какой-то парень стоял рядом с ней и протягивал ей ее кошелек, который она обычно держала в сумочке.

– Вы кошелек обронили, – сказал парень.

– Спасибо, – Инга взяла кошелек.

Потом посмотрела на сумочку. Ее стенка была разрезана, и в разрез выглядывала расческа.

– Осторожнее нужно быть, – сказал парень. – Полный вокзал карманников, блин. Плюнуть некуда. Руки бы таким на фиг вырывать.

Инга оглянулась на кричавшего парня. Спортсмен что-то сказал бедняге, похоже, предложил свою помощь, взял пострадавшую руку у локтя и запястья. Сделал движения, словно вправлял вывих. Еще один вопль потряс зал ожидания. Спортсмен покачал головой, похлопал по плечу своего пациента и, особо не спеша, двинулся в сторону, противоположную идущему на крик милицейскому патрулю.

– На Юг собрались? – с улыбкой спросил парень.

– Что вам нужно? – вмешался Полковник.

– Ничего, без базара, – развел руками парень. – Юрию Ивановичу привет передайте от Котика. Если что – всегда…

Котик помахал рукой. В кармане у него запиликал мобильник, Котик достал трубку, послушал, облегченно улыбнулся, и ушел за спортсменом, предварительно еще раз помахав рукой Инге.

– Вот она, популярность, – сказал Полковник.

– Да, – кивнула Инга, – благодаря Гринчуку, теперь меня в городе каждый Котик знает. За кошелек, конечно, спасибо, но сумочку жалко.

– Инга, может быть, вы все-таки подождете, – Полковник поставил чемодан на пол. – Всего пару дней. Юрий Иванович звонил…

Инга открыла кошелек, достала оттуда билет:

– Это судьба, дорогой Полковник. Видите? Если бы не популярность Гринчука, я бы потеряла свой билет и осталась. А так…

* * *

– … а на перроне она достала из кармана конверт, – закончил свой рассказ Полковник, – и попросила передать его вам, Юрий Иванович. Что я и делаю, не знаю, с сожалением или с удовольствием.

Полковник протянул Гринчуку конверт, чувствуя себя глупо. Взрослые люди, серьезные и ответственные. Каждый по себе. А вместе – начали дурацкую мелодраматическую постановку. Он дал слово, она больше не может терпеть. Он должен сделать выбор и быть с ней честнее. Бред.

– Вы ей так ничего и не рассказали? – спросил Полковник.

– Вы о чем? – уточнил Гринчук, рассматривая конверт, словно приноравливаясь, с какого бока к нему подступиться.

– О всей этой истории с Приморском и архивом…

– И нечистой силе, – задумчиво сказал Гринчук, выдохнул, решаясь, и надорвал конверт.

– Далась вам эта нечистая сила, – недовольно протянул Полковник. – Что в конверте?

Гринчук молча протянул листок.

«Узловая, до востребования», – прочитал Полковник.

– И что это значит?

Гринчук засмеялся.

– Нет, серьезно, – Полковник еще раз перечитал записку и посмотрел на обороте.

Пусто.

– Это же элементарно, Ватсон, – Гринчук отобрал записку и спрятал ее в карман. – Это значит, что мне предписано явиться на станцию Узловая и на тамошнем почтамте получить письмо до востребования. А в том письме будет указано, куда ехать дальше. И рано или поздно, я настигну свою невесту. Судьба там, или не судьба.

– А вы ей говорили, все-таки, о Приморске?

– Дался вам этот Приморск. Что, мало мест на побережье без него? – Гричнук встал со стула, поманил официантку. – Счет дайте.

Официантка кивнула, и пошла к стойке бара за счетом.

– Вы еще здесь остаетесь? – спросил Гринчук.

– Нет, я ухожу, – Полковник тоже встал.

Было видно, что он волнуется.

– Да что с вами, Полковник? – удивился Гринчук. – Что-то по работе?

Пришла официантка, протянула счет. Гринчук достал деньги из нагрудного кармана рубашки и отсчитал официантке.

– Колитесь, Полковник, – сказал Гринчук, когда вместе с Полковником они вышли из кафе на привокзальную площадь. – Что-то случилось?

Полковник тяжело вздохнул:

– И на работе тоже. Мастера снова пробило. Он поначалу запсиховал, когда пропал Левчик…

– А что, пропал Левчик? – удивился Гринчук.

– Представьте себе! – язвительно сказал Полковник. – А вы и не знали…

– Откуда? Я эти два дня был занят выше крыши. Пока устроил Михаила, пока все объяснил бабе Ире и Доктору…

– А вы не боитесь, что в ваше отсутствие, у Михаила произойдет срыв? Мы ведь не знаем, что может пойти за новым сотрясением. У него же снова сотрясение?

– Сотрясение, – подтвердил Гринчук.

– Год назад травма закончилась кризисом и убитыми. А вы единственный, кто на сегодняшний момент можете его остановить.

– Типа, слово знаю, – немного болезненно усмехнулся Гринчук.

– Да.

– Теперь не я один. Теперь этот код знает еще и Ирина. Это на всякий случай, – Гринчук вдруг стал серьезным. – Мало ли что может произойти на отдыхе.

– Типун вам.

– Не нужно быть таким суеверным, – назидательным тоном сказал Гринчук. – Вы же сами говорили, что мистикой в этом вопросе и не пахнет. А для всех не мистических сил я уже не интересен. И, кроме этого, если я вдруг, вернувшись, стану проситься на прежнюю работу и буду настоятельно возвращать Ингу в приемную Владимира Родионыча, вы тут же поймете, что меня подменили, кликните отца Варфоломея и дружненько, с применением святой воды и электрошока, выбьете из меня эту чертовщину. Изгоните, так сказать, беса.