Серийные убийства в Австралии. Хроники подлинных уголовных расследований - Алексей Ракитин

заседания 31 мая, был подавлен массой собранного фактического материала. Он попытался поговорить с Милатом по душам и выразился примерно так: «Это всё настолько серьёзно, что надо думать, как это признавать и как это объяснять. От такой массы улик невозможно отмахнуться и невозможно их отвести в ходе процесса как незаконно полученные». Присутствовавший при этом разговоре младший адвокат Эндрю Боэ (Andrew Boe) вспоминал, что Милат пришёл в бешенство от этих слов защитника. Он и в самом деле не понимал, что адвокат – не фокусник, адвокат действует в процессуальных рамках и неспособен «отменять» улики. Между Марсденом и Милатом имел место крайне нелицеприятный разговор, который предопределил их последующий конфликт. Уже в конце июня 1994 г. Милат отказался от услуг опытного Марсдена, и его главным защитником на последующие несколько лет стал приглашённый из Брисбена малоизвестный в то время Эндрю Боэ.

В то же самое время – в июне 1994 г. – стала разворачиваться последняя, пожалуй, интрига, связанная с расследованием дела об убийствах туристов в лесу Белангло. Узнав об аресте Ивана Милата и выдвинутых в его адрес обвинениях, в полицию с довольно необычным рассказом явился некий Филипп Полглейз (Phillip Polglase). Это был многолетний друг Ричарда Милата, младшего брата обвиняемого, который хорошо знал всю семью Милатов и пользовался их доверием. Полглейз не раз ночевал в домах братьев, выезжал с ними на природу, принимал участие в семейных торжествах – в общем, парень был, что называется, свой в доску.

Адвокат Джон Марсден, успешно защитивший Милата двумя десятилетиями ранее, уже 22 мая был приглашён Ширли Сойр для представления интересов Ивана на время следствия и суда. Ширли и Иван очень верили в таланты Марсдена, однако, как показали дальнейшие события, в этот раз отношения адвоката и подзащитного сразу же незаладились.

Полглейз рассказал следующее. В пасхальные дни 1992 г. – как раз тогда, когда, по мнению следствия, были убиты Кэролин Кларк и Джоан Уолтерс – он несколько дней провёл в доме тогда ещё живой Маргерит Милат, матери Ивана. Вместе с ним там же находились Ширли и Дэвид. В одну из ночей Полглейз, спавший на диване в гостиной, был разбужен явившимися неизвестно откуда Иваном Милатом и его братом, имя которого полиция никогда не оглашала (по-видимому, в показаниях Полглейза речь шла о Ричарде, но говорить об этом мы можем только предположительно). Явившиеся были крайне возбуждены. Второй из братьев держал в руках большой нож с потёками крови. Филипп спросил, чья это кровь, козла или кенгуру? На что державший нож в руке ответил шутливо, что это человеческая кровь, и добавил со смехом, что Иван может снести человеку голову одним ударом. Говоривший якобы видел это лично. Полглейз не придал услышанному значения, в конце концов, чего не сболтнут выпившие мужики, верно?

Этим, однако, рассказ свидетеля не ограничился. В другой раз Филипп обратился к младшему из братьев – Дэвиду Джону – с просьбой дать взаймы патроны 22-го калибра. Тот принёс коробку патронов марки «winner», уточнив, что они принадлежат Ивану, но проблем не будет, поскольку, он объяснит, что Филипп патроны вернёт. Полглейз действительно купил впоследствии аналогичную пачку патронов и отдал их Ивану, но… взятая у Милатов коробка у него осталась. Полглейз представил её следователю и оказалась, что порядковый номер её заводской партии является тем же самым, что и коробки из-под патронов «Winner» 22-го калибра, найденной в лесу Белангло!

Наконец много позже, уже перед самым арестом Ивана всё тот же Дэвид в разговоре с Полглейзом якобы высказался в том духе, что члены семьи подозревают, будто Иван вернулся к прежним проделкам. Филипп уточнил, о чём именно идёт речь, неужели об изнасилованиях? на что Дэвид уклончиво ответил: «Нет, всё гораздо хуже».

Показания Филиппа Полглейза показались следователям чрезвычайно интересны, ведь высказывавшееся прежде предположение о том, что убийца действовал не один, никем и ничем опровергнуты не были. А потому так кстати подвернувшегося свидетеля попросили помочь правосудию и под запись на магнитофон попытаться «вытащить» Ричарда Милата на искренний разговор о деталях жизни Ивана. Предполагалось, что Ричард будет неосторожен в приватной беседе со старым другом и скажет что-то такое, что позволит персонифицировать соучастника убийств.

Полглейз согласился и стал постоянно носить диктофон. Но случилось непредвиденное – через три недели после начала оперативной комбинации он совершенно случайно погиб в автомобильной катастрофе, так и не обеспечив следствие нужной аудиозаписью.

Что было дальше?

Подготовка к процессу растянулась более чем на полтора года и потребовала огромной работы. Были проведены более 300 различных криминалистических и судебно-медицинских экспертиз. Сразу скажем, что результата, однозначно уличающего Ивана Милата в совершении хотя бы одного из инкриминируемых ему убийств, получено не было. Как шутят криминалисты, самая неопровержимая улика – это отпечаток пальца убийцы, оставленный кровью жертвы; так вот в данном случае такого «отпечатка» (условно говоря) отыскать не удалось. Тем не менее, вся совокупность улик была настолько неопровержима, что казалось странным нежелание обвиняемого признать вину и покаяться. Казалось бы, ну хоть какое-то снисхождение он должен попытаться выцарапать у суда…

Но нет! Иван Милат категорически отказывался признавать свою вину и заявлял о своей полной непричастности к тем преступлениям, что ему инкриминировались. По мере ознакомления с обвинительным материалом он со своими адвокатами Эндрю Боэ и Терри Мартином выработал довольно необычную, но логичную и, пожалуй, самую разумную из всех возможных тактику поведения. Она сводилась к следующему: не признавая собственной вины, Иван Милат допускал, что убийства туристов мог совершать некто, пользующийся доверием семьи Милатов и вхожий в их дома. Возможно, убийства совершал кто-то из братьев, а возможно, кто-то из их многочисленных друзей. Конкретные улики обвиняемый «отбивал» по-разному, хотя и довольно однообразно. Например, объясняя происхождение трикотажной рубашки «benetton», принадлежавшей Кэролин Кларк и впоследствии надетой Челиндой Хьюз, он сказал, что просто-напросто вынул её из стиральной машины, подумав, будто она принадлежит сестре Ширли. Когда ему был задан вопрос о происхождении джинсовой рубашки «next», принадлежавшей Полу Ониенсу, обвиняемый, не моргнув глазом, ответил, что отыскал её в подвале дома матери на Кэмпбеллхилл-роад, а как она туда попала – понятия не имеет. Разумеется, очень важным для следствия представлялось объяснение того факта, что в доме Милата оказались детали ружья, из которого были убиты по крайней мере две жертвы «охотника за туристами». Иван Милат заявил, что ему ничего не известно о происхождении деталей разобранного ружья, спрятанных за стенкой из гипсокартона. Когда же следователи уточнили, что это ружьё было куплено в оружейном магазине «Хорсли парк ган шоп» по его – Ивана Милата – разрешению на владение оружием, то арестант не придумал ничего другого, как предположить, что его документом воспользовался кто-то из братьев, похожий внешне. Прямо скажем, отговорка так себе… Примерно в таком вот духе Иван Милат пытался отбиваться ото всего, что ему предъявляли. Звучало это не только однообразно, но и наивно; такого рода доводами можно пытаться «отвести» одну-две-три улики, но не сотни. А в этом расследовании речь шла именно о сотнях улик, которые все чудесным образом вдруг собрались вокруг честного, но незадачливого парня Ивана Милата.

Процесс над убийцей туристов с участием присяжных заседателей под председательством судьи Дэвида Ханта открылся в апреле 1996 г. Хотя к тому времени страсти вокруг этого расследования несколько поутихли, судебные заседания довольно полно освещались австралийскими средствами массовой информации.

Из интересных моментов, заслуживающих быть упомянутыми здесь, следует сказать о явно высказанных подозрениях в адрес Ричарда и Уилльяма Милатов. «Тень на плетень» без зазрения совести наводил адвокат Эндрю Боэ, что, кстати, по достоинству оценили журналисты (адвокат явно пиарился и рассчитывал на рекламу самого себя в масштабах страны). Но и обвинение в лице королевского прокурора Марка Тедеши (Mark Tedeschi) в этом ему отчасти подыграло. Позиция обвинения в отношении упомянутых Ричарда и Уилльяма была до такой степени откровенно негативной, что одна из радиостанций даже