Политические партии - Морис Дюверже

IV. Руководители и парламентарии

С различием избирателей и членов партии тесно связано различие парламентариев и руководителей: парламентарии (или, говоря более обобщенно, «избранники»- национальные и местные) представляют первую общность; руководители — лидеры второй. Проблема их взаимоотношений имеет немалое значение: демократия требует, чтобы парламентарии стояли выше руководителей, избранники — выше членов партии, поскольку в парламенте они представляют интересы избирателей — группы более обширной, чем партия, в которую они сами между тем включены. На деле же нередко происходит обратное: во многих партиях отмечается тенденция руководителей властвовать над парламентариями от лица активистов. Доминирование партии над ее парламентариями представляет собой особую форму олигархии, которую можно назвать внешней — по отношению к олигархической роли лидеров внутри партийной общности.

Эта тенденция не является ни главной, ни абсолютной; к тому же нередко имеет место совпадение руководителей и парламентариев в одном лице. На практике высшие лидеры совмещают национальные избирательные мандаты и руководящие посты в партии. Разделение двух этих функций происходит очень медленно, и доминирование партии устанавливается лишь в ходе целого ряда последовательных этапов. Можно выделить три фазы эволюции партий: преобладание парламентариев над партией, относительное равновесие между парламентариями и руководителями партии и, наконец, доминирование партии над парламентариями. Каждая из них соответствует определенному типу партий.

В то же время факторы общего порядка способны, по-видимому, усилить или ослабить — и зависимости от внутренней структуры партии — указанную тенденцию. Так, система пропорционального представительства с голосованием за избирательные блоки, когда каждая партия вносит кандидатов в свой список в строгом порядке, естественно, ставит парламентариев в зависимость от «внутренних» руководителей, которые готовят списки и определяют порядок расстановки персоналий. Умеренное блокирование ведет к тем же последствиям, что и мажоритарная система. Голосование по одномандатным округам, разумеется, влечет за собой большую независимость парламентариев — за исключением двухпартийного режима, который вновь ставит кандидата в зависимость от комитета в силу необходимости вставать под знамена того или другого из соперников, что обеспечивает каждому из них своего рода монопольное положение.

Доминирование парламентариев над партией

Партия французских радикал-социалистов дает нам удачный пример методов, которые используются для того, чтобы обеспечить в партии преобладание парламентариев. В ее Исполнительный комитет входят все «члены по праву», все сенаторы, депутаты, члены центральных и муниципальных советов городов с населением более 50.000 жителей; можно считать, что по отношению к ним делегаты, избранные федерациями, плюс их председатели и генеральные секретари составляют группу, приблизительно в три раза меньшую по численности. Избранники партии (национальные и местные) обладают, таким образом, абсолютным превосходством в комитете; среди них преобладающее влияние имеют парламентарии, и это влияние прежде всего моральное, основанное на уважении, которым они пользуются. Но причиной тому и их численность: правила кворума таковы, что достаточно присутствия 150 членов комитета, чтобы его решения считались законными (в 1936 г. он насчитывал 1800 членов). Среди присутствующих процент парламентариев, естественно, очень высок. К тому же провинциальных депутатов приглашают не на все собрания. Нужно еще добавить, что парламентская группа весьма независима от Исполнительного комитета. Не существует никаких четких правил ни по части общей политики, ни даже относительно участия в правительстве.

Когда некоторые съезды требовали отставки министров-радикалов (в 1928 г. — во время участия в правительстве Пуанкаре; в 1934 — в правительстве Думерга), они делали это вовсе не под давлением низовых активистов, выступавших против парламентариев, но под влиянием одной группки парламентариев, выступившей против другой, и соглашения с большинством министров-радикалов, для которых решение съезда служило только поводом и оправданием. Сразу после Второй мировой войны была сделана попытка обеспечить активистам хотя бы некоторое влияние на поведение партии во время министерских кризисов: по инициативе председателя комитета радикалов Жиронды Кадиллака было решено, что проблема участия парламентариев-радикалов в новом кабинете будет рассмотрена комиссией, получившей название «комиссии Кадиллака». Она состояла из: 1) парламентских групп; 2)членов Исполнительного комитета, присутствующих в Париже. Но парламентарии почти всегда в большинстве в этой комиссии, и их слово — закон.

Такое господство парламентариев над партией обусловлено ее чрезмерно децентрализованной структурой. Каждый депутат, будучи весьма независимым от своих коллег, управляет местными комитетами, как пожелает. Центральное же руководство несколько напоминает средневекового короля, не имеющего ни власти, ни престижа в глазах своих крупных вассалов. И только одна личность — лидер партии — способна придать ему некоторый авторитет, всегда, впрочем, весьма хрупкий. Парламентская группа не имеет собственной линии, ей не свойственно ни общее действие, ни дисциплина голосования. Если во время какого-то важного голосования депутаты-радикалы занимают единую позицию — это исключение. Обычно группа раскалывается на три части: одни голосуют «за», другие — «против», а третьи воздерживаются. Даже само понятие «парламентская группа» порой им неведомо. Во многих континентальных европейских странах понятие депутатской группы родилось лишь с пропорциональной системой: раньше депутатов классифицировали по направлениям, совершенно неофициальным образом. В партии радикалов вплоть до 1911 г. положение было еще более курьезным; ее депутаты объединялись в Палате в две разные группы, часто враждебные друг другу: «левых радикалов» и «левых радикал-социалистов». Некоторые из них к тому же получали финансовую поддержку от Демократического союза (партия центра) и одновременно — от партии радикалов. Затем Исполнительный комитет принял решение о создании в Палате с 1 января 1911 г. единой группы под названием «Группа республиканской партии радикалов и радикал-социалистов». Но в Сенате радикалы по-прежнему продолжают называть себя «радикальной левой», и их политическая линия нередко отличается от линии радикалов Палаты. Таким образом, доминирование парламентариев соответствует слабой инфраструктуре и большой децентрализации.

Указанное совпадение можно рассматривать в качестве общего правила. Доминирование парламентариев характеризует известную фазу развития партий, и в то же время — определенную социальную структуру. Оно характерно главным образом для партий старого типа, основанных на комитетах, которые принято называть партиями «буржуазного» типа, то есть консервативных и умеренных. Участие в выборах и парламентская деятельность составляют саму цель их создания, дают им право на существование. Любое усилие этих партий имеет целью провести в парламент максимум депутатов и через них участвовать во власти или в оппозиции. И совершенно естественно, что в такой партии парламентарии занимают ведущее положение. Никто к тому же и не способен его у них оспаривать, разве что побежденные кандидаты или претенденты на кандидатство, то есть те же потенциальные парламентарии. Никакая партийная иерархия не может установиться здесь вне электоральной и парламентской сферы, ей просто не на чем было бы держаться. Активисты кадровых партий слишком малочисленны, чтобы служить опорой; они к тому же слишком зависимы от депутатов, обеспечивающих им льготы и привилегии; они с чересчур большим пиететом относятся к парламентским и правительственным должностям. Партийная же администрация слишком слаба и неразвита, чтобы породить настоящую бюрократию. Наконец, в буржуазных партиях избрание в парламент не имеет своим следствием деклассирование избранников по отношению к активистам, как это происходит в социалистических партиях, где наблюдается тенденция восстанавливать «пролетарскую» базу против «обуржуазившихся» депутатов. Одна только власть денег могла бы уравновесить власть парламентариев. Но, как уже отмечено, кредиторы редко оказывают постоянное давление на руководство партии. Острогорский, описывая партию английских консерваторов конца XIX века, очень верно отмечал, что они предоставили это дело «маленьким людям». Сами же они обычно вмешиваются лишь в определенные моменты, имея в виду вполне конкретные цели. Таким образом они могут достигнуть того, чтобы партийные руководители заставляли партию действовать в том или ином направлении, но они не подменяют их в качестве альтернативной иерархии; сами они партией не руководят. Их нельзя рассматривать в качестве настоящих соперников парламентариев.