Моссад. Самые яркие и дерзкие операции израильской секретной службы - Михаэль Бар-Зохар

в Сан-Паулу.

Несмотря на то что там его никто не беспокоил, Цукурс чувствовал, что все еще в опасности. Его мучили страхи, он подозревал каждого приближающегося к нему незнакомца. В июне 1960 года, через несколько дней после поимки Эйхмана, Цукурс пришел в полицейское управление в Сан-Паулу и попросил защиты у полиции. Его просьба была удовлетворена, но она также была опубликована и в средствах массовой информации. Теперь родственники жертв Цукурса по всему миру знали, где он живет.

Шли годы, тревожность Цукурса только росла. Он говорил своей жене и сыновьям, что еврейские мстители могут узнать его местонахождение и в любое время прийти, чтобы убить его. Он даже подготовил список своих самых опасных врагов, большинство из которых были влиятельными бразильскими евреями из Рио. В начале списка стояли имена: доктор Аарон Штайнбрюк, сенатор; доктор Альфредо Гартенберг; доктор Маркус Константино; доктор Исраэль Скольников; г-н Клингер; г-н Паирицкий.

Хотя Цукурс и продолжал носить свое настоящее имя, но превратил свои дома в настоящие крепости и, судя по всему, платил приличные деньги за защиту полиции и спецслужбам.

Цукурс был организатором нескольких коммерческих проектов, но все они потерпели неудачу. Согласно досье, бывшему в распоряжении Кюнцле, последним адресом Цукурса был причал для яхт на искусственном озере неподалеку от Сан-Паулу. Цукурс арендовал несколько лодок и возил туристов на воздушные прогулки по городу на своем гидросамолете.

Кюнцле прекрасно понимал, что, если попытаться напрямую связаться с Цукурсом, это сразу же вызовет у него подозрения, поэтому он сначала провел несколько дней в Рио. Его времяпрепровождение в этом потрясающем бразильском городе резко контрастировало с мрачной миссией. Он гулял по пляжам Копакабана и Ипанема, разглядывая красавиц-мулаток в мини-бикини, любовался захватывающим дух видом горы Пан-ди-Асукар и огромной статуей Христа на вершине Корковадо, наблюдал за церемонией макумбы (бразильского вуду), впитывал теплое солнце и ритмы самбы. Кюнцле выглядел типичным туристом, однако смог познакомиться с несколькими высокопоставленными чиновниками и частными инвесторами в области туристического бизнеса, встретился с местным министром туризма, представился как инвестор, интересующийся туристическими проектами в Бразилии, и получил несколько рекомендательных писем к крупным деятелям туристического бизнеса в Сан-Паулу.

Кюнцле прибыл в Сан-Паулу и сразу же нашел нужный причал для яхт. На пирсе, немного в стороне от прогулочных катеров, он увидел старый гидросамолет, а рядом с ним высокого худощавого мужчину в комбинезоне пилота. Герберт Цукурс.

Кюнцле подошел к симпатичной девушке-немке, которая продавала билеты на проводившиеся Цукурсом лодочные экскурсии, и попросил ее рассказать о туризме в этом районе. Тогда он не знал, что эта девушка была женой старшего сына Цукурса. Она призналась, что не очень много знает о туризме, но указала на мужчину в комбинезоне: «Спросите у него, он сможет вам помочь».

Кюнцле подошел к пилоту и представился как австрийский инвестор. Он задал несколько профессиональных вопросов, и Цукурс неохотно ответил; но его отношение изменилось, когда Кюнцле попросил его провести для него экскурсию по городу на самолете. Через несколько минут они уже были высоко в воздухе. Меж ними состоялась долгая дружеская беседа; Кюнцле умел заводить друзей. После окончания экскурсии Цукурс пригласил его на свою лодку выпить по рюмке бренди.

Пока они пили, Цукурс внезапно разразился яростной обличительной речью в адрес своих обвинителей. «Это я военный преступник? — кричал он. — Я спас еврейскую девушку во время войны». Кюнцле подозревал, что возмущение Цукурса было напускным, латыш только хотел проверить его реакцию.

«Вы служили во время войны?» — спросил Цукурс.

«Да, — сказал Кюнцле, — на русском фронте». Однако то, как он это сказал, вызывало подозрения, что Кюнцле служил в армии, но не на русском фронте. Он также расстегнул рубашку и показал Цукурсу шрам на груди. «С войны», — сказал он, не вдаваясь в подробности.

Кюнцле быстро понял кое-что про хозяина лодки. У Цукуса явно были финансовые проблемы; потрепанный комбинезон, полуразвалившийся самолет, плачевное состояние лодок — все это свидетельствовало об очень небогатой жизни. Кюнцле сообразил: нужно заставить Цукурса поверить, что знакомство с ним может стать для латыша шансом решить проблемы, принесет большую выгоду, поэтому он продолжал говорить о своей компании и своих партнерах, а также об их грандиозных проектах, предполагающих вложение больших сумм в туризм в Латинской Америке.

Он намекнул, что Цукурс, возможно, мог бы присоединиться к их группе, раз он хорошо знает бразильскую туристическую отрасль. Цукурс, казалось, заинтересовался словами своего гостя, но Кюнцле неожиданно встал из-за стола. «Ну что же, — сказал он, — не хочу больше вас задерживать. Вы, должно быть, очень заняты».

«Нет, вовсе нет», — запротестовал Цукурс и предложил Кюнцле как-нибудь прийти к нему домой после работы, «чтобы мы могли обсудить наши общие проекты».

Контакт установлен, наживка заброшена. Теперь нужно было убедить Цукурса проглотить ее.

В тот же вечер Кюнцле отправил закодированную телеграмму Йоске Яриву.

Впервые он использовал кодовое обозначение, выбранное Яривом для Цукурса: «Покойный».

Цукурс тоже кое-что записал в тот вечер. Он взял список своих самых опасных врагов и добавил в него еще одно имя.

Антон Кюнцле.

Через неделю возле дома в районе Ривьера в Сан-Паулу остановилось такси. Дом был скромным, однако подобным крепости: окружен стеной и колючей проволокой, на входе железные ворота, перед которыми стоял молодой человек и свирепого вида собака.

Кюнцле попросил юношу, оказавшегося одним из сыновей Цукурса, сообщить пилоту о его прибытии. Цукурс тепло приветствовал его, провел по дому, представил своей жене Мильде, затем выдвинул ящик стола и показал Кюнцле около пятнадцати медалей времен войны, на многих была изображена свастика.

Цукурс открыл другой ящик и показал изумленному Кюнцле свой личный арсенал: три тяжелых револьвера и полуавтоматическую винтовку. Цукурс с гордостью сообщил, что бразильская секретная служба выдала ему разрешение на все это оружие. «Я знаю, как себя защитить», — добавил он.

Кюнцле воспринял слова Цукурса как завуалированную угрозу. Если вы намерены причинить мне вред, казалось, намекал хозяин, имейте в виду, что я вооружен и опасен.

Цукурсу вдруг пришла в голову одна идея. «Почему бы нам не съездить на мои фермы? Они за городом, мы можем остаться там на ночь».

Кюнцле с готовностью согласился. По дороге в отель он зашел в хозяйственный магазин и купил складной нож.