Все друзья делают это (СИ) - Ручей Наталья

Филипп закончил скатывать в шарик салфетку и метко подбросил ее на тарелку милого незнакомого гостя. Милый гость уже наелся, так что на тарелку даже внимания не обратил. Тем паче, что у него появилось новое увлечение — допив первый бокал вина и, несмотря на то, что никто из нас к спиртному еще не притронулся, он, исключительно в поддержку такого сильного тоста, поторопился вновь обновить бокал. По полной. По полной, потому что тут же такое!..

Иван Петрович щедро снабдил его дорогим эликсиром и облегченно выдохнул, наблюдая за младшим сыном и красным изваянием, которое сидело возле него, забыв, как дышать, говорить и моргать. Единственное, что оно помнило и могло — смотреть и еще больше смущаться. Инга Викторовна мечтательно вздохнула и кокетливо поправила безупречную прическу, взглянув на супруга.

— Ты все понимаешь, Аня?! — потребовал отчета Никита.

Слова прозвучали жестко, взгляд мужчины стал острым, напряжение в комнате ощутимо сгустилось и полоснуло по нервам, и я выдохнула:

— О, да, — а спустя ответный выдох мужчины, повторила: — О, да…

Потому что в этот момент я действительно поняла, что мои чувства к Филиппу — что угодно, но не любовь. А мои чувства к Никите, что угодно — только не дружба.

Вернее, не только дружба.

И как мне теперь уезжать?

К сожалению, ответ на этот вопрос оставался загадкой.

Глава № 35

Я понимала, что наше возвращение в город станет тем самым шагом, который разбудит лавину перемен. Да, какое-то время мы с Никитой еще будем вместе, скорее всего, будем встречаться то на его, то на моей территории, а потом…

Не хотелось думать об этом.

Не хотелось даже думать о тех встречах, что мы позволим себе.

Уверена, будет жарко, но…

Все равно уже будет не так, как здесь и сейчас. Не так плотно, не так ново, не так откровенно, не так естественно и бесстыдно. И я морально готовила себя к тому, что уже сегодня мы уезжаем, а внутри все таяло и дышало бризом от того, что обстоятельства нам мешают.

И я могу сидеть за общим столом, пить безумно вкусное вино черт помнит какого года. Могу делать вид, что не замечаю колких взглядов соперницы и верю в то, что она нашла любовь всей своей жизни. Могу равнодушно смотреть на свою бывшую любовь и… очень неравнодушно — на мужчину, который ворвался в мои мысли и перевернул все вверх дном в полной уверенности, что так и надо, что так и должно было быть изначально.

Друзья.

Всего лишь друзья… Глупая фраза и не про нас.

«Всего лишь друзья» так не вспыхивают, взглянув друг на друга. В их лицах не читается такое открытое желание уединиться, сорвать одежду, и…

Мне это пока не грозит. У меня как минимум три дня покоя.

Тут я вздохнула и ненадолго вынырнула из фантазий в реальность. Как раз вовремя, чтобы узнать из уст Ивана Петровича, что же случилось вчера.

Оказывается, Света не сама захотела вдруг подышать лесным воздухом, ее заманили ребята. Узнали, что она — волонтер, что жалеет всех животных на свете и придумали сказочку, что видели брошенных лисят, которые умирали с голоду и которых хорошо бы устроить в какой-то приют. У них, мол, и средства есть, и они готовы их выделить, чтобы животные ни в чем не нуждались. А вот времени заняться спасением нет. И если Света хочет помочь…

На этом моменте Иван Петрович сделал паузу и обновил в наших бокалах вино, Филипп многозначительно взглянул на меня, а Никита положил на спинку моего стула свою руку, словно защищал и сейчас.

В общем, вот так наивная Света и попалась в ловушку. Уже у задних ворот, выводящих с территории коттеджа, она захотела позвать своих приятелей, чтобы было легче нести лисят, но мужчины решили, что она одумалась, зажали ей рот и вытолкали в лесную зону. А там уже ждали желающие приобщиться к азартным играм. Еще бы, это ведь так интересно — пятеро мужчин на одну беззащитную девушку! Которая не сможет их обвинить, потому что вышла сама, и которой никто не поверит, потому что все видели, как она флиртовала, а значит, хотела и намекала. А попросту, мужским языком — провоцировала и чуть ли не домогалась. Вот они и откликнулись!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Нет, конечно, как узнали потом от этих мужчин, ее не собирались бросать в лесу. Что же они, совсем бессердечные? Узнали бы адрес, отвезли домой, проследили бы, чтобы тщательно смыла следы, дали немного денег. Ей бы хватило на нормальную косметику, а не дешевую, которая к вечеру плавилась от костра и запаха шашлыков. Еще бы, наверное, и на модные босоножки и сумочку средства остались.

Вскоре она бы забыла о том, что случилось, нашла наивного лоха, такого же, как сама, вышла замуж.

Конечно, лох не был бы состоятельным, здесь увы. Мечты девочки идти рука об руку с принцем, открыто читались в ее глазах, но были невыполнимыми. Слишком проста. Слишком наивна. Слишком… мягко говоря, другой уровень.

Поэтому ее дорожка с богатыми принцами могла пересечься лишь раз, в лесу, на определенных условиях и без права на выбор. Но сначала им помешала я. А потом и те, кто пришел следом за мной.

Интересным было узнать, как в лесу оказалась Виктория. Оказывается, пробегая мимо нее, я мало того, что случайно ее толкнула, так и на ногу наступила. Она опешила, а не дождавшись никаких извинений, погналась следом за мной, а когда увидела, что происходит…

Ее вой, который лишь она считает за пение, обескуражил насильников. И леснику, услышавшему его, а так же Филиппу и Никите, которые уже искали меня, оказалось легче справиться с нападавшими. Когда их уводили с поляны, двое жаловались не на удары по телу, а на удары по барабанным перепонкам.

— Если у нее однажды все-таки случится концерт, — сказала я под впечатлением, — клянусь, что куплю билет и приду на него!

— Свят-свят, — обеспокоилась Инга Викторовна. — При деньгах и связях ее матери это более чем возможно. А мне бы хотелось, чтобы ты себя берегла.

— Почему? — заинтересовалась я.

Инга Викторовна с любовью взглянула на сына, а мне подарила многозначительную улыбку и туманный совет:

— Аня, утренние прогулки по лесу очень полезны. Даже если не бегать, а просто ходить.

— Спасибо, — поблагодарила я, не найдясь, что ответить.

Филипп удивленно изогнул бровь — никогда не замечала за ним этой привычки, прищурившись, взглянул на младшего брата, а Иван Петрович внезапно закашлялся, и… продолжил рассказ.

— Так что благодаря Виктории все закончилось быстро и для нашей стороны безболезненно, — сказал он.

— А как же… — не сдержалась, взглянула на бойцовские раны Филиппа. — Это что, безболезненно?

— Сегодня — да, — ответил тот, чуть подумав. — А вчера, когда мой братец старательно развешивал по мне украшения, я бы так не сказал.

— Ябеда, — констатировал Никита, ничуть не смутившись и не пытаясь отбиться от обвинения.

К моему удивлению, Филипп улыбнулся. Мелькнуло ощущение, будто он был рад это слышать. Не знаю почему, но рад. Возможно, это напомнило ему о чем-то личном, о том, что знают лишь они, братья?

— И что теперь? — напомнила я Ивану Петровичу о том, что история не закончена.

И заерзала в нетерпении, ожидая рассказа, что бандиты не только повержены, но и наказаны, а в Свету влюбился кто-то порядочный из гостей, и…

И оказалось, что сказки нет.

А если есть, то где-то она задержалась. Потому что ни один насильник больше не пострадал.

— Но как?! — поразилась я.

— Деньги! — пояснила мне доселе молчавшая Ольга. — Мне все казалось, ты притворяешься, не можешь не понимать, какие средства крутятся возле твоего лучшего друга! Ничего не просишь, ничего не требуешь… А теперь я вижу! Ты правда дурочка! Да многие лезли в его постель, лишь бы прокатиться на его крутой тачке, а ты…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А мне вдруг стало обидно.

За Никиту, хотя и он тоже использовал девушек — это факт, и покатался на них, подозреваю, на всех скоростях. И за себя — за то, что я позволяла войти в его жизнь таким людям.