Страстный. Плохой. Опасный (СИ) - Тиган Линетт

Наши взгляды скрестились. Мои, полыхающие в личной ненависти и его, холодные, по-настоящему безжалостные. Зверинные.

— Только в твоих мечтах, животное! — рявкнула я, заслуживая в ответ нечто устрашающее, что мелькнуло в его синих глазах. В его глазах блеск безумца.

Он значительно отклоняется и тянется к ремню на краю кровати. Всего какие-то жалкие секунды, но я протягиваю руку к своему рычагу давления — стеклянному кувшину.

Никогда добровольно не сдамся, и не позволю ему так со мной обращаться.

— Одно и то же изо дня в день. Похоже, ты быстрее сдохнешь, чем станешь… — неизбежно оборачивается, а я без промедлений сильно бью его кувшином по голове.

Он смотрит на меня обезумившим взглядом, но Максим падает, частично придавив меня своим грузным телом. Это произошло очень больно, немного неожиданно, выбивая из моих легких воздух.

Я надрывно дышу, почувствовав резкую боль немного выше бедра… Любое движение доставляет неприятные ощущения, поэтому приходится приложить все усилия для того, чтобы перевернуть массивного мужчину руками, аккуратно вылезая из-под него.

В бедро впился небольшой осколок, который я вытаскиваю дрожащими руками. Рана глубокая, но небольшая. Крови достаточно, чтобы оставить ее на белом постельном белье и испачкать мужчину.

Надеюсь, я не убила Господина Гордеева?

Сразу же проверяю слабый пульс Максима. Убедившись, что этот мерзавец живучий, тяжело встаю с постели, ринувшись к шкафу. Нахожу другой спортивный мужской костюм, обмотав футболку вокруг талии, чтобы хоть как-нибудь остановить кровь и не дать ей залить всю одежду кровавым цветом. Нет времени на должную обработку раны.

Тяжело смотрю на лежащего мужчину и не могу оставить его в таком положении столь опрометчиво. Слишком много ошибок было раньше, поэтому теперь буду перестраховываться каждый чертов раз.

Осторожно подхожу к нему и осматриваюсь. Понимаю, что его нужно чем-то связать… Оглядываюсь и ясно, что мне не хватит сил ни порвать полотенце, ни простынь, ни даже придумать какой-то узел их кофты. Но вовремя вспоминаю о занятной вещице, которую я нашла в тумбе, когда обыскивала комнату.

Тебе конец, Гордеев.

Наручники. Застегиваю его запястья за спиной, морщась от не самых приятных физических ощущений, когда приходится нагибаться и лишний раз активно двигаться. Голова немного кружится после полученного адреналина, небольшого глотка снотворного и садистского избиения.

Выбираюсь из комнаты пошатываясь, с прошедшим адреналином прочувствовав жгучую боль во всем теле. Спина нещадно горит адским огнем, как и легкие. Как же болят ноги, по которым бил ремнем Господин Гордеев, когда я старательно пыталась выбраться из наполненной ванны.

Осторожно выхожу из спальни, и хоть уверена, что здесь никого нет, оглядываюсь. Неожиданно слышу оглушительные выстрелы и крики. А еще полицейскую до невозможности громкий сигнал. Неужели?

Я отчетливо слышу, как срывают входные двери с пугающим грохотом, как быстро расширяется довольно громкий топот и приказы по всему первому этажу… Слышу голос брата, и в этот долгожданный момент в моем сердце появляется облегчение. Несмотря на боль, стараюсь быть тихой и осторожной, придерживаясь за бок, который продолжает остро колоть.

Поворачиваю за угол к лестнице и вижу несколько бродящих полицейских в брони и с огнестрельным оружием. Среди них Андрей, который первым поднял взгляд на мои крадущиеся шаги, немного растерявшись. Наверное, он думал, что меня незаконно держат где-нибудь в холодном подвале.

— Ярослава, — неверующе шепчет брат. — Спускайся, — Андрюша поджимает губы, обхватывая служебный пистолет до побледневших костяшек. — Где Гордеев?

— В спальне.

Мне казалось, что Андрей забыл обо мне или не знал, как отыскать. Но нет, он пришел за мной, как и всегда. Брат пришел защитить и помочь. По моим щекам текут бурные слезы радости. И я, ощутив прилив надежды, спешно бегу к брату, в его всегда теплые, крепкие объятия.

Все происходит за одно мгновение, когда я оступаюсь и не спускаюсь, а падаю с лестницы. Слышу крик Андрея, а после вижу только устрашающую темноту…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Часть 13. Идеальный план

Я проснулась в своей комнате почти после суток бессознательного состояния. Первое время непосильной задачей было не то что встать, но даже перевернуться на спину. Андрей со мной почти не разговаривает, если это не касается еды, помощи или очередного сухого нравоучения. Пока он дома, мне кажется, что легче делать вид спящей, чем постоянно смотреть на его укор в пренебрежительном взгляде или вновь ссориться.

Когда добралась до открытого доступа в интернет, то наконец-то поняла, что так злило моего брата, ведь он смотрел на меня таким взглядом, отчего сразу ставало дискомфортно. В его глазах внезапно появилось слишком много чрезвычайно бурных чувств, словно он хочет хорошенько потрепать меня и в другое мгновение по-братски обнять, но постоянно от всего себя сдерживал, добивая молчанием.

Во-первых, меня удивило абсурдное письмо на моей почте, определенный адресат — Резник Игнат Ростиславович, который уволил меня в двух строчках, как и обещал бесконечное количество раз (а это очень унизительно). Всегда думала, что я совершенно особенная для него сотрудница и коллега. Внезапно оказалось, что нет. Наверное, я была сильно потрясена, так как не отреагировала на его письмо ни слезами, ни злостью.

В сердце только прибавилось горечи от несправедливости.

А во-вторых, босс, точнее, мой уже бывший босс, скинул несколько сайтов, которые обобщил, как причина такого унизительно увольнения через корпоративную почту. Это оказались сайты городских газет, журналов и… И то, чего я хотела избежать — неминуемо произошло. Все СМИ гудели о моей тесной связи с Гордеевым, причем о ней знали все, кроме меня самой.

Только слепой мог оставить это событие незамеченным, но ко всему прочему газетчики неоднократно утверждали, что я тайная любовница Гордеева, которую он успешно скрывал несколько месяцев, а я отвела от себя любые подозрение недавней взрывной статьей. Какую только чушь не придумали газетчики, чтобы заставить читателей округлить глаза и ахнуть.

Иронично. За что боролась, на то и напоролось? Неприятно.

Но все-таки я не сдержалась и тоже ахнула, когда смотрела расширенную версию видео на порносайте, закипая. На последних секундах услышав его приевшееся «малышка», сталкиваю свой ноутбук на пол, надрывно выкрикивая ругательства. Дальше я рву свои лучшие наработки на ближайший месяц, и несколько особо крупных проектов с планом интервью. Календарь, на котором обведены самые важные рабочие даты пролетает почти через всю комнату… И как же мне хочется все крушить, особенно придушить этого мерзкого гада!

Он уничтожил все, что мне дорого только одним видео…

Насколько я теперь его ненавижу, когда у меня почти ничего не осталось? Насколько вообще можно ненавидеть идеального во всем мужчину, который избивает женщин в спальне, а иногда жестоко пытает? Насколько можно ненавидеть, когда я уже полна ненависти и страха к этому человеку, который не перед чем не останавливается?

Обещание он сдержал — если сбегу или уйду из коттеджа под любым предлогом, видео разлетится во все СМИ. Это было рычагом давления, но даже тогда я не думала, что все окажется такой крупнейшею катастрофой. Андрей промолчал, но своим поведением посеял первые догадки, а когда я уверилась в том, что он увидел то видео… Я не хочу выходить из комнаты до конца жизни!

Вечером услышала последние новости, когда брат вернулся с работы взбешенный, и проверив меня в комнате, спящую, пошел на кухню словесно разносить какого-то своего сотрудника. Он был очень недоволен тем, что кто-то выпустил из КПЗ Господина Гордеева по истечении сорока восьми часов. У Андрея нет никаких оснований удерживать его в изоляторе.

Поесть на кухню пошла только в два ночи, когда спал брат, так как встретиться с ним — это неминуемая вспышка борьбы и противостояния.