Жестокий спаситель - Харитон Байконурович Мамбурин

чуть ли не в обнимку с высоты метров в шесть, прямиком на камни пробегающей под нами равнины.

Я слишком ошеломлен этим молниеносным нападением, чтобы среагировать до того, как удар о камень вышибает из меня дух. Не так, чтобы совсем, но достаточно, чтобы потеряться во времени и пространстве. Как только мы оказываемся на земле, Аврора Аддамс, ничем не отличимая от прочих своих копий, тут же меняет меня и себя местами, просто-напросто поднимая меня в воздух на своих длинных руках и ногах. Зачем — понимаю буквально через секунду, так как по моей спине и затылку начинают барабанить пули.

— Ловко я, да? — похабно подмигивает мне монстр, хватая одной рукой за горло и продолжая удерживать в таком состоянии, — А теперь… вот так!

Два молниеносных движения, за которыми я не могу уследить по причине разрывающей затылок боли от удара. Она выдирает из кобур оба моих пистолета, сжимая каждый в ладони и тут же отбрасывая покореженное оружие в сторону.

— А теперь сладкое…, — мило улыбнувшись, Суматоха вцепляется рукой мне в маску.

А я, наконец, «включаюсь», выдавая противнице короткий, но очень сильный удар кулаком в грудину, отбрасывающий её на несколько метров. Подскакиваю с места, предварительно нащупав рукоять старрха, резко взмахиваю ножом, заставляя ножны улететь в сторону. Горблюсь, держа в поле зрения девушку, не выказывающую ни малейшего дискомфорта после удара, который должен был проломить её грудную клетку насквозь.

— По-до-жди! — широко улыбается Суматоха после довольно элегантного приземления на ноги, — Я же долго ждала? Дооолго. Твоя девочка не скоро развернет это ваше корыто, а мои девочки… ну, они тоже опоздают. Давай поговорим? А потом я тебя убью.

— Ждала? — не понимаю я. Аврора далеко, достаточно далеко, чтобы я успел задействовать «боевой режим».

— Ага! — радостно кивает психопатка, — Я всё… всёёёёё это время сидела там, наверху. На пузыре этого вашего дирижабля. Нет, сначала, конечно, бежала… ну знаешь, бежала-бежала, бежала-бежала… вы мне еще живот прострелили! Было, кстати, больно. Поэтому и забралась потом туда. Всё думала, что с тобой делать.

Она могла распороть оболочку. Могла спокойно перебить всех на «Неавроре». Но сидела, лишь управляла куклами. Зачем?

Произношу вопрос вслух.

— Знаешь, в чем моя проблема с этим бога, красавчик? — глаза Суматохи слегка затуманены, а поза расслаблена. Но затем она моментально напрягается, а лицо искажается от ненависти, — Этот… эта вещь, да? Она вещь. Демонов умный ящик. Понимаешь, да? Кстати, а ты похорошел? Подстригся, подровнял брови?

Молчу. Скоро я нападу, что бы она не болтала, так как это может быть затягиванием времени. Против шипов, вырастающих из ладоней и ступней её орды — я сейчас со своим старрхом совершенно бессилен. Мой единственный шанс заключается в убийстве этого тела и побеге навстречу цеппелину, который только начинает очень медленный и очень широкий заворот.

— Неверящий Бог не чувствует боли, Магнус Криггс, — она смакует моё имя, улыбаясь почти по-человечески, — Я не могу заставить его страдать, не могу заставить его пожалеть, не могу заставить умолять, хныкать, орать от боли, корчиться от отчаяния, умирать с горя. Не могу. Понимаешь? А вот ты… ты другое дело.

— Почему тогда мы тут? Почему ты не убила моих друзей? — спрашиваю, надежнее перехватывая рукоятку огромного ножа, — А?

— Очень интересный вопрос, да? — улыбается тонкая, худая, голая девушка, — Вы меня удивили. Не должны были выбраться, но выбрались. И… я тогда подумала — а если я их убью, то ты будешь страдать? Будешь, конечно же! Только вот, скорее всего, ты потом просто дашь себя убить. Дашь-дашь, не делай такие глаза! Кстати, очень мило. Даже не жалею, что в тебя влюбилась еще тогда! Это была ооочень несчастная любовь, знаешь ли!

На нее не действует моя харизма. Совсем все плохо.

— Надежда. Ты хочешь, чтобы я надеялся, — сдавленно произношу я.

— И… верно! Но не только! — Суматоха становится похоже на обрадованную маленькую девочку. Секунда, и она вновь смертельно серьезна, — Знаешь, к чему мы ведем этот разговор, Магнус Криггс? Я не жду своих девочек, они слишком тупые, чтобы перебраться через ту большую щель! Я жду, пока ваша колымага подлетит поближе! И тогда я тебя убью.

Не успев осознать её слова, я вхожу в «боевой режим». Рву вперед на полной скорости, так, что воздух ощущается как лениво раздающаяся передо мной вата. Бешеная стерва, решившая таким красивым ходом угробить всех и вся, успевает даже улыбнуться перед тем, как сорваться мне навстречу. Из её ладоней выскакивают два длинных шипа.

Только столкновения не происходит. Суматоха как сожравшая совковую лопату кокаина балерина начинает делать вокруг меня пируэты, уворачиваясь, уклоняясь и переступая с одной своей длиннющей ноги на другую с такой скоростью, что я, находясь в режиме ускорения, едва успеваю угадать начало и конец её движений. А она, эта длинная безумная сучка, еще успевает корчить мне рожи.

Эмоций нет, есть лишь понимание, что меня дразнят. Мерные секунды высасывающего энергию и ресурсы организма режима, столько раз выручавшего меня в прошлом. Гонка со временем и против времени. Я делаю выпады, отскакиваю от её длинных, но чрезвычайно быстрых тычков, успеваю следить за ногами, в которых тоже прячутся шипы. Но она не атакует, она забавляется, пугает, издевается и ждёт.

Не того, что я выдохнусь. А дирижабля, на котором куча прекраснодушных дураков летит помогать шерифу. Стелла, дура, хоть бы высоту набрала!

Мы продолжаем. Это напоминает бой пуделя и цапли, только ускоренный во много раз. Мы мечемся, уклоняемся, обозначаем атаки, отпрыгиваем… сколько? Секунды три уже? Четыре?

Я не могу её достать. Это тело, каким бы нелепым и некрасивым и… непрактичным бы не казалось, создано тем, кто знает меня в разы лучше, чем я сам знаю себя. Оно создано богом. Да, он не знал, насколько меня усилит объединение наших с ним сознаний, но увы, оно прошло не по тем Квадрам, которые сейчас бы пригодились.

Прыжок, уворот, уход, рывок с низкой позиции. Я атакую все отчаяннее и отчаяннее, в попытках достать врага, даже получив серьезные повреждения, но Авроре Аддамс плевать на мои старания. Она явно сменила планы и теперь просто-напросто выматывает меня. Отрезать всё лишнее она сможет и потом, когда выдохнусь.

Выпад, уход, взмах ножом, из-под лезвия которого почти лениво убирают тонкую руку, чтобы шипом второй аккуратно резануть меня по лицу. Пуленепробиваемая кожа с треском и хрустом