Закон подлости гласит... - Кристина Юраш

- Вертится! – возмущался мужик, заглядывая всем в глазах. – Вы что? Не понимаете? Это – прорыв в науке! Сенсация!

Потерпевшего выволокли, дверь закрылась.

- Ты приказал его сжечь? Да как ты можешь! – возмутилась я, вскакивая со стула и глядя в холодные глаза «кузена», и внезапно переходя на «ты».

- Я приказал сжечь его записи, чертежи и осевой механизатор. Полный бред, ни капли здравого смысла, - протер очки Альберт, подавляя зевок. - Я его предупреждал, что еще раз и .... Так, а что ты делаешь?

- Ты рассказывай, рассказывай, мне очень интересно, - промурчала я, переписывая из осторожно позаимствованного прямо из-под носа инквизитора рапорта все подробности жизни одинокого изобретателя. Тэкс… Эллиот Эллей... Взрыв… У соседей вылетели стекла… А! Вот еще интересненькое! В прошлый раз ему оторвало палец? Круто! Рухнула… подпорная… стена! Ммммм!

Я подняла глаза, осторожно закрывая папочку и нагло засовывая ее обратно под руку канцлеру. Все. Я справилась! Потом вздохнула, поймав на себе пристальный взгляд, и вернула на стол чужую ручку, положив ее рядом с рапортом. Судя по взгляду, меня только что прокрутили на мясорубке и слепили из меня отличные котлетки.

- Тс… Не будите мою совесть, - я приложила палец к своим губам, пытаясь подавить улыбку. Пришлось опустить голову, изображая покаяние. Пока я изображала кающуюся грешницу, мои глаза пробегали надписи на папочках. Каждый уважающий себя журналист ищет информатора, на котором можно успешно паразитировать. Я, кажется, нашла. Так что я могу неплохо подзаработать на криминальной хронике. Часы пробили полночь. Ой! А что это за папочка со знакомым именем «Ада»?

- А куда это твои журналистские ручки тянутся? – с едва заметной усмешкой заметил канцлер, осторожно отодвигая подальше от меня заинтересовавшие меня бумаги.

- К папочке! – кротко заметила я, с сожалением провожая папку глазами в стол.

- А если папочка даст папочкой по рукам? – услышала я в ответ, глядя, как документы сдвигаются на другой край стола. От меня подальше.

- Тогда я обижусь и буду вести себя хорошо, - буркнула я, понимая, что только что перешла некоторую границу. Если сейчас, я не буду поймана, как правонарушитель «этических норм», с последующим расстрелом на месте из огнемета системы «Да как ты посмела! Устыдись!», а все ограничится ожогом третьей степени от взгляда, то это натолкнет меня на довольно интригующие мысли.

Я осторожно подняла глаза, нарочно потянула руку к первой попавшейся папке, за что была поймана и моментально обезврежена.

- Если я сказал – нельзя, значит, нельзя. Нельзя ни сейчас, ни завтра, ни послезавтра, ни когда я отвернусь, - его рука в перчатке лежала поверх моей внезапно похолодевшей руки, слегка сжимая мои пальцы. – Ты меня поняла?

«Кайся, Магдалена, со страшной силой!» - хором заорали ангел и демон мне в уши. - «Путь к сердцу инквизитора лежит через покаяние!». «А путь к сердцу журналиста лежит через «возьми, милая, перепиши, что тебе надо!»» - парировала я, глядя на свою прижатую к папке "маленькую преступницу", поверх которой лежала большая "рука правосудия".

- Я ведь только одним глазком посмотрю… - я всячески изображала несвойственное мне смирение, не сводя глаз со стола и чувствуя, как он ме-е-едленно проводит большим пальцем по моей руке. – Мне тоже кушать хочется… И долги выплачивать надо. Чужие, между прочим…

- И это все, что ты хочешь сказать в свое оправдание? – спросил канцлер таким «прокурорским» голосом, от которого мне захотелось научиться телепортироваться. – Я спрашиваю, это все, что ты готова сказать в свое оправдание, мисс Несовершенство?

У меня такое чувство, что мистер Совершенство разглядывает стройные ряды потенциальных любовниц и жен. «Эм.. Эта слишком костлявая, меня уже давно не тянет на холодец. Эта слишком полная, мне жирное нельзя… Это (задирает голову), слишком высокая, эта (опускает голову) слишком низкая. У этой глаза близко посажены, у этой нос подкачал… А есть у вас (вытаскивая первую попавшуюся) точно такая же, только с голубыми глазами, большой грудью и губками-бантиками, только воспитанная-превоспитанная? Нет? Жа-а-аль. Будем искать…» Наш герой с нескрываемым злорадством отмечает, что не родилась еще дама, которая удовлетворит взыскательному вкусу того, кто «слишком хорош для этого мира».

«Держи абонемент на перевоспитание!» - гаденько усмехнулся демон, протягивая мне в мохнатой лапке красивый сертификат. – «Ты только посмотри в его глаза! Там же черным по белому написано: «Не все потерянно! Я тебе перевоспитаю! Через год ты будешь образцом для подражания! Эталоном!». Я мысленно скривилась. «Не вижу в этом ничего плохого. К совершенству надо стремиться, с каждым днем становясь все лучше и лучше!» - возликовал ангел. «Ну да, конечно!» - мерзко усмехнулся демон, почесываясь калькулятором. – «Где же он раньше-то был, пока нас жизнь насиловала?». «Но…» - ангел протянул ко мне руку. «Не ведись!» - прошептал демон. – «Понимаю, искушение велико, но ты подумай сама. Ты – взрослый человек, у тебя есть свои принципы, у тебя есть опыт. Пусть ищет себе какую-нибудь наивную малолетку, и лепит из нее свой идеал! Все, закругляйся, пока не поздно!».