Обретая надежду - Дж. Б. Солсбери

class="p1">Серьезно?

— Просто пообещай мне, чтобы ты ни думала, ты поговоришь со мной об этом, прежде чем принимать какие-либо решения, хорошо?

Смогу ли я поговорить с ним честно?

— Да, конечно.

Он на это не купился.

— Увидимся завтра. — Быстро оббегаю вокруг машины и притворяюсь, что не замечаю Бена в зеркале заднего вида, наблюдающего за тем, как я уезжаю.

ГЛАВА 18

БЕН

— У тебя есть сертификат по сердечно-легочной реанимации, степень бакалавра в области развития детей и пятилетний опыт работы.

Будущая няня сидит напротив меня в моем кабинете. Ей лет двадцать с небольшим, и она похожа на девушку, c которой у меня вчера было собеседование. Одета в брюки, туфли на плоской подошве, блузку в цветочек, застегнутую до самого горла, а ее невинные глаза сияют сквозь очки в тонкой оправе. Если та и накрашена, то минимально. У нас было крепкое рукопожатие, когда я встретил ее за десять минут до назначенного собеседования, и девушка ясно дала понять, что пунктуальность для нее важна. У нее добрая улыбка, мягкий голос, а в резюме указано, что она работала волонтером в нескольких организациях, помогающих бездомным и детям-сиротам.

— Твое резюме впечатляет.

— Спасибо, сэр. — Ее руки остаются аккуратно сложенными на коленях, спина прямая.

Я задаю ей несколько вопросов о ее свободных часах. Она берет больше, чем я привык платить Бетани, Колетт и Эшли, но это того стоит, чтобы знать, что Эллиот будет в хороших руках.

— Спасибо, что пришла, Эбби. Я подумаю над этим и позвоню тебе через день или два, если ты не против?

— Конечно. — Она пожимает мне руку, и я провожаю ее до выхода.

— И что? Что ты думаешь? — спрашивает Донна из-за своего стола.

— Они обе идеальны. — И все же…

— Ты так говоришь, как будто это плохо.

Смотрю на свою помощницу. Я не могу сказать ей, что изо всех сил пытаюсь не уволить свою нынешнюю няню, потому что мне будет не хватать ее лица в конце каждого дня. Но после того как Эшли повела себя вчера, когда ушла из моего дома, если она действительно рискует потерять работу, то я должен поступить правильно, бескорыстно и отпустить ее. Это не значит, что никогда больше ее не увижу. Я твердо намерен пригласить ее на другое свидание. Хотел спросить ее об этом вчера, но по нерешительности, которую увидел в ее глазах, понял, что мне нужно дать ей пространство.

— Они мне понравились. — И меня ни в малейшей степени не привлекает ни одна из них. Но с другой стороны, меня никто не привлекал после Мэгги. До Эшли.

Когда возвращаюсь домой в тот вечер, я не упоминаю о собеседованиях при Эшли. Она выглядит более расслабленной, чем накануне, но все равно быстро переодевается и мчится на работу.

В пятницу я твердо намерен вернуться домой пораньше, отвести Эш в сторону и пригласить ее на второе свидание, но старейшины созвали собрание в последнюю минуту, чтобы принять решение о церковных средствах. К тому времени, как я вернулся домой, она уже переоделась и практически проскользнула мимо меня в дверях.

Суббота тянулась медленно, и в воскресенье в церкви я отвожу Эллиот на занятия в воскресную школу и направляюсь в святилище, чтобы выследить Эшли.

Вместо Эш я нахожу Кэти.

— Доброе утро, пастор Лэнгли, — весело говорит она, прижимая к груди сегодняшние бюллетени. — Что вы делаете по эту сторону кафедры?

Мой взгляд блуждает в поисках ярких светлых волос Эшли, но ее нигде нет.

— Вам не хватает волонтеров?

— Да. — Она хмурится. — Мисс Кендрик сказала, что заболела, если можете в это поверить. — Она закатывает глаза. — Некоторые люди такие безответственные.

— Я бы не стал считать ее болезнь безответственностью. — Она действительно больна?

— Я не пытаюсь судить. — Кэти наклоняется и прикрывает рот ладонью, как будто собирается рассказать мне огромный секрет. — Но она не казалась больной.

— Ты говорила с ней сегодня утром?

— Нет, она оставила сообщение на моей голосовой почте вчера вечером.

Странно. Я удивлен, что она не написала мне.

— Хорошо. Спасибо.

— Хорошей проповеди! — кричит она, когда я иду к святилищу.

Я благодарю ее, или, по крайней мере, думаю, что благодарю. Эш действительно заболела? Стала бы она лгать только для того, чтобы не встречаться со мной лицом к лицу?

Есть только один способ выяснить это. Я отправляю короткое сообщение семье Бакхэм, у которой есть дочь возраста Эллиот, спрашивая, не согласятся ли они взять ее с собой домой после церкви. Они немедленно соглашаются.

Я провожу свою проповедь как в тумане, чувствуя щемящую пустоту в первом ряду без Эшли, смотрящей на меня. После заключительного «аминь» прошу своего помощника пастора пообщаться с молитвенными просьбами, потому что мне нужно быть кое-где еще.

Подъезжаю к квартире Эшли всего через тридцать минут после окончания проповеди, поднимаюсь по лестнице и стучу в ее дверь. Упираюсь руками в дверной косяк, и меня охватывает странное чувство паники. Насколько она может быть больна? Заметит ли ее соседка по комнате, если Эш не встанет с постели? Придет ли ей в голову спросить, как у нее дела? Что, если ей нужно в больницу?

Я стучу снова, на этот раз сильнее.

Уже собираюсь вытащить телефон и позвонить, когда щелкает замок и дверь медленно открывается.

Эшли прислоняется к приоткрытой двери. Ее волосы растрепаны, лицо в основном чистое, за исключением небольшого количества темного макияжа, все еще окружающего глаза. Ее лицо немного бледное, но я не могу сказать, связано ли это с отсутствием макияжа, с тем, что девушка больна, или с тем, что она удивлена, увидев меня у своей двери. На ней тонкая майка и пижамные штаны с низкой посадкой, и я могу сказать, даже не глядя, что на ней нет лифчика.

— Бен? Что ты здесь делаешь?

— Я слышал, ты заболела. Почему ты мне не сказала?

— Зачем мне говорить тебе, что я больна?

Она не выглядит больной — ее голос не скрипучий, и нет ни намека на заложенность носа. Хотя ее глаза действительно выглядят немного налитыми кровью.

— Не знаю, наверное… Я имею в виду, что думал… — Что я думал? Что она мне должна? Что мы… вместе? Чувствуя себя неловко и немного отвергнуто, я отступаю от двери. — Думаю, ты не обязана мне говорить. Прости. Мне не следовало приходить.

— Все в порядке. — Она говорит это, но не делает ни малейшего движения, чтобы открыть свою дверь или пригласить меня внутрь.

— Я сделал что-то, что тебя расстроило?

— Нет. — Ее взгляд опускается