Щит побережья. Книга 2: Блуждающий огонь - Елизавета Дворецкая

– Не будет тебе ничего, Хеймир ярл! – злобно сказала Далла вслух. Мысль получилась не очень внятной, зато чувство кипело и переливалось через край. Она хотела бы именно этого – чтобы ему не было ни-че-го! Ничего хорошего! – Пусть тебя любят морские великанши! – пожелала Далла несостоявшемуся жениху. – Они как раз достойные жены для такого негодяя, как ты!

Размахнувшись, она швырнула застежку в море. Серебряная звездочка блеснула в лучах солнца белым огоньком и исчезла в воде.

А под утесом, где стояли люди Хравнефьорда, море вдруг закипело, мелкие волны закачались быстро-быстро, и над берегом взлетел изумленный крик сотни голосов.

– Дар принят! – промчался над морем ликующий, легкий, необъятный голос ветра. Были эти слова произнесены или нет, но их услышали все. – На дар жди ответа!

Внизу бесчисленные мелкие волны играли радужным блеском, так что было больно смотреть, но все смотрели, зачарованные. И вдруг из глубины глянули глаза. Огромные глаза цвета морской воды, человеческой формы, с большим черным зрачком; взгляд их был спокоен, но завораживал неуловимым внутренним движением. Это были глаза самого моря – непостижимого и живого, сильнейшего на свете существа, – то милостивого, то чудовищного и опасного, но всегда равнодушного к человечишкам, скользящим по его поверхности. Оно живет своей жизнью и не замечает нас.

Но сейчас оно вдруг услышало зов. Глаза моря изливали потоки силы; казалось, что сейчас волны начнут неудержимо подниматься, волны хлынут на берег и захлестнут сушу, зачем-то нарушившую его покой. Где-то раздались слабые крики ужаса. А Хельга стояла на прежнем месте, глядя в глаза великанше и твердя про себя: щит! Ради него она разбудила море.

На поверхности волн мелькнуло темное пятно. Мелкие, играющие светом волны потянули его к берегу.

– Щит! – охнул кто-то рядом. – Это щит!

Да, это был щит, только какой-то другой! Хельга запомнила красный, с железным умбоном и белыми драконами, а теперь на волнах качался какой-то черный круг, и все.

– Мой щит! – заревел голос Вальгарда. – Это он!

Расшвыряв толпу, берсерк подбежал к обрыву и как был бросился в воду. Толпа ахнула, Хельга вскрикнула, глянула туда, где только что светились в волнах глаза великанши.

Но та исчезла. Море было спокойно и молчаливо, его неуловимый взгляд скользил и подмигивал бликами света на поверхности. А мелкие волны гнали к берегу черный щит, навстречу уверенно, несмотря на холод, плывущему берсерку.

* * *

Через несколько дней прискакал очередной гонец от Дага. К нему в усадьбу Ягнячий Ручей прибыл на корабле посланец Торбранда конунга – Модольв ярл по прозвищу Золотая Пряжка.

– Хугин и Мунин! – весело воскликнул Хеймир ярл, услышав об этом. – Неплохая новость! Модольв ярл – родной дядя Хродмара ярла, брат его матери. Раз уж Торбранд прислал его любимого родича, значит, Хродмар дорог ему по-прежнему. А если он не разлюбил Хродмара, узнав, что удача его немного разлюбила, то восточный берег пока в безопасности. Ну, что там дальше?

Убедившись, что Хродмар ярл жив и с ним обращаются уважительно, Модольв Золотая Пряжка от имени Торбранда конунга назвал день битвы – третий день после новолуния.

– Еще одиннадцать дней! – обрадовался Хельги хёвдинг. – Отлично! Это то, что нужно! За одиннадцать дней мы успеем и собрать, и переправить всех своих людей.

– И это значит, что у Торбранда дела не слишком хороши! – заметил Хеймир. – Я уверен, он ждет помощи из Фьялленланда.

– А он мог бы ждать ее и с Квиттингского Юга! – сказал гонец. – Модольв Золотая Пряжка рассказал, что на юге выбрали конунгом Гримкеля из рода Лейрингов и он пообещал платить фьяллям дань.

– Ну и дела! – Среди изумленных криков в гриднице Хельги хёвдинг развел руками. – Значит, теперь у нас конунг из Лейрингов…

– Не у вас! – быстро и значительно поправил Хеймир. – Не у вас. А только на юге. Вы же не собираетесь созвать тинг, признать Гримкеля конунгом и присоединиться к дани, которую он обещал платить?

– И к тому же как мы можем признавать своим конунгом человека, который собирается воевать против нас на стороне фьяллей! – воскликнул Торхалль Синица. – Нет уж, пошел он к троллям, этот конунг!

Гридница гудела. Хеймир ярл выразил вслух мысль, которая смутно забрезжила во многих головах. Квиттингский Юг заключил мир. Для него война закончилась. Так зачем восточному побережью ее начинать? Почему бы не сделать именно так, как сказал Хеймир ярл? Если Квиттингский Восток признает над собой власть южного конунга, то мирные обеты фьяллей распространятся и на него…

– Может, кто-то и захочет так сделать, но я никогда не соглашусь! – первым осознав все это, громко заявил Фроди Борода. – Юг уже бит этими козлиноголовыми, так пусть лижут пятки Торбранду и платят ему дань хоть собственными детьми! А Восток еще не бит! И никакой дани никому платить не должен! Кто хочет мною распоряжаться, пусть сначала возьмет надо мной верх! Просто так я никому в ноги не упаду! Мы – свободные люди!

– Ну, что, будем созывать тинг? – глядя на хёвдинга, спросил Хеймир ярл.

– Все равно надо рассказать всем эти новости, – ответил Хельги. Он быстро взял себя в руки и постарался не выдать того, что возможность легкого, хотя и не слишком почетного мира показалась ему соблазнительной. – И послать весть о сборе. За десять дней мы как раз успеем собрать людей и переправить их к Ягнячьему ручью.

– И хотелось бы знать, не подоспеют ли к тому времени слэтты?

Хеймир ярл не заметил, кто это спросил. Вопрос висел в воздухе как бы сам собой.

– Я не ясновидящий! – отрезал он. И у его терпения был предел. – Но сам я уж точно пойду с вами! В этом пусть никто не сомневается!

Никто не ответил, но Хеймир не воображал себя Сигурдом и без труда мог заметить и сам: этого мало.

Следующие пять-шесть дней пронеслись бурным, беспорядочным, безостановочным потоком. Вальгард чистил свой щит, обтягивал его новой красной кожей взамен обгоревшей и крепил новый умбон, еще больше прежнего. В Тингвале царила суета, люди уезжали и приезжали днем и ночью, словно все привычные границы были стерты наступающим событием. Близилась Битва Богов; все сдвинулось со своих мест. Усадьбу наполняли вооруженные мужчины, разговоры велись только о битве. Прямо перед воротами, на свободном месте, бывалые воины обучали приемам боя бондов и рыбаков. Хельга слонялась с места на место, не зная, чем заняться. Отцу и Хеймиру было не до нее, а Даг остался где-то далеко, там, лицом к лицу с фьяллями. Хельга знала, что ее брат сейчас просто живет в усадьбе Ягнячий Ручей и вместе со всеми ждет наступления назначенного срока, но ей казалось, что он в это время сдерживает натиск какого-то чудовища. Каждый день, каждый миг…

Вечерами Хельга выходила постоять над морем, но и здесь она не находила покоя. В громадах серых сумеречных облаков на темнеющем небосклоне ей мерещилась фигура Старика, одноглазого Бога Битв. Вот сейчас его широкий, немного сгорбленный силуэт возникнет между двух темно-серых гор, сам как гора… Опираясь на смертоносное копье, он подходит все ближе, полы его облачной одежды уже накрывают берега Хравнефьорда. Еще шаг – и Старик будет здесь…

Она научилась видеть слишком много, и ей было из-за этого тяжело. Хельга не могла не думать о тех знакомых и незнакомых людях, которые не вернутся из предстоящей битвы. Ей мерещились лица людей, еще живых и в то же время уже нет, лица обреченных судьбой, и каждое из них умоляло о спасении почему-то именно ее, Хельгу дочь Хельги. Квитты, слэтты, даже фьялли – каждый из них несет в себе целый мир, который погаснет навсегда, каждого ждут дома и не дождутся. Вожди считают погибших сотнями и даже тысячами, и уже в самом этом счете – огромное, нестерпимое зло. Все вокруг говорили о фьяллях как о врагах, а Хельге вспоминались фьялленландские песни о подвигах Тора, узоры на оружии, резьба кораблей; незримо она сидела у сотен фьялленландских очагов и видела, как дети с ликующими воплями вскакивают навстречу усталому отцу… «Зачем? – спрашивала Хельга, как земля у неба. – Зачем смерть?» Сердце ее наполнялось острой болью, точно она стояла над морем прежних и будущих слез, и снова хотелось обхватить руками этот неподатливый мир и развернуть его к свету, поставить на правильную дорогу, которую он почему-то потерял. Сейчас она не стала бы слушать разговоров о том, что фьялли вынуждены воевать из-за невозможности толком прокормиться дома. Матери фьяллей тоже хотят жизни для своих детей, и это единственная настоящая правда.

И однажды, в самый последний вечер перед отходом войска на юг, Хельга увидела идущий по фьорду корабль. Сперва ей даже показалось, что он мерещится – все жители Хравнефьорда привыкли следить за дымовыми столбами в небе, и знак о приближении корабля должен был подан уже давно. Но нет, это настоящий корабль, не призрачный. Небольшая снека с головой ворона на штевне медленно шла на веслах вдоль полосы прибрежных камней, выискивая место, где пристать.