После нашего разрыва (ЛП) - Регнери Кэти

— При одном условии.

— Я не могу тебе заплатить больше за песню, Зак.

— Я не хочу больше. Я просто хочу все это. Каждую копейку. Вперед. Плюс еще пять, которые я буду тебе должен, — он потер большой палец, пытаясь сообразить, что скажет Вайолет. — Сорок тысяч за песни и тур.

— И зачем мне это делать?

— Потому что я не поеду, пока ты не согласишься. Я написал «Driving Rain» и большинство других песен для этого проклятого тура, и никто не знает запилов (прим.: гитарное соло с резким звучанием, обычно демонстрирующее технические возможности инструмента и исполнителя) так, как я. Ты знаешь это, и я знаю это. Это единственная причина, по которой ты заставляешь меня отправиться в путь. Ты уже показал себя этим ходом: «Mechanics» — товар, спрос на который растет, и ты не можешь позволить себе иметь непрофессионала в этом туре.

— Ты самодовольный маленький ублюдок, Зи, даже если ты прав. Хорошо, что ты такой талантливый. Отлично. Сорок тысяч и ты напишешь хит для Mindy May за последние пять. Чтобы он взорвал чарты. К Новому году.

— Черт, — прошептал он себе под нос. Единственное, что он ненавидел больше, чем сочинение песни по контракту — это сочинение песни для подростковой аудитории. — Хорошо, — простонал он.

— Чек подойдет?

— Нет, — сказал Зак со сталью в голосе. — Кого ты знаешь в «Masterson»?

— Которое издательство?

— Да.

— Пару редакторов, думаю. Ни одного из них не знаю хорошо. Знаешь, эксклюзивные ужины, игры в гольф, рождественские вечеринки. Не часто пересекался, но лично знаком с парочкой из них.

— Выбери того, которого ты знаешь лучше всех.

— Хм, Герман Хили. Думаю.

— Когда мы закончим разговор, ты позвонишь Герману Хили и получишь контракт для моей подруги Вайолет Смит. Через час он позвонит ей на мобильный и сообщит хорошие новости: «Masterson» берут ее книгу стихов, и они хотят предложить ей контракт и аванс в сорок тысяч долларов — я хочу, чтобы ты отдал мои сорок тысяч «Masterson». Ты понял? Сделай это, и я поеду на гастроли. И у тебя будут песни. Мы будем квиты.

— Если это заставит тебя поехать в тур? Меня это устраивает. Я позвоню и договорюсь о межофисном чеке, — Зак мог сказать, что Джонни все записывал. — Зак, ты знаешь, что это абсурдный аванс для нового автора, верно? Не говоря уже о поэзии. Кто такая, черт побери, Вайолет Смит?

— Кто-то, кого я знал давным-давно. В Йеле.

— Ах. Понятно. Нет дела лучше незаконченного.

— Кроме дел с тобой, ты, манипулирующий придурок.

— Ты должен быть здесь завтра утром, Зак. Я доверяю тебе.

— Я никогда не давал тебе повода не делать этого, — ответил он. Его сердце болело от того, что он собирался сделать с Вайолет. — И еще кое-что, Джонни, иначе сделке конец. Мое имя не упоминается. Никогда. Ты меня понял? Она никогда не должна узнать, что я это подстроил. Все, что она знает, это то, что они полюбили ее работу и предложили ей контракт. Все.

— Конечно, Зак. Никогда не думал, что ты романтик в шпионском стиле. Застой, да?

— Увидимся завтра.

— В репетиционной студии в десять.

— Пошел ты, Джон, я же сказал, что буду.

Он положил трубку. Как только Зак попросил о сделке, понял, что должен сделать. Вайолет наконец-то вернулась с распущенными, беспорядочными волосами и душераздирающим творчеством. Он вспомнил первые дни после их воссоединения и то, как критически она относилась к своим стихам. Если он скажет, что купил ей контракт на книгу, она не только снова потеряет веру в свой талант, но и возненавидит его за то, что он лгал, целуя ей задницу и ее уверенность в себе пострадает. Это могло поставить под угрозу ее творчество. Второй раз в жизни он не мог отнять у нее что-то важное. Нет. Зак этого не сделает.

Мужчина думал о Вайолет и ее неспособности сказать ему, что она любила его. О том, как девушка откладывала разговоры о совместной жизни и более прочном, чем визит к нему в Нью-Йорк в понедельник будущем. Может быть, ей нужно было немного пространства, чтобы разобраться во всем. Может, нужно было решить, участвовала она в этом или нет, потому что мужчина планировал остаться с ней навсегда, а она даже не могла сказать ему «Я люблю тебя».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он направился в свою комнату, чтобы начать собираться. Зак чертовски не хотел оставлять ее, но как бы ему ни было больно признавать это, это могло быть к лучшему. Это дало бы ему правдоподобную причину согласиться на гастроли и дало бы ей пространство, чтобы понять, чего она хотела. И Зак чертовски надеялся, что это был он.

*** 

Вайолет глубоко вздохнула, прежде чем выйти из машины. Территория Смолли включала в себя большой дом — массивный коттедж в Нантакетском стиле с шестью спальнями, гостиной, столовой, залом, изысканной кухней, медиа-залом и кинозалом, а также, крышей со свесом, которая окружала все жилище и служила верандами при каждом удобном случае — плюс, двух небольших коттеджей для гостей, построенных из той же серой гальки, что стояли на правой стороне участка. Оттуда к дамбе спускалась зеленая лужайка, усыпанная остатками листьев, оставшихся от урагана. Шикарный лодочный сарай соответствовал дизайну дома и коттеджей, а причал с просторными сиденьями выглядел заманчиво, несмотря на октябрьский холод.

Вайолет провела здесь с Шепом много счастливых летних дней. В основном счастливых. Не так ли? Когда Шеп закатывал на слова матери за ее спиной глаза, Вайолет улыбалась. Всегда было время покататься на лодке или искупаться, поиграть в футбол с друзьями из Йеля и устроить барбекю, которое продолжалось до глубокой ночи. Она почти слышала призрачное звяканье бокалов, наполненных знаменитым джином и тоником мистера Смолли, и чувствовала запах очага, который согревал их летними ночами, когда они обменивались историями и слушали регги на открытом воздухе. Да, признала она, несмотря на чувства к Заку, которого она любила всем сердцем, для этого тоже было место.

Вайолет посмотрела на себя в зеркало заднего вида и впервые осознала, как сильно изменилась за последние двенадцать дней. Ее каштановые волосы свободно рассыпались по плечам, и она не накрасилась. Медные серьги-кольца, которые Зак купил ей на прошлой неделе в Бар Харборе, казались ей вычурными и претенциозными в ее ушах. Она не могла отрицать, что они ей шли. Девушка посмотрела на свои джинсы, футболку с эмблемой Йельского университета и простые кроссовки. Исчезла застенчивая жена из пригорода. На ее месте сидела Вайолет Смит, выздоровевшая, вспомнившая и помолодевшая.

Она позвонила в дверь и молодая латиноамериканка в традиционной черно-белой униформе горничной открыла ее, на лице девушки появилась удивленная и одновременно радостная улыбка.

— Мисс Вайолет!

— Hola, Alejandra (с исп. Привет, Алехандра), — сказала Вайолет, порывисто прижимая к себе хорошенькую темноволосую девушку. — Qué tal? (с исп. Как дела?)

— Все хорошо, мисс Вайолет, — она отпрянула, отпуская Вайолет, и выражение ее лица стало печальным. — Мне так жаль. О господине Шепе.

Вайолет поморщилась и кивнула.

— Мне тоже.

— Александра? Кто там у двери? Александра?

Миссис Смолли появилась на площадке, разделяющей лестницу на две части. Она склонила голову набок, застегивая серьгу, и была одета в элегантный костюм из мягкого розового твида. Когда она подняла глаза и увидела Вайолет, на ее лице отразилось раздражение, прежде чем она постаралась изобразить безразличие.

— О, Вайолет. Незапланированный визит. Какой сюрприз.

И не очень хороший.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Извини меня, дорогая, но я встречаюсь с Присциллой Прескотт за ланчем в клубе. У меня есть только минута.

Вайолет взглянула на Алехандру, которая ей коротко и грустно улыбнулась, прежде чем закрыть входную дверь и направиться в сторону кухни.

— Я не отниму у вас много времени, — мягко, но твердо сказала Вайолет. — Я пришла вам кое-что отдать.

— Не представляю, что это может быть.