Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конечно, не одни лишь супружеские измены омрачали браки эпохи Регентства. Причин, по которым союзы оказывались несчастливыми, имелось в достатке. Виконт Лисмор и его жена Элеонора поссорились из-за образа жизни: она задыхалась в ирландской глуши и отчаянно хотела иметь дом в Лондоне, а он стоял на том, что им это не по средствам. Первая леди Вустер, между тем, была бы, наверное, только рада, окажись ее муж столь же прижимистым; ведь ее жизнь в браке делалась все несноснее из-за всевозрастающих огромных долгов. Незадолго до ее безвременной кончины в 1821 году их дом на Верхней Брук-стрит описали судебные приставы; и если бы ее дядя герцог Веллингтон «не выделил ей комнат в своем доме, у нее бы даже норы не нашлось, куда преклонить голову», если верить Гарриет Арбатнот. Еще серьезнее их обеих пострадала младшая сводная сестра Гарриет леди Джулия Локвуд, промучившаяся более десяти лет замужем за страстным любителем рукоприкладства армейским капитаном Робертом Локвудом, согласие на брак с которым, кстати, у своей семьи еле выпросила. Поскольку множество из того, что в наше время квалифицируется как «домашнее насилие», в ту пору таковым не считалось, она явно была далеко не единственной жертвой супруга с садистскими наклонностями.
Однако, вне зависимости от того, страдали ли они от пренебрежения или унижений, бездушия и нелюбви, как Аугуста, насилия или безрассудства своих мужей, жены эпохи Регентства мало что могли сделать для того, чтобы хоть как-то изменить ситуацию к лучшему. Процедура парламентского развода – единственная, дававшая разрешение на вступление в новый брак, – спросом не пользовалась, будучи де факто табуированной. Мизерные по нынешним меркам три развода в год, в среднем, в 1800–1852 годах оставляют открытым лишь вопрос о причинах, по которым моралисты того времени поднимали из-за этого столько шума. И, в то время как формально исковое заявление на развод могла подать и женщина, реальных шансов на его удовлетворение парламентом у нее не было. Доказательства супружеской измены так или иначе должны были быть предъявлены, но, в отличие от мужа, которому этого было достаточно для получения развода, жене в Англии для удовлетворения ходатайства о расторжении брака одного лишь факта измены мужа было недостаточно. Нужно было предъявить еще и доказательства отягчающих обстоятельств, таких как двоеженство или инцест.
Когда Аугуста в 1808 году ушла от мужа, в Англии имелся единственный прецедент такого рода: миссис Аддисон в 1801 году посчастливилось удостоиться от парламента Акта о разводе, поскольку ее муж взял себе в любовницы родную сестру, что однозначно квалифицировалось как кровосмесительство. Но ни разу еще неверность мужа, как таковая, достаточно веским основанием для развода не признавалась, сколь бы жестоким или унизительным по отношению к супруге ни было его поведение. Некая миссис Теуш тщетно пыталась добиться в Лондоне развода в 1805 году, хотя там и признали, что ее супруг «выказал грубейшую неверность», живя с любовницей открыто и позволив ей взять свою фамилию, что было куда большей дерзостью и оскорблением, нежели все, что Аугуста могла инкриминировать лорду Борнгдону. В точности так же и самодурство Джека, сколь бы сильно оно ее по временам ни бесило, ни один судья эпохи Регентства за доказательство его жестокого обращения с женой не принял бы.
Другие варианты правовых действий потерпевшей жены были реалистичнее развода, но сулили куда менее удовлетворительные результаты, особенно с точки зрения молодой женщины, не нацеленной на пожизненное безбрачие. Церковному суду достаточно было доказательства прелюбодеяния или опасной для жизни жестокости мужа для вынесения вердикта о его отлучении a mensa et thoro [56]. Этот вариант был не хуже парламентского развода в том плане, что заявительница получала (при отсутствии за нею самою доказанных прелюбодеяний) щедрое содержание и свободу жить отдельно, но имел один критический недостаток: обеим сторонам повторно вступать в брак запрещалось. Заблудшего мужа это могло и не волновать, особенно при наличии сына-наследника и еще одного про запас. Все остальное ему вполне могла дать и любовница. Другое дело жена. После подобного развода де факто без расторжения брака де юре она в глазах света делалась незамужней и обязана была блюсти свою репутацию. Детей ей определенно больше нельзя было заводить без потери допуска в благочестивое общество. Непростая ситуация ждала ее и в плане социального статуса – не старая дева, не вдова, а попросту невесть кто. Не удивительно, что многие разведенные по этой процедуре предпочитали перебираться за границу и доживать свои дни там, подальше от модного мира и его лишенных всякой гибкости правил.
То же самое касалось и раздельного проживания, оформленного гражданским актом. Такая квазиюридическая форма развода требовала участия и самих супругов, и их адвокатов или поверенных в утрясании всех финансовых и практических аспектов расставания сторон. Будучи единственным доступным вариантом для жены без веских (с точки зрения суда) доказательств измены или жестокости мужа на руках, такой способ разойтись обладал тем преимуществом, что позволял не выносить семейные проблемы на всеобщее обозрение и обсуждение, – и по этой причине часто оказывался самым удобоваримым не только для женщины, но и для всей ее семьи.
Именно таким частным внесудебным разделом прав и имущества завершился в 1816 году брак леди Каролины Парнелл, которая, подобно Аугусте, решила, что с нее хватит доставляющих одни неприятности супружеских отношений. Леди Каролина Доусон (по девичьей фамилии) столь же беззаботно приняла в восемнадцатилетнем возрасте первое же предложение от члена парламента Генри Парнелла. Тем более что ее мать, графиня Портарлингтонская, не питавшая особых надежд на своих дочерей-бесприданниц, была в полном восторге, получив в 1801 году от Генри, знавшего ее дочек чуть не с детства, благо жил по соседству, это нежданное предложение для Каролины после какой-то вечеринки. Это же, говорила графиня своей сестре, одинокой леди Луизе Стюарт, «лучшая для нее пара из всех, кого я
- Прожорливое Средневековье. Ужины для королей и закуски для прислуги - Екатерина Александровна Мишаненкова - История / Культурология / Прочая научная литература
- Жизнь графа Николая Румянцева. На службе Российскому трону - Виктор Васильевич Петелин - Биографии и Мемуары / История
- РАССКАЗЫ ОСВОБОДИТЕЛЯ - Виктор Суворов (Резун) - История
- Мой Карфаген обязан быть разрушен - Валерия Новодворская - История
- Окаянное время. Россия в XVII—XVIII веках - Борис Керженцев - История
- Т-34 в 3D — во всех проекциях и деталях - Михаил Барятинский - История
- Николай II. Распутин. Немецкие погромы. Убийство Распутина. Изуверское убийство всей царской семьи, доктора и прислуги. Барон Эдуард Фальц-Фейн - Виктор С. Качмарик - Биографии и Мемуары / История
- Эпоха Павла I - Вольдемар Балязин - История
- Ливонская война 1558-1583 - Александр Шапран - История
- Секреты Ватикана - Коррадо Ауджиас - История / Религиоведение