Рассказы о неизвестных героях - С Смирнов

Вслед за тем на дороге, ведущей к вокзалу, раздался треск моторов, послышались пулеметные очереди, и наши бойцы впервые увидели своих врагов. Десятка два немецких мотоциклистов с пулеметами на колясках мчались к станции, иногда постреливая по сторонам, видимо, больше для острастки.

Их подпустили почти вплотную и встретили дружным залпом. Колонна резко затормозила, словно наткнувшись на невидимую преграду. Машины опрокидывались, съезжали в кювет, старались развернуться назад. В несколько минут все было кончено, и едва ли половина мотоциклистов успела на полной скорости умчаться обратно.

Победа воодушевила людей, но радоваться было рано. Не прошло и часа, как издали снова послышался шум моторов. На этот раз противник оказался посерьезнее: к вокзалу подходили немецкие бронетранспортеры с автоматчиками. Силы были неравными: с одними винтовками бойцы не могли долго держаться против бронированных машин. Пришлось отойти внутрь здания вокзала и отстреливаться из окон.

Вокзальные помещения уже были забиты людьми, главным образом женщинами и детьми. Между тем снаряды все чаще падали у вокзала и раза два пробивали стеклянный потолок зала ожидания. Появились убитые и раненые среди пассажиров. Надо было искать для них более надежное убежище.

Под всем зданием Брестского вокзала раскинулась обширная сеть подвалов, разделенных как бы на отсеки бетонными перегородками. Сюда, в эти помещения, темные или полутемные, там, где они освещались небольшими окнами, выходящими наружу на уровне земли, хлынула толпа людей, скопившихся на вокзале. И сюда же вскоре, теснимые врагом, вынуждены были отойти и военные. Теперь сам вокзал был в руках гитлеровцев, а в его подвалах около сотни советских бойцов держали оборону, поражая противника меткими выстрелами из подвальных окон.

Немцы сделали попытку ворваться в подвал через дверь, ведущую туда со стороны вокзального ресторана. Но как только офицер и группа солдат открыли дверь и спустились на несколько ступенек по лестнице, из темной глубины подвального коридора грянули выстрелы. Офицер и один из солдат упали убитыми, а остальные опрометью кинулись бежать назад. В этот день враги уже не пытались войти в подвалы и лишь два или три раза через рупоры обращались к осажденным с призывом сдаться в плен и выжидали, надеясь, что обстановка заставит их сложить оружие.

А обстановка и в самом деле становилась критической. Многие сотни мирных людей - детей, женщин, стариков - тесно набились в отсеки подвалов. Говорят, что здесь собралось до двух тысяч человек. Дети плакали, женщины порой бились в истерике, мужчины, растерянные и подавленные, не знали, что предпринять. И только горсточка военных с винтовками и гранатами, то и дело стрелявших из окон, без колебаний выполняла свой долг, свою боевую задачу. Этот подвал стал их боевым рубежом, и они были готовы стоять тут насмерть.

Но чтобы оборона была крепкой, ей необходим крепкий тыл. А тыл подвального гарнизона, хотя его трудно назвать так - ведь он был здесь же, где и фронт, - этот "тыл" отнюдь не способствовал укреплению обороны подвала. Все эти растерянные, охваченные тревогой люди, подверженные панике женщины, голодные плачущие ребятишки создавали обстановку крайней нервозности, невольно угнетавшую бойцов. Как ни зорко наши стрелки сторожили окна, все же гитлеровским солдатам удавалось иногда незаметно подобраться сбоку и забросить гранату то в одно, то в другое помещение. Гранаты рвались в толпе пассажиров, убивали, ранили детей, женщин, и каждый раз при этом возникала такая паника, что военные лишь с большим трудом наводили порядок. Да и кормить эти сотни людей было нечем: маленький склад вокзального буфета, находившийся здесь, наполовину растащили, прежде чем его успели взять под охрану. Впрочем, все равно для такой массы народа продуктов не хватило бы даже на день.

Выход оставался один - отправить всех штатских наверх, в немецкий плен. Тут, в подвалах, их все равно ожидала смерть от пуль, от гранат врага и от голода. В плену они могли уцелеть и сохранить своих детей. И штатским было приказано выходить. Исключения допускали только для коммунистов - по предъявлении партийного билета им разрешали остаться и вручали оружие.

К утру 23 июня подвал опустел. Теперь здесь были только те, кто защищал его с оружием в руках, всего около сотни человек. Военный комендант станции то ли был убит, то ли уехал с одним из поездов, и командование принял на себя какой-то молодой лейтенант-артиллерист, который тоже совсем случайно оказался в это утро на станции Брест. К сожалению, никто из уцелевших защитников вокзала не помнил его фамилии, все звали лейтенанта просто по имени - Николай. Неизвестна была им и фамилия политрука Кости, ставшего комиссаром этого подвального гарнизона. Третьим организатором и руководителем обороны был старшина Павел Баснев. Потом, уже в последние дни боев, он болел, порой не мог даже ходить, и его заменяли тогда сержанты Федор Гарбуз и Алексей Русанов.

Рассказывают, что вместе с военными в подвалах осталась одна женщина, по имени Надя. Кое-кто вспоминает, что якобы до войны она работала следователем брестской прокуратуры. Надя взяла на себя уход за ранеными, как ни трудна была такая задача в этих тяжких условиях.

Не было ни медикаментов, ни бинтов. Но многие пассажиры, отправленные наверх, оставили в подвалах свои чемоданы. Там нашлось белье, которое и пустили на бинты.

В первые дни не было и воды. Лишь кое-где на полу зеленели затхлые вонючие лужи. Эту воду цедили через ткань и пытались пить, хотя каждый глоток вызывал тошноту. Потом бойцы обнаружили под потолком подвала колено водопроводной трубы и с трудом сломали его. Теперь у осажденных появилась питьевая вода.

Немногим лучше обстояло дело с едой. В складе буфета еще оставались ящики с печеньем, конфетами и мешки с кусковым сахаром. При строгой экономии этизапасов могло хватить более или менее надолго. Но уже вскоре положение изменилось к худшему.

Весь первый и второй день гитлеровские агитаторы через рупоры пытались уговорить подвальный гарнизон прекратить сопротивление, обещая ему "почетную капитуляцию". Чтобы смутить осажденных, передавались ложные известия о падении Москвы и Ленинграда, о том, что Красная Армия повсюду прекратила сопротивление. Впрочем, последнее доказать было трудно: совсем близко от вокзала, километрах в двух-трех к юго-западу, не умолкая, гремело сражение слышались орудийные выстрелы, взрывы снарядов и бомб, взахлеб строчили пулеметы. Это дралась окруженная Брестская крепость, и сознание того, что рядом ведут борьбу товарищи, помогало защитникам вокзала стойко сносить все обрушившиеся на них испытания.

На третий день противник перешел от уговоров к угрозам. Осажденным предъявили ультиматум - в течение получаса сложить оружие, иначе будут применены "крайние меры". Убедившись, что этот ультиматум не принят, враг начал действовать.

Сверху, из вокзального зала, саперы пробили отверстие в один из отсеков подвала. Через дыру туда вылили несколько ведер бензина и следом бросили гранаты. Отсек был охвачен огнем.

К несчастью, это оказалось помещение продуктового склада: защитникам подвалов грозила опасность остаться без пищи. И они бросились спасать продукты. Но вынести успели только несколько ящиков с печеньем и карамелью, все остальное сгорело. С трудом удалось и остановить распространение пожара в сторону отсеков, занятых гарнизоном. Огонь пошел в другую сторону - к вокзальному ресторану.

Немцы спохватились - пламя грозило всему зданию вокзала, которое они собирались использовать. К перрону срочно пригнали паровозы и принялись шлангами заливать огонь. А гарнизон подвала продолжал держаться.

Новые попытки проникнуть вниз не дали результатов. Теперь против входной двери осажденные устроили баррикаду из мешков с сахаром. Укрываясь за ней, бойцы встречали залпом каждого, кто открывал дверь. А у всех окон по-прежнему день и ночь дежурили стрелки, подстерегая зазевавшихся гитлеровцев, и на платформах и на путях станции то и дело падал то немецкий солдат, то офицер, настигнутый меткой пулей.

Огонь из подвалов мешал немцам: они торопились наладить движение поездов через Брест. Саперы получили приказ закрыть эти окна снаружи. Им приходилось подкрадываться к каждому окну сбоку или сзади и стараться неожиданно прикрыть чем-нибудь оконную амбразуру. Иногда это не удавалось сделать сразу и бесшумно. Тогда из одна вылетала граната, саперы врага все время несли потери. Но в конце концов им удалось заложить все окна толстыми листами железа, шпалами и рельсами. Однако стрелки, засевшие в подвалах, ухитрялись отыскивать какие-то щели или пробивали рядом маленькие амбразуры и продолжали стрелять, хотя, конечно, уже с меньшим успехом: немцы теперь могли вести восстановительные работы.