Волчья звезда - Галина Мария

- Тогда несите ее в дом.

Сама она посторонилась, пропуская Михея, который уже поднимался на крыльцо со своей беспомощной ношей.

- Ее нужно переодеть, - сказала она, - запали свечу, Михей.

Михей внес мертвую Ядзю в дом, остальные молча сгрудились у порога. Старуха было двинулась следом, потом обернулась, поглядев своими слепыми глазами на Симона.

- Это ты, чужеземец? - спросила она.

- Да, - ответил Симон.

- Ты нашел Ядзю?

-Да.

- Знаешь, что с ней?

- Нет… - неуверенно ответил Симон, - полагаю, что задрал волк… но…

- Волк? - сурово спросила старуха. - Нечего наговаривать на безвинную тварь. Волк пришел ее оплакать. Ядзю погубил не волк - вурдалак. Ты ведь все искал вурдалаков, чужеземец? Так вот он - погляди, что он сделал с ней.

- Я не верю в вурдалаков, - устало сказал Симон.

- А зря. Ты не веришь в тьму? Человек становится упырем, когда ему непосильно нести свое, человеческое бремя. Вот он и выбирает себе судьбу полегче.

- Полегче? - переспросил Симон.

-Упырь творит зло, потому что иначе не может - как ветер не может не дуть, - он не ведает ни сомнений, ни угрызений совести.

- Что-то в этом есть, пожалуй, - согласился Симон. - А каков он с виду?

- С виду, - сурово сказала старуха, - он страшен.

- Почему же она пошла за ним?

-Он позвал, и она пошла. Никто не может противостоять его зову. А сейчас уйди, чужеземец. Нам нужно прибрать бедную девочку… Захочешь проводить ее, приходи завтра, в полдень…

- Хорошо, - сказал Симон. Он повернулся и пошел, спиной ощущая неподвижный слепой взгляд.

*

Он подошел к воротам замка - с гор спустился туман и защитное поле, атакуемое мельчайшими капельками воды, мягко светилось. Он открыл проход портативным разрядником и поднялся на крыльцо - изнутри пахнуло теплом и уютом обжитого помещения и легким, чуть ощутимым запахом плесени и тления, который не могли перебить даже ароматизаторы.

“Теперь это и есть наш дом, - подумал Симон. - Другого у нас не будет”.

Он снял с плеча сумку с бесполезной аптечкой, разрядил лучевик и направился в лабораторию. Винер был там - при звуке шагов он поднял голову и спросил:

- Ну что?

- Разве ты не видел? - спросил Симон, укладывая аптечку в гнездо. - Я думал, вы повесили Наблюдатель над лесом…

- Видел, - согласился Винер, - но подробностей не знаю. Что с ней произошло?

- Она умерла, - коротко сказал Симон.

- Это я и без тебя знаю. Я спрашиваю - отчего?

- Понятия не имею.

- А что говорят в деревне?

- В деревне, - по-прежнему неохотно ответил Симон, - говорят, что это вампир.

- Я был прав, - в голосе Винера звучало чуть ли не торжество.

- Неизвестно. Это только разговоры, понимаешь…

- Если бы ее можно было исследовать… и впрямь ли из нее выкачали кровь…

- Нас убьют раньше, чем ты подойдешь к ней с анализатором.

-Жаль.

- Да, - сказал Симон, - жаль. Он помолчал, потом расстегнул нагрудный карман и извлек отуда пылающую нитку.

- Откуда эти бусы, Винер?

Красные блики упали на лицо Винера, и тот непроизвольно прищурился. Потом спокойно сказал:

- Это мои. Я ей подарил. Попросил Наташу, она сделала… задала программу синтезатору…

- Ara, - тихонько сказал Симон.

- Это же углерод, - Винер превратно истолковал его восклицание, - возни всего на пять минут. А она любила украшения, Ядвига.

- Они были у нее в руке.

-Надо же…

Симон вздохнул.

- Ладно, пойду, доложусь. Что говорит Коменски?

- Говорит, предпочел бы перебраться к Лагранжу на равнину - ему все это не нравится.

- Кому нравится, - горько пробормотал Симон.

…Оливия встретила его в коридоре. Казалось, она стоит тут уже вечность, неподвижная, точно замковая статуя, прижав под грудью узкие белые руки. “Да она ждет меня!” - подумал Симон.

- Я дежурила на Наблюдателе, - сказала она. - Эта девушка…

Симон неохотно сказал:

-Да…

- Мне так жаль, Симон…

-Мне тоже…

- Что же ты теперь будешь делать?

-Ничего. Завтра пойду на похороны, - он горько усмехнулся, - Я же вроде как этнограф, разве нет? А этот обряд мы еще не видели.

Коридор тонул во тьме - молчаливые фигуры в нишах, казалось, таращились на них каменными глазами, утопленными в черные провалы глазниц.

- А ведь когда-то здесь, в замке был музей, - сказал Симон, - забавно, правда? Она недоуменно посмотрела на него.

- Почему - забавно?

- Ну… Сначала и впрямь логово какого-то захудалого графа, потом сюда водили туристов - полюбоваться на вид, открывающийся с галереи, и проникнуться духом эпохи. Помнишь, Наташа говорила, как экскурсоводы им травили байки про призрак старого графа, который, скрежеща зубами и берцовыми костями, в ветхом саване обходит помещения… Теперь тут поселились мы. Тоже в своем роде привидения…

- Не вижу тут ничего забавного, - сухо сказала Оливия. - Послушай, Симон… эта девушка - ее правда задрал волк?

-Нет.

- Кто же это?

- Не знаю.

Холод каменных статуй проникал в него…

- Это что-то… выше моего разумения… что-то страшное… Они же когда-то… просто придумали все это… ради смеха, чтобы позабавить туристов… а теперь…

Внезапно он обнял ее и притянул к себе со страстью, которой минуту назад и не ожидал от себя. Зарывшись лицом в ее пышные волосы, ощущая под ладонью теплую живую плоть, он прошептал:

- Помоги мне! О, помоги…

*

- Ты на похороны? - спросил Гидеон. Симон молча кивнул.

- На тебе лица нет. Что ты так расстраиваешься, скажи на милость? Боишься, что Винер оказался прав?

- Да, - сказал Симон, - боюсь…

- Бойся, не бойся, это не изменит существа дела. Если Винер и впрямь нашел кого-то…

- И приманил, уж не знаю, как…

- Да. Он же обещал найти доказательство своей гипотезе… Вот и…

- Нашел? Послушай, Гидеон, я не верю в невидимые сущности. Просто… мы склонны были идеализировать человечество. Ну, и себя заодно.

- Разве?

- Если и существует какое-то зло, то оно присуще всем нам, а не воплощается в бессмертных неуязвимых оборотней.

Гидеон помялся, потом нерешительно произнес:

- Послушай, а если это не зло?

- Что же тогда? - устало ответил Симон.

- Сила…

Симон схватил его за плечо, и, развернув к себе лицом, поглядел в недоуменные глаза приятеля.

-Подумай, Гидеон! Хорошенько подумай. Погляди на эту несчастную девушку… Даже если это и так, если Винер прав… Совершить чудовищную, непоправимую ошибку только потому, что все мы растеряны…

-Растеряны? - усмехнулся Гидеон. - Ты слишком мягко выразился. Мы не растеряны - мы обречены…

- То, о чем ты сейчас думаешь, тоже - гибель.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});