Авалон:Хроники бессмертных - Антон Ермаков

Сидящая рядом с ними Сильфида степенно произнесла:

— Ну-ну, успокойся. Я уверена, что Евгений просто пошутил, — при этом она бросила на молодого человека проницательный взгляд. Очень многозначительный взгляд — подумала Малиновская.

Маше не хотелось в это верить, а тем более озвучивать свои опасения, потому что сейчас, когда все они мирно сидели на траве под теплым солнышком, все её мысли казались более чем абсурдными. Однако они состояли в том, что во время боя её не покидало ощущение, что Евген, если быть откровенной, иногда чересчур увлекался деталями, не замечая общего фона опасности. Конечно, Жене это было вроде бы ни к чему, ведь он первым создал своего магического тигра, и ему тем более ничего не угрожало, а вот Малиновской в тот момент явно было не до смеха. При всей видимой беспечности и вроде бы полного контроля происходящего угроза её жизни явно присутствовала. При этом ей вспоминались постоянные опасения Антона, которые в данный момент уже не казались настолько уж беспочвенными.

Как много из этого было само собой разумеющимся для Сильфиды и Флавиуса, она не знала, и не стала сейчас об этом говорить. Возможно, в арсенале их учителей было нечто, что спасло бы её от любой опасности — иначе Мария просто не находила иного объяснения ледяному спокойствию Сильфиды.

Солнце начинало клониться к закату, когда они заканчивали свою вечернюю трапезу, обсуждая во всех подробностях любые мимолетные детали прошедшего поединка — как ни странно, все больше интересовались ощущениями и впечатлениями Марии. Быть может, потому, что от Евгена толком ничего нельзя было добиться, кроме как: «Я просто был в себе уверен, и у меня всё получилось». На этом фоне яркое описание Малиновской панического ужаса при виде красных глаз огромного, приближающегося к ней тигра, звучало гораздо более захватывающе.

— На самом деле, признаюсь вам честно, сегодня я была поражена, — поделилась с ними Сильфида, расправляя по траве голубые складки своего одеяния. — Я прекрасно помню свою первую тренировку. Тогда — скажу откровенно — у меня ничего не получилось. Я очень расстроилась. Первого полноценного магического зверя я смогла сотворить лишь через четыре месяца упорных тренировок. У вас же все получилось с первого раза. Это удивительно. Ваше развитие идёт невиданными темпами. Никогда ещё на моей памяти у меня не было столь способных учеников.

— Наверное, мне просто помогла сложившаяся стрессовая ситуация, — предположила Малиновская.

— Возможно, — согласилась с нею Сильфида. — Но ведь, если посмотреть с другой стороны — оно и к лучшему, верно?

Маша неуверенно с ней согласилась.

— Я думаю, на сегодня более чем достаточно, — как бы подводя итог всей беседы, сообщил Флавиус. — Теперь вы можете отправляться домой, и через день мы будем ждать вас снова. Мне, должен сказать, уже и самому не терпится узнать, каких магических зверей выберут себе остальные члены Авалона.

Последние лучи солнца озаряли вершины Кленового леса, погружая в сумерки изумрудную долину Карнимирии. Флавиус и Сильфида, стоя у порога центральных врат Нифльхейма, молча смотрели вдаль, туда, где лента древней дороги убегала из глаз, прячась под сводами древних крон. Авалон только что вступил под полог засыпающего леса, и белая футболка Семёна, шедшего последним, скрылась в зеленых зарослях.

— Я полагаю, это Он, — тихо произнес Флавиус, не отрывая взгляда от места, где только что ушёл в чащу Авалон. — Раскол. Неповиновение. Начало хаоса, — он помолчал, — что показывают хрустальные сферы?

— Хрустальные сферы показывают многое, и ничего — наверняка, — ответила Сильфида. — Нет справедливости в поспешных суждениях. Мы можем лишь ждать. Потому что то, что должно произойти — произойдет в любом случае, хотим мы того — или нет.

— Не в том ли состоит весь смысл лечения болезни, чтобы предупредить появление её? — проникновенно спросил Флавиус.

— Мы решим это тогда, когда познакомим их с Ивонном, — пообещала Сильфида. — А пока что отложим этот разговор до лучших времен.

И оба бессмертных, развернувшись, скрылись в тени ворот.

Друзья все ещё продолжали шагать по дороге к Порталу, а тем временем вечер в Кленовом лесу понемногу начинал переходить в глухую, тёмную ночь. Где-то далеко в вышине величественного купола небес маленькие колючие звездочки пускали сквозь кое-где неплотно сомкнутые кроны свой таинственный, мерцающий свет, но светлее под ногами от этого, конечно, не становилось.

Машка выдохлась настолько, что буквально распласталась на огромной спине своей Медведицы, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Пончик, как обычно, не возражала, топая вместе с ребятами, вполне довольная собой. Настасья, шедшая рядом, тоже держалась рукой за её бурую косматую шкуру, чтобы не отстать и не потеряться. Евген уже безумно утомил её своими разговорами, в сто первый раз описывая то, как его несравненный огненный тигр придушил Машину пуму.

— Слушай, ты не мог бы уже заткнуться, пожалуйста, а? — не выдержала Таня. — Когда тебя все об этом спрашивали, ты не хотел разговаривать, — как в рот воды набрал, а теперь трещишь без остановки.

— Видимо, эта самая вода прорвала у него в мозгах какую-нибудь плотину, — пошутил Бирюк.

— Не нравится — не слушайте! — огрызнулся Евген, но говорить всё-таки перестал.

Настасья, с трудом перелезая через древесные корни вслед за остальными и стараясь при этом не упасть, тоже вспоминала прошедший поединок, пытаясь порадоваться за победу Евгена, но это у неё не особенно получалось — перспектива неизбежного умерщвления животных в конце каждого боя, пусть даже и магических, совершенно её не прельщала. И чего Евген так безумно этому радуется, ей тоже было непонятно. Её размышления прервала Пончик — Настасья вдруг почувствовала, что медведица никуда больше не идёт, и остановилась вместе с нею. Остальные ребята тоже встали, при этом почти одновременно.

До них донесся странный, тягучий, ни на что не похожий звук. Все молчали, очевидно, пытаясь понять, что же это такое. Пончик вдруг глухо зарычала и начала пятиться назад. Малиновская, приподнявшись на спине у Медведицы, спросила: — Вы чего? Почему остановились-то?

— Слышишь? — прошептала ей Настасья.

Машка прислушалась и ничего не сказала в ответ.

— Мы ведь ещё не миновали Портал, верно? — услышала она испуганный Танин голос. — Так что это может быть всё, что угодно!

Ночную темноту озарили вспышки синего, красного и белого цвета — это Антон, Евген и Бирюк сотворили и зажгли в своих ладонях магические пули. Их свет казался сейчас неестественно ярким, наверное, оттого, что их уже окружала почти кромешная темнота. Пончик, рыча, продолжала пятиться назад, и Малиновская пыталась её успокоить или хотя бы просто сделать так, чтобы она остановилась.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});