Партийная разведка - Александр Байгушев

| Но кто знает?! Кто знает?! Мне ещё покойный дед говорил, что у евреев есть то несомненное преимущество

перед русскими, что они дерзко берутся за дело, даже когда, казалось бы, нет никаких шансов и, глядишь — кто из «них» голову свёртывает, а кто ведь и схватывает куш. Раечка нас с Проскуриным, конечно, «всего лишь» прощупывала, заигрывала с русским лагерем, играла коготками, как ангорская кошка с серыми русскими мышками. Но дальнейшие события показали, что к этому времени они с Мишей действительно основательно запутались в своём окружении с реальным или идейным «пятым пунктом». А мы, русские, выпутаться из тенёт обоим Горбачёвым никак не помогли. Никого не подсказали. Мы промолчали, хотя разговор тот мог даже считаться полуофициал ь ным, и Раечка могла с нас требовать хотя бы партийно]] дисциплины. Она сама проходила по штату помощником генерального, но была реальным начальником его аппара та. Проскурин оставался в кадровом резерве высшей номенклатуры партии после работы спецкорром центрального органа партии «Правды», где, кстати, его и приняли в партию, — особый случай. Да и я формально оставался в кадровом резерве номенклатуры. Так что по интриге мы обязаны были вытянуться перед Раечкой в струнку, щёлкнуть каблуками и, хотя бы шутливо, сказать: «Служим партии!» но нам это и в голову не пришло. Мы промолчали. Не захотели? Не решились? Думали, как это мы попрём интриговать в обход своих — есть же у нас «наверху» Лигачёв, Рыжков, Язов, набор «Ненашевых» и прочих, как потом оказалось, «тюфяков»? Ставили уже на другого, не на Горбачёва? Не мне это было по рангу знать, и не знаю, знал ли что Проскурин. Во всяком случае, мне Прокушев (признанный лидер «Русской партии внутри КПСС», «гроссмейстер Русской Идеи», как мы его между собой уважительно звали) брезгливо приказал:

— Не дёргайся! И Петра не подбивай! Сейчас нужно уже менять не помощников, а саму голову. Спасибо за

информацию. Значит, нервничает голова. А мы — поговорили и забыли!

В Но, видимо, что-то, может быть, от самой Раечки или Кр аппарата Миши проскочило в «закулису» относительно Возможного выдвижения Петра Проскурина на идеологию, ротому что сразу, как по команде, началась его травля за «антисемитизм», к которой в подозрительной связке тут Ше приплели и меня как литературного критика, поддер¦Ьшающего «антисемита» Проскурина. Всё было высосаиз пальца. Никаких поводов для обвинения Проскурив антисемитизме его романы не давали — он просто брезгливо обходил эти «типы». Но придумали-таки. Дошили за него. Как писал о нашей «связке» «Огонёк», ещё процитирую. Сейчас же лишь скажу, что работать опережение «они» всегда блестяще умели и не стесняюсь в средствах. А мы, русские, — были «чистоплюи», а этом и проиграли свою державу. В мемуарах «Крушение пьедестала» Валерий ИваноБолдин пишет: «Могу лишь присоединиться к вывом тех аналитиков, которые полагают, что это был уже его выбор. Генсек оказался повязанным теми силами в ане и за рубежом, которые давно расставили для него ки, и он вынужден был вести свою партийную паству ту морально-физическую живодёрню, из которой неедимым и обогащённым выходил он один».

Жёстко сказано. Честно. Но вот повёл ли Миша Мечей себя изначально как вожак, нарочно толкающий стабаранов на край пропасти, а сам в последнюю секунвовремя готовый отпрыгнуть, чтобы всё другие проились в безысходность? Повторюсь, что думаю, что не так. Он просто, увы, не справился с «великой отпелью», поднятой им самим. А вот тут «они» его с Ракой и повязали.

Вина Горбачёва в том, что он панически боялся, что его спихнут болеё энергичные и умные, чем он, члены Политбюро и стравливал, стравливал сам возможных претендентов на власть в стране. В идеологии уже к концу 1985-го был полный хаос — разгул «чернухи» и клеветы на советскую власть, на Россию, на всё отечественное. А тут ещё два медведя в Политбюро сцепились на потеху Горбачёву. Дикость, но согласно свидетельствам, Горбачёв довёл бои «Иудейской партии» и «Русской пар тии внутри КПСС» до уровня собачьих боёв себе на потеху. Всё тот же Болдин свидетельствует: «Скореё всего, генсек не без умысла сталкивал своих соратников, исходя из того, что в этой борьбе они ослабят друг друга, будут ручными. Сначала он не ведал, что на политической арене разворачивалась не война амбиций партийных лидеров. Это было столкновение двух линий в деятельности партии, развитии страны — линии на сохранение социализма и линии на его дискредитацию, линии на укрепление Советского Союза и линии на его развал. И если бы Горбачёв мог сразу понять происходящее, он не свалился бы в жёрнова изобретённой им машины и не был бы выброшен на свалку истории. Но не наделённый стратегическим мышлением, генсек неловко суетился возле разожжённого им костерка, подбрасывая туда дровишки, и радовался разгорающемуся пожару. Иногда спрашивал меня:

— Ну, как, Егор с Александром всё ещё цапаются?

— Да там уже рукопашная началась, и каждый сторонниками обзавёлся. Добром не кончится.

Он тихо и счастливо смеялся».

Под этот идиотский счастливый смех кончился гор дый полёт брежневского самодержавного орла — отвалились и упали на землю крылья, обе головы были отреза ны. Самодержавный орёл издыхал в агонии.

2. ОСТАНОВЛЕН ГОЛОВНОЙ ТАНК ВРАГА — «ОГОНЁК». НИЗВЕРГНУТ «ПЕРЕВЁРТЫШ» КОРОТИЧ. НО… «ПРОЦЕСС ПОШЁЛ»?!

Обнаглевшая сплошь «ихняя» «четвёртая власть», не котролируемая партией и уже в открытую, умело координированно подпитываемая агентами американского влия, пошла таки в лобовую смертельную торпедную атана самый большой в мире лайнер, на гордо плывший Советский Союз.

А застрельщиком этого наглого торпедирования стал радиционно русский журнал «Огонёк», подло переданный Горбачёвым из русских рук (как было по «брежневскому балансу сил») в руки иудейского лагеря. На «Огонек» был заброшен авантюрист «поэт» Коротич. Фигура Сюрреалистическая. Киевлянин. Отец, директор школы. Остался в этом качестве при немцах. Мать еврейку тем не ленеё фашисты не тронули, отца потом — не тронул наш СМЕРШ. Загадка для спецслужб, как с двойными агентами. Коротич окончил медицинский институт, по образовано — гинеколог. Хотел иметь хорошие деньги. Но удалился в поэзию — барабанную, «публицистическую», в сущости графоманскую, с газетным языком. Оказалось, нa ней можно ещё шибче, чем на женских болезнях, заработать. На ней он удачно «внедрился» и в политику. Неистово славя Л.И. Брежнева и понося, как последнего врага, Америку, продвинулся в аппарате Союза писателей Украины и даже получил свой журнал. Съездил в Канаду — к Яковлеву. Там, видимо, его и обратали.

На «Огонёк» из Киева с подачи Яковлева Коротич пришёл уже с чёткой программой «американского влияния». И «Огонёк» из бывшей «софроновской» цитадели охранительных традиций сразу развернулся, как по мановению волшебной палочки, тут же превратился в атакующий ракетный крейсер врага, пушки с которого прицельно бьют по армий и по КГБ, стараясь дискредитировать и вывести опоры советской власти из строя.