Кавказский принц 2 - Андрей Величко

«Кошки» могли без проблем лететь сюда аж от Мукдена с полной бомбовой нагрузкой, а для «Бобиков» расстояние было великовато даже с подвесными баками, так что они взлетали с аэродрома подскока под Инкоу. Ну, вот наконец и они… один, два… все пять. С души отлегло, я тоже сел в свою «Оку» и велел потихоньку везти меня на аэродром. Теперь операции уже можно было планировать не только внутри семидесятикилометрового круга! С полутонной бомб (правда, таких у нас не было, пока наш ряд ограничивался соткой, двухсоткой и четырехсоткой) сухопутная «Кошка Муська» могла пролететь восемьсот километров. А из Георгиевска пришла весть, что и две морские «Кошки Мурки» скоро будут отправлены по назначению, то есть к нам, а эти самолеты были специально приспособлены для базирования на «Мономахе».

На аэродроме царила суета – прибывшие самолеты растаскивали по капонирам, кто-то взлетал на патрулирование, кто-то садился после него… Из ангара потихоньку выплывал дирижабль – он должен был сделать несколько рейсов в Мукден, за запчастями для новых самолетов. Лететь он должен был на шести километрах, так что противника опасаться не стоило.

Прямо с аэродрома наша троица на двух машинах отправилась в Артур, во дворец наместника, где предполагался праздничный обед по случаю прибытия полковника (или полковницы?) княгини Ла-Маншской. Надо сказать, что мундир этой княгине весьма шел…

– Как-то у вас тут все не очень воинственно, – поделилась своими впечатлениями Маша ближе к концу обеда. – Я-то думала, что лечу в осажденный город наподобие Сталинграда, а тут… народ по кабакам гуляет, дама вон с собачкой по дороге встретилась… Да и на перешейке сплошная тишь и благодать.

– Вот-вот, – вскинулся я, – именно что была благодать, пока некоторые не поналетели и бомбами швыряться не начали! Ну и чего бы тебе запчастей не взять, если уж так не хотелось лететь порожняком?

– Много не возьмешь, все равно дирижабль гонять пришлось бы, – пояснила полковница, – а тут появилась возможность устроить тренировку экипажей в боевых условиях.

– Это боевые условия? – возмутился я. – Без разведки, вообще без нифига выкинуть дюжину двухсоток! Мне уже донесли результаты твоей бомбардировки – повреждена одна пушка и разрушен сарай с чем-то негорючим и невзрывающимся. Вот если бы сам не сидел у тебя на содержании, вычел бы из твоего жалованья стоимость этих бомб, ей-богу! Дальность «Кошек» опять же засветила… Теперь япы знают, что эти самолеты могут не то что без подвесных баков, но даже с бомбами пролететь четыреста километров. Ну и что, если на самом деле они могут вдвое больше – японцам и этого знать не полагалось. Гоша, а ты что улыбаешься, объяви ты этой заразе выговор построже, раз она еще под мое командование не поступила!

– Нынче же ночью! – фыркнула зараза. – И, кстати, насчет содержания. Твой Одуванчик, как ни странно, оказался чуть ли не самым выгодным нашим вложением капитала. Уже сейчас полторы тысячи процентов чистой прибыли! А ты, ну прямо как ростовщик-кровопиец, еще небось и не все копейки с его долга списал?

– Обижаешь, все списал сразу после захвата «Мюррея», теперь Паша себе в плюс работает.

– Вот только не объявят ли нам англы войну из-за этого дела? – несколько обеспокоенно спросила Маша. – А то в Питере они прямо как с цепи сорвались, Ники совсем задолбали, сестра Марии Федоровны ей по три письма в день шлет, в Георгиевске уже отловленных агентов девать некуда, мне Беня жаловался на предмет дополнительного финансирования… А прямо перед моим отъездом и вовсе такое учинили!

– Вот гады, – радостно подтвердил я, – действительно, и как у них совести-то хватило? Я, чтоб скрасить любимой женщине горечь разлуки, перед отбытием подарил ей свой портрет. Но не простой ведь, а в парадном мундире, вы оцените! И голографический, между прочим, да еще со светодиодной подсветкой! А эти редиски его поперли… Причем не смогли чисто сработать, полкабинета вверх дном перевернули, уроды. Одно утешение – теперь этот портретик наверняка изучают где надо и делают соответствующие выводы. Так что пока они будут не войну объявлять, а пытаться разобраться в ситуации – действительно ли катамараны могут становиться хоть относительно невидимыми?

– И насчет твоей докладной записки в Морвед тоже какой-то шум поднялся, – вспомнила Маша.

– Что за записка? – не понял Гоша.

– А, это я перед отъездом туда коммерческое предложение отправил. Мол, разработана аппаратура, делающая корабль невидимым, в качестве обоснования изложил основы голографии. И, значит, всего за одиннадцать миллионов взялся установить это на любой корабль флота, только чтобы он был не длиннее пятидесяти метров и имел на борту динамо-машину в полтора мегаватта. В случае оптового заказа даже скидки предлагал! Но не прониклись, консерваторы фиговы, не стали раскошеливаться… Ну, а теперь, понятно дело, этот документик английская разведка изучает.

На этом я покинул молодежь, видно было, что в силу предыдущей долгой разлуки мое общество в данный момент начинает становиться лишним.

Ближе к обеду следующего дня Гоша явился на узел связи, где я ждал очередного донесения от Татьяны, и наконец-то поговорил со мной на общие темы, по нему было видно, что давно собирался.

– Может, тебе как-нибудь получше подлечиться? – осторожно начал он. – А то ты хоть и перестал на ходу падать, но все равно какой-то не такой. Как будто надорвался в том бою… Отряд Засулича окружили – ты только и сказал, что небось не окапывались. Штакельберг вместо операции по разблокированию перешейка какую-то комедию устроил – ты послал пару самолетов посмотреть на происходящее, и все. С этим японским пароходом сколько возимся, только сейчас его убрали с фарватера. Да я уверен, если бы ты всерьез за него взялся, его бы уже месяц там не было! В чем дело? Сказать, что ли, ему правду, подумал я. И действительно сказал:

– В тебе. Мы о чем договорились еще год назад? Не мешать японцам! Пусть на здоровье войну выигрывают, если правильно вести дела, так они ее выиграют сами у себя. А тебя вдруг на подвиги потянуло, блин, во славу русского оружия! С какого перепуга отряд Засулича вообще на Ялу оказался, ведь решили же не распылять силы? Там нужен был небольшой отряд казаков, и все. Кстати, не окопался он потому, что в русской армии это сейчас вообще никто не делает, исходя из откровений Драгомирова. Ты, между прочим, обратил внимание, что в Георгиевске у калединской бригады строевой подготовки почти не было? Да потому что я, как только песню слышал, тут же звонил Каледину и спрашивал, какого лешего его солдаты землю не копают! Ничего, удалось приучить за полгода, что в боевых условиях солдат должен проводить свободное время исключительно с лопатой… Сейчас он до Кондратенко эту мысль довести пытается.

– Но у Куропаткина-то тоже как у всех! – возразил Гоша.

– Почти. Михаил ведь не только комдив-два, он еще и твой зам как наместника. Вот и капает помаленьку на мозг Алексей Николаичу, что рыть надо глубже и интенсивней. А Штакельберг, кстати, молодец, ты уж его награди чем-нибудь висячим поперек пуза. Получил дурацкий приказ и ухитрился выполнить его с минимальными потерями! Уважаю.

– А почему же у тебя сейчас Каледин на позициях ничего не копает? – осведомилось высочество.

– Да потому, что японских шпионов хоть и проредили, но не до конца. И полуостров хоть и закрыт, но нет-нет кто-то на лодочке и сбежит. Поэтому рыть-то он роет, но не там, где сейчас передовая, а на второй и третьей линиях основной позиции. И так, чтоб со стороны видно ничего не было! То есть и ему тоже благодарность надо, раз ты ничего не заметил. А ту линию, где он сейчас сидит, мы сдадим японцам после первого же серьезного штурма. Я только одного боюсь, не сглазить бы, уж больно хорошо у нас все пока идет…

– Хорошо?! – возмутился Гоша, – это ты называешь хорошо? А как же, по твоему, тогда выглядит плохо?

– Вот если мы начнем терять хотя бы половину от того, что теряют японцы, будет плохо, можешь не сомневаться. А начнем, если они всей силой ударят по Куропаткину! Ведь как замечательно получилось – из-за того, что наш флот оказался заперт, японцы перенесли центр тяжести с Ялу сюда! Высадке-то никто не мешает, даже самолеты, хотя эти и могли при желании чуток подгадить… По моим сведениям, против нас уже полторы армии. И если мы их уложим тут, на перешейке, будет совсем другая война! А не штурмовать Артур японцы не могут, это у них национальная идея-фикс, получить его обратно взад. Но если их штурмы не будут давать ничего, кроме диких потерь, так ведь они могут и решить сначала разгромить Куропаткина! А у него чисто географически условия для обороны хуже, чем тут, да и армия не чета калединской бригаде. То есть сейчас главное – не спугнуть! А ты тут все в бой рвешься, благостную картину мне портишь… я ведь про тебя книгу пишу, на примере аналогии с Кутузовым, только ты у меня выведен малость покруче. «Бескровная победа» называется, так что не мешай полету творчества! Лучше сходи в соседний вагон, помоги Маше еще миллион-другой приватизировать. Я серьезно, ведь то, что вы кладете себе в карман сейчас, идет прямо из английских карманов! И, значит, до японцев эти деньги уже никак не дойдут…