Моргемона (СИ) - Ирина Аркадьевна Орлова

себя так же. Я шагнул к нему, и он вместо оскала просто отвёл от меня морду.

Рыцари и диатрисса выслушали его с сомнением. Но всякий понимал, что диатрин не отговаривается: он честно и бесстрашно подходил к драконам на глазах у множества свидетелей. И ему не было резона лгать.

Мрачное молчание заклубилось под сводами шатра. И хотя Гидра не хотела вовлекаться в военную кампанию, рассказ Энгеля озадачил и её.

Она так задумалась, что слова сэра Арбальда заставили её подпрыгнуть:

— Тогда ваша луна и ваша супруга — пусть попробует она.

— Что? — Гидра едва не задохнулась от возмущения. — Чтобы я ещё раз полезла в пасть к Мордепалу? После того, как он меня уже прожевал и выплюнул?

— Простите, если обидел вас, но…

— Сэр Арбальд прав, — заметил доселе молчавший Манникс. Он что-то черкал в своей записной книжке. — По всему выходит, что Мордепал не собирался вас убивать. Оставленные им раны — лишь его неумение обращаться с человеком. Он вытащил вас из горящего города и принёс в безопасное, по его мнению, место.

Брови Гидры взметнулись вверх. Каждый вдох острым уколом под дых напоминал ей, что это «спасение» могло стать мучительной смертью в зубах лесных падальщиков. Если бы её не нашли.

— Да? — язвительно переспросила она. — А может Сакраал стал спутницей Мордепала, и тот прилетел к этим горам, неся меня ему, как угощение для детёнышей?

Энгель неожиданно поднял руку, призывая к молчанию разгалдевшихся рыцарей. Его глаза сверкнули.

— Это… интересная мысль, — заметил он воодушевлённо. — Если Мордепал и Сакраал завязали брачные отношения, то Мордепал, охраняя горы, пришёл в ярость от звона колоколов Мелиноя. В процессе выведения детёнышей драконы очень территориальны и не выносят подобного шума.

— И чего в этом хорошего? — процедила Гидра.

Энгель улыбнулся.

— Это надежда для Рэйки, — молвил он. — Если Сакраал жив и породит потомство, у нас будет будущее. А драконья чета сама возьмётся охранять окружные горы.

Гидра фыркнула и махнула рукой. Она-то знала, что надежда и вера в лучшее — пустые звуки.

— Не стоит на это рассчитывать, — сказала она. — Я сказала, не шибко подумав. Почему тогда Мордепал не принёс меня на корм, а бросил посреди леса? Сильно устал, что ли? А потом позволил вам так просто забрать его добычу — хотя драконы обожают кормить детей принцессами?

— Тогда возвращаемся к прежней версии, — настоял Манникс. — Возможно, у вас есть с Мордепалом некая связь. И вы можете повлиять на него. Вы ведь, как дитя Гидриаров, научены обращению с драконами.

«Вот же заладил!»

— Диатр Эван и его отец тоже были научены, — возмутилась она. — Но Мордепал чуть не зажарил их обоих от одного неверного взгляда.

— Но вас он…

— Довольно, — прервал их перепалку диатрин. И окинул всех собравшихся командирским взглядом с высоты своего роста. После чего спокойно и звучно заговорил. — Диатрисса должна отдыхать и поправлять своё здоровье. Мы же следуем старой схеме: готовимся к отбытию по реке Россе и одновременно ищем упомянутые барракитами схроны в горах. Естественно, будем поглядывать на Мордепала, коли тот появится. Но пока что никаких изменений я не вношу. Я жду доклад разведки из Мелиноя и послания от сэра Леммарта, если он жив. После чего мы либо выдвинемся на остров Дорг, либо…

Гидра вперилась в него взглядом. «Только попробуй поддержать их идею с Мордепалом», — подумала она злобно. — «Им меня совсем не жаль. Проклятые диатры и диатрины! Размениваются мной, как и раньше. И почему меня не нашли охотники…»

— …либо будет некий комбинированный вариант, но над ним нужно хорошенько подумать, — ничем не выдав своим мысли, произнёс диатрин.

На сем совет был завершён. Гидра чувствовала себя измотанной. Доктор Вильяс пришёл осмотреть её и обработал ей оставленные зубами Мордепала раны, а затем вновь принёс поганый хлопковый отвар. Он отметил, что у девушки жар, и поэтому за ней вновь принялись ухаживать более тщательно.

Тем не менее, она не могла рассчитывать на то, что шатёр будет предоставлен ей одной. Ввечеру диатрин Энгель занял свою раскладную постель, застеленную шкурами. Хоть он и находился за пару столбов от Гидры, ей всё равно было неуютно.

И обидно.

Она вспоминала, как он жалел её, когда ей было больно. «Но теперь он не отказал рыцарям, когда они заговорили обо мне и Мордепале», — неустанно вспоминала она. — «Словно готов принести меня ему в жертву ради своих высоких целей, как и все».

Она хотела заговорить с ним перед сном. Спросить что-нибудь по-человечески. Поделиться своими переживаниями за Аврору и всех мелинойских кошек. Но так и не собралась с духом. «Он уже считает меня себялюбицей из-за того, что я не трясусь за будущее войны. Все эти попытки заговорить об Авроре сочтёт жалким желанием навести мосты».

Поэтому она не стала.

Наутро Энгель отбыл с большой частью отряда в горы, и несколько дней Гидра наслаждалась одиночеством в шатре. Врач по-прежнему изводил её своим лечением. Но у него и правда были золотые руки: за шесть ночей диатрисса пришла в себя и наконец снова стала дышать, как и раньше.

Иногда она выходила погулять и усаживалась у небольшой речушки, откуда ещё слышался гул лагеря. Она думала о кошках, что спасли её. Об Авроре.

О судьбе своего отца и даже диатра Эвана.

И немного о жутком существе Мелиное.

«Что с ними со всеми?» — волновалась она. — «Сгорели? Выжили? Обожглись, но выстояли?»