АДОНИЯ - Том Шервуд

Встретились на середине поляны. Встали, поприветствовали друг друга. Адония, наклонившись к Симеону, сказала:

— Я тебе хлебца купила на рынке, с сольцой. Ты его не потерял? Нет? Славный мой. Угости этим хлебцем вот этого дядю…

Симеон, достав из кармашка сложенный в два ломтя, с насыпанной между ними крупной сероватой солью, хлебец, протянул его Бэнсону. Носорог присел, улыбаясь, принял хлеб. Филипп шагнул к нему за спину, достал боевой, со стальными пластинами, шестопёр, бросил быстрый взгляд на Адонию.

— Ай, мышь! — пронзительно вскрикнула она и, подхватив, высоко вздёрнула юбки.

Встреченный ими был одним из тех, кто так часто входил в двери интересующего их дома — грубоватых, понятных, подолгу не видящих женщин матросов. И вести себя должен был так же, как и любой из них. Однако Бэнсон не уставился жадным взглядом на открытые до белых кружев ноги молодой стройной девушки. Даже не щадя её деликатность, а просто до румянца смутившись, он, отводя взгляд, мотнул головой совсем не в ту сторону, в какую нужно было одному из лучших Люпусовых капитанов. Поэтому удар шестопёра пришёлся вскользь, лишь оглушив. Гордость не позволила Филиппу добить лежащего: это значило бы признаться в нетвёрдости своей руки. Он быстро прицепил шестопёр к поясу, снова взял Люпуса на плечи и, ещё не зная зачем, присел и подхватил с земли принесённый сюда «мертвецом» треугольный футляр.

Перебежав поляну, оборотни недалеко углубились в лес. Филипп встал, опустил патера на землю, вынул из-за пояса длинный тонкий стилет, поднял с земли небольшой круглый камень.

— Быстро Симеона сюда! — крикнул он Адонии.

Через минуту мальчик сидел у ствола дерева, а его левая ладошка была прибита к этому стволу тонким ромбовидным лезвием.

Люпус бежал теперь сам. Часто дыша, бормотал сам себе:

— Как удачно! Теперь он задержится не меньше чем на десять минут! Будет издалека смотреть на лежащего, опасаясь подвоха, подкрадываться. Потом найдёт мальчишку — и какой благородный разбойник прошёл бы в такой ситуации мимо?! Да, мы успеем, успеем, успеем!..

Спустя два часа, сделав круг, они были в Бристольском порту. В этот день отходил единственный корабль — на юг, в Плимут. Поднявшись на борт и щедро заплатив капитану, трое беглецов закрылись в арендованной ими каюте и, сев на матросские узкие, с бортиками, кровати, долго молча смотрели друг на друга.

— Итак, — глухо произнёс Люпус, есть главное: мы видели, кто это.

— Да, — кивнул, соглашаясь, Филипп. — Приметы есть. Теперь не пожалеть денег, нанять наблюдателей — и выследить: где он бывает, с кем он встречается, и узнать, кто вообще он такой.

— Глюзия победил, словно ребёнка, — пробормотала Адония.

Люпус, зябко передёрнув плечами, устало сказал:

— Если это «дон Кихот», одиночка, мститель за упокоенных нами — ещё полбеды. А вот если чей-то наёмник… Как узнать — чей?!

Глава 10

ДОМИНИК

Случайные встречи — вот загадка, которую, кажется, никто из земных мудрецов до сих пор не попытался осмыслить! Какими дорогами, влекомые каким притяжением приходят в нашу жизнь новые люди? И почему их визиты случаются именно тогда, когда мы этого меньше всего ожидаем? Остаётся лишь или класть трепетную ладонь на охваченное солнечно-жгучим томлением сердце, немым шёпотом, сквозь сладкие слёзы произнося слова благодарения доброй судьбе, или удручённо и горестно качать головой, подчиняясь факту события.

Новый рекрут

В Плимутский порт корабль вошёл глубокой ночью. На берег высаживались при свете масляных фонарей. Ступив на мол, Люпус и Адония спешно покинули освещённое место. Они прошли к окраине порта и там, встав вплотную к стене какого — то здания, молча, невидимые в темноте, стали ждать.

Спустя какое-то время послышались медленные шаги и чьё — то пьяное бормотание. Хоть и пьяный, человек довольно уверенно шёл по узкой улочке, петляющей между портовыми зданиями, — очевидно, привычной, хорошо знакомой ему дорогой. Вдруг, когда он уже миновал затаившихся возле стены людей, послышались другие шаги — быстрые, невесомые. Затем раздался глухой удар — и всё смолкло. Не было слышно даже звука падения тела. Люпус и Адония замерли. Протянулась долгая, томительная минута. Затем раздался характерный треск щелчка кресала по кремню, и в нескольких шагах от двоих таящихся беглецов тусклым оранжевым огоньком зачадил нитяной трут. Он осветил неподвижно лежащего пьяницу и склонившуюся над ним тёмную фигуру в шляпе с широкими полуобвисшими полями. Человек в шляпе, подняв над головой огонь, второй рукой проворно шарил в карманах лежащего. Блеснула серебряная монетка. Из-под шляпы вылетел довольный, едва слышимый хохоток.

— Скудная добыча! — послышался вдруг совсем рядом с грабителем старческий насмешливый голос.

Мгновенно погас огонь. Скрипнуло выхваченное из ножен лезвие.

— Не пугайся, — нарушил гнетущую тишину тот же голос. — Мы не констебли.

— Я-то уж точно не констебль, — весело проговорила невидимая в темноте девушка.

— Что надо? — хрипло спросила шляпа.

— Случайно увидели твою работу, — ответила темнота. — Имеем намерение дать тебе поручение.

— Уж не прикончить ли кого?

— Именно. Получишь сто монет. Таких, как вот только что спрятал.

— Сто монет?!!

— Да. И половину — вперёд.

— Уж не короля ли Георга мне нужно будет прикончить? Сто монет!!

— Нет, не короля. Простого человечка. Местного кучера.

— Шутите, господа?

В начале улицы послышались топот копыт и скрип колёс. Мигнули выставленные над крышей экипажа два свечных фонаря.

— Никаких шуток. Вон повозка, видишь? Это за нами. Если предложение принимаешь — просто открывай дверцу и влазь внутрь. Там обговорим детали.

— И этого, — добавила девушка, — с дороги-то оттащи.

Экипаж, скрипя ветхим, много раз чиненным кузовом, поравнялся с компанией. Это был старый, громоздкий, давно отслуживший своё дилижанс. Адония, шагнув из темноты, резко стукнула в дверцу. Последовал окрик в кучерское окно и экипаж, протащившись ещё пару ярдов, остановился. Девушка и монах, открыв дверцы, поднялись внутрь. Было слышно, что и с другой стороны открылась дверца и кто-то протискивался в её проём; и тут же раздался сдавленный стон.

— Отпусти его, Филипп! — быстро сказал Люпус. — Это к нам.

— Фонарь зажечь? — спросил Филипп, когда дилижанс тронулся.

— Самое время, — ответил ему старик.