Чарующий апрель - Элизабет фон Арним

мерцание свечи, роль которой играет хорошенькое личико. Да, она не раз наблюдала подобные несчастья, а потому, проходя мимо Бриггса, с трудом удержалась, чтобы по-матерински не погладить русую голову. Бедный мальчик!

Докурив сигарету, Кэролайн тоже поднялась и ушла в дом, не понимая, почему должна оставаться здесь лишь для того, чтобы мистер Бриггс смог осуществить болезненное желание бесконечно на нее таращиться. Хотелось бы остаться в саду, пройти в свой любимый уголок за кустом волчьих ягод, полюбоваться закатом, посмотреть, как внизу, в деревне, один за другим в окнах загораются огни, вдохнуть сладкую влагу вечернего воздуха. Но если исполнить свое желание, мистер Бриггс непременно увяжется следом.

Давно знакомая тирания возобновилась. Свободе и покою, видимо, пришел конец, потому что неизвестно, действительно ли завтра он уедет. Не исключено, что в случае появления Кейт Ламли джентльмен освободит комнату, но переселится в деревенскую гостиницу и будет каждый день приходить в замок. Да, какая уж тут свобода! А она так неудачно создана, что даже не сможет поставить на место хмурым взглядом! Никто и никогда не в состоянии понять, что она сердится.

Кэролайн так любила ранний вечер, что не на шутку разгневалась и обиделась на мистера Бриггса за то, что из-за него не может пойти в свой уютный уголок. Повернувшись к нему спиной, без единого слова она направилась к дому, однако, распознав намерение, он вскочил, схватил вовсе не мешавшие ей стулья, ногой отбросил стоявшую в стороне скамеечку для ног, поспешил к открытой двери, чтобы распахнуть еще шире, вошел в дом следом и продолжил путь по холлу рядом с воплощенной мечтой.

Что оставалось делать бедной леди Кэролайн Дестер? Холл, как и весь замок, принадлежал мистеру Бриггсу. Следовательно, запретить ему ходить где пожелает она не могла.

– Надеюсь, вам здесь удобно. Иначе живьем сдеру с них шкуру, – заговорил хозяин, не отрывая взгляда от спутницы, отчего неуклюже наткнулся на ряд предметов, которые в ином случае миновал бы вполне успешно: на угол книжного шкафа, на старинный резной буфет и на стол с цветами в вазе, откуда при столкновении выплеснулась вода.

Голос дрожал. Что оставалось делать леди Кэролайн? Конечно, можно было запереться в своей комнате, сказаться больной, не выйти к обеду… О господи! Ну куда деваться от этой мужской навязчивости…

– Мне очень удобно, – ответила она раздраженно.

– Если бы я только мог предположить, что приедете вы… – опять заговорил Томас Бриггс.

– Замок чудесен, сады восхитительны, – перебила его Кэролайн, стараясь, чтобы голос звучал холодно, безучастно и даже неприступно, однако на успех не надеялась.

Когда они проходили мимо приоткрытой двери кухни, находившейся на первом этаже, слуги провожали их понимающими взглядами, словно хотели сказать: «Ага!» или «Ого!» – признавая будто бы свершившийся факт, надеясь на продолжение, а также полностью понимая и одобряя.

– Идете наверх? – осведомился Бриггс, когда спутница на миг остановилась возле лестницы.

– Да.

– А в какой гостиной обычно отдыхаете: в главной или в маленькой желтой?

– Предпочитаю в своей комнате.

Так, отлично: теперь он не сможет подняться вместе с ней, а будет вынужден ждать, когда она снова спустится.

Томас Бриггс жаждал спросить, какую именно из комнат богиня называет своей, чтобы представить, как она там расположилась, мечтал услышать, что это его комната, чтобы потом наслаждаться ее чудесным духом, но не осмеливался. Все это можно выяснить позже, у кого-нибудь из прислуги – да у той же всезнающей Франчески.

– Значит, мы не увидимся до самого обеда?

– Стало быть, до восьми, – уклончиво ответила Кэролайн и пошла вверх по лестнице.

Он неподвижно смотрел ей вслед.

Вот она поравнялась с Мадонной – с портретом Роуз Арбутнот, – и еще недавно казавшийся таким восхитительным темноглазый образ мгновенно побледнел и утратил символический смысл.

Леди Кэролайн миновала изгиб лестницы. Закатное солнце заглянуло в западное окно и осветило ее лицо во всей неповторимой красе.

Она исчезла. Солнце тоже скрылось, и пустая лестница погрузилась в полумрак.

Томас Бриггс дождался, когда в коридоре второго этажа стихнут шаги, по звуку закрывшейся двери попытался понять, в какую именно комнату вошла леди Кэролайн, а потом развернулся, прошел обратно через холл и опять оказался в верхнем саду.

Кэролайн увидела его из окна, потом заметила Роуз и Лотти, которые сидели в конце парапета, где хотела бы сидеть сама. Вот к ним подошел мистер Уилкинс, захватил мистера Бриггса в плен и принялся что-то рассказывать – должно быть, историю растущего посреди сада олеандра.

Бриггс слушал с терпением, которое Лапочка сочла похвальным, особенно если учесть, что олеандр принадлежал ему, а история повествовала о его отце. О чем именно разглагольствовал мистер Уилкинс, наглядно поясняли жесты. Вскоре после приезда эту историю рассказал Кэролайн Доменико. Он же поделился сюжетом с миссис Фишер, а та вовлекла в круг посвященных мистера Уилкинса. Миссис Фишер высоко ценила местную легенду и часто ее вспоминала. Речь шла о трости вишневого дерева. Однажды отец мистера Бриггса воткнул трость в землю посреди сада и сказал отцу Доменико, который в то время работал садовником: «Здесь у нас будет расти олеандр».

Бриггс-старший оставил трость в земле в память об отце Доменико, а вскоре – никто не помнит, когда именно произошло знаменательное событие, – трость дала поросль и оказалась вовсе не вишней, а самым настоящим олеандром!

Мистер Бриггс стоял и терпеливо слушал историю, которую наверняка знал с раннего детства. Возможно, впрочем, что в это время он думал о своем. Кэролайн не сомневалась, что так оно и было. До чего же прискорбно, необыкновенно прискорбно стремление лишить кого-то свободы, захватить и присвоить его личное пространство! Если бы только все вокруг умели стоять на собственных ногах! Почему мистер Бриггс не похож на Лотти, которая никогда ничего не хочет и не требует, а остается самодостаточной личностью и уважает независимость окружающих? С Лотти всегда очень хорошо. Ощущение свободы в компании подруги не исчезает.

Мистер Бриггс вовсе не был плохим: Кэролайн подумала, что он даже мог бы ей понравиться, – если бы не его излишний энтузиазм вплоть до навязчивости.

Нежной душой овладела меланхолия. Вместо того чтобы наслаждаться прохладой сада, пришлось сидеть в душной, нагретой предвечерним солнцем спальне. И все из-за мистера Бриггса.

«Эта мужская тирания невыносима!» – подумала леди Кэролайн и вскочила. Нет, невозможно! Она все равно вырвется на волю! Пока поистине незаменимый мистер Уилкинс удерживает мистера Бриггса своими историями, она быстро спустится по лестнице, выбежит из дома через главный вход и скроется за поворотом тенистой извилистой дорожки. Никто ее там не найдет,