Пробуждение - Иар Эльтеррус

– А она лапы не сломает, спрыгнув с такой высоты? – поинтересовался Тарен, кивнув на Конфетку.

– Не знаю… – помрачнела Телия.

– Так, может, ей лучше взобраться выше, на скалу, а оттуда прыгнуть в воду? Всяко безопаснее…

– Сейчас спрошу.

Немного помолчав, принцесса снова заговорила:

– Она согласна, хоть и не слишком рада такой перспективе. Сами знаете, что карайны к воде любви не испытывают…

– Тут уж не до любви, – вздохнул офицер. – Речь о жизни идет. Ну что ж, удачи!

– Спасибо…

Гвардейцы вытащили на стену длинную лестницу и приставили ее к скале, по которой даже карайн не мог забраться, слишком гладкая. Принцесса снова прижалась лицом к шее Конфетки и крепче вцепилась в ручки упряжи. Ей было до смерти страшно, но оставить тут дедушку на верную смерть она не могла. Девушка зажмурилась, чтобы не так бояться, и тихо шепнула на ухо карайне: «Вперед, моя хорошая…»

Та встала, окинула оценивающим взглядом лестницу и оставшийся кусок скалы, рыкнула и попятилась, чтобы взять разгон. А затем молнией мелькнула по крепостной стене, взлетела по лестнице и прыгнула вверх. Дотянувшись до края скалы, она вцепилась в него когтями и повисла. Затем подтянулась и, перевалившись через край, исчезла из поля зрения гвардейцев. Минуты через две послышался громкий всплеск. Воины кинулись к краю стены. Конфетка быстро плыла к берегу, недовольно отфыркиваясь и порыкивая.

Бунтовщиками явно командовал опытный офицер, поскольку сразу же послышались резкие приказы, и восемь человек принялись обстреливать карайну. Неизвестно, попали они или нет, но она выбралась на берег, со всех ног рванулась к зарослям и через несколько мгновений скрылась в них – только ветки затрещали. Арбалетчики еще довольно долго стреляли ей вслед, хоть и понимали, что это бесполезно.

Воины облегченно переглянулись и приготовились дорого продать свои жизни. Однако их предположения оказались верны – бунтовщикам был нужен только герцог, остальные их не интересовали. Поэтому не прошло и двух часов, как осада была снята. Но Тарен не собирался уходить из крепости. Их осталось всего пятеро, а в кровавой вакханалии, охватившей провинцию, пятерым не выжить, лучше дождаться своих в крепости. И хотя каждому было ясно, что ждать придется долго, пусть так – свой долг они исполнят до конца и умрут, если понадобится.

Глава 13

Карайны осторожно пробирались по дну оврага, стараясь не шуметь. Вокруг было слишком много врагов, обойти их не представлялось никакой возможности, вот и пришлось рисковать. Марк недоумевал, пытаясь понять, откуда их столько здесь взялось. В конце концов он пришел к выводу, что бунтовщики кого-то ловят – облава велась по всем правилам, прочесывался лес, даже буреломы и болота не оставались без внимания. Все это сокращало их шансы добраться к своим почти до нуля. Однако выбора не было, и отряд продолжал путь, соблюдая максимальную осторожность. Беда, что с ним не опытные Невидимки, а мальчишки, которые ничего еще толком не умеют. По крайней мере, о маскировке они понятия не имели, Марк учил Кенрика с Ниром на ходу, очень надеясь, что им все же удастся прорваться через перешеек. Десятник ругался про себя: будь с ним опытные Невидимки, они прошли бы сквозь заслоны, как нож через масло, а ученики то сухую ветку задевали, то еще какую глупость учиняли.

Кенрик ехал, поглаживая по загривку мурлыкающего «котенка», который высунул голову из-за пазухи и с любопытством оглядывал окрестности. Малыш уже пытался мысленно говорить с кровным братом, по крайней мере, свои ощущения передавал легко – юноша теперь всегда знал, когда тот хочет есть или сбегать в кусты. Чувствовал, где у него чешется или болит. Мало того, мог «подключиться» к глазам или ушам Черныша, становясь на короткое время «котенком». Когда Марк впервые рассказал о такой возможности, Кенрик ему не поверил, но вскоре сам убедился в правоте наставника. Они с «котенком» постепенно становились единым целым. Это пугало и вызывало восторг. Вот и сейчас он смотрел на мир одновременно своими глазами и глазами Черныша.

«Нечто», поселившееся в нем, за последние дни ничем себя не проявляло, однако Кенрик продолжал быть настороже. Ему очень не хотелось снова поглощать чужие души. Убить, защищая свою жизнь, можно, но лишать кого-либо посмертия? Это уже слишком! Он в который раз поклялся не допускать подобного, уловив в ответ волну сомнения и насмешки. Похоже, «Нечто» отличалось ехидным характером и не собиралось ему подчиняться. Но Кенрик был уверен, что больше не позволит сделать из себя покорную марионетку. Главное – не поддаваться страху, не позволять ему взять над собой верх в критической ситуации.

До перешейка осталось совсем немного. Была бы возможность двигаться по дорогам, к вечеру бы уже добрались, но бунтовщики перекрыли все подходы. Десятки отрядов прочесывали местность, из-за чего приходилось прятаться, продвигаясь хорошо если на несколько миль за день. Вчера вообще ходили по кругу – куда ни двинься, везде оказывались враги. И ладно бы это были обычные отряды, так нет – в каждом не меньше десятка арбалетчиков, а это опасно даже для карайнов. Подвергать риску их жизнь Марк не хотел, и Кенрик его в этом полностью поддерживал.

– Стоп! – вдруг поднял руку десятник. – Молния говорит, что к нам идет еще один карайн. Просит о помощи.

– С всадником? – уточнил Кенрик.

– Понятно, что с всадником. Точнее, с двумя. Думаю, именно за этими всадниками и идет охота.

– Темный Прохвост им на шею! – выругался юноша. – Что делать будем? Может, уйдем?

– Своих без помощи оставлять грех, – тяжело посмотрел на него Марк. – Запомни это раз и навсегда. Сам погибай, но товарища выручай!

– Я понял. – Юноша опустил голову. – Спасибо за урок, наставник. Извините, привык за годы бродяжничества только о себе думать…

– Отвыкай, – проворчал тот.

Они спешились. Карайны тут же скрылись в зарослях, взяв на себя роль боевого охранения. Кенрик покосился на хмурого Нира, которому все еще не доверял. Да и тот часто поглядывал на него с подозрением, все еще не веря, что ронгедормец не «кукловод». Но они постепенно находили общий язык, иногда даже разговаривали о том о сем. Нир расспрашивал Кенрика о родном городе, да и сам немало рассказал о жизни в Игмалионе. Как ни странно, у молодых людей нашлось немало общего, на многие вещи они смотрели одинаково, их взгляды во многом совпадали, хотя и выросли юноши совершенно в разных условиях. Ронгедормец даже как-то поделился с игмалионцем своей мечтой о мире, в котором люди не делают друг другу зла. Тот в ответ грустно улыбнулся и сказал, что такое, к сожалению, невозможно – люди есть люди, в большинстве своем они думают прежде всего о собственной выгоде.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});