Три подруги и пустынная кошка (СИ) - Анастасия Солнцева

как будет лучше.

Я не знала его. Не понимала. Как не понимала и себя. Теперь уже и для самой себя я была незнакомкой. Но мысль, что мы чужие, что он мне — чужой, так сильно противоречила моим ощущениям и желаниям, которые, подобно снежному кому, все нарастали. Следовало признать, меня тянуло к этому мужчине. Тянуло так, будто я знала его не просто всю жизнь, а вечность. С начала сотворения мира. И все это время безумно скучала.

Возможно ли скучать вечность? А любить? И если тоска может длиться вечность, может ли вечность длиться любовь? Не слишком ли коротко это чувство для такого тяжелого, гулкого, плотного и непоколебимого слова, как «вечность»?

Я не знаю.

Но отчаяние вдруг сковало, сдавило что-то в груди, заставляя смотреть на него, как в последний раз, слушать его, затаив дыхание и верить ему больше, чем себе. Будто я когда-то уже переживала нечто подобное, вот такую вот нашу встречу, за которой последовало расставание. И я, подсознательно зная, каково это — жить без него, каково продолжать идти вперед каждый день — без него, стремилась впитать в себя каждую его частичку, запомнить каждую секунду рядом ним.

Возможно ли влюбиться в незнакомца настолько сильно, что кажется, будто это сама судьба лично явилась по твою душу?

Потому что на самом деле эта душа никогда тебе и не принадлежала.

Она была его.

Всегда только его.

Глава 23

— Знаешь, — он потерся об меня щекой, подобно большой сильной кошке, движение мускул и перекатов мышц под упругой кожей которой было олицетворением мощи, силы, дикости и ярости. — Сейчас, держа тебя в своих руках, мне кажется, будто я вернул себе что-то очень ценное и давно потерянное. Но когда я встретил тебя в первый раз, такого чувства не было. Кажется, мне нужно было прикоснуться к тебе, чтобы все это осознать.

Его рука скользнула мне на шею, поглаживая кожу, большой палец лег сперва на подбородок, а потом медленно двинулся вниз. И синхронно с этим движением внутри меня, подобно струне, начало натягиваться что-то такое чувствительное, отчего я тихо-тихо застонала.

— Ты — такая податливая, такая чувствительная, — зашептал он мне в губы, а глаза его превратились в смоляные озера с золотистой окантовкой. — На каждое мое движение ты откликаешься будто моя тень. Но тогда, в ту ночь, ты такой не была. Знаешь, сперва я разозлился на этого вездесущего пса за то, что он помешал мне доделать начатое. Но теперь… теперь я ему благодарен.

И тут в моем сознании будто молния вспыхнула.

— Ты… ты…, - захрипела я, распахивая глаза шире. Изумление от внезапного понимания оказалось таким сильным, что у меня не осталось сил договорить. — Это был ты… ты ранил меня у дома Фирусы!

— Да, — широко ухмыльнулся парень. Ни проблеска жалости, ни призрака неуверенности. — Муза должна была умереть в ту ночь, но ты с такой прытью бросилась её спасать, что даже меня это удивило.

Застыв, я некоторое время не шевелилась, не дышала, даже не моргала, пытаясь уложить в голове осознание, что обнимаюсь с собственным несостоявшимся убийцей.

Моя рука потянулась за спину в попытке нащупать ручку.

— Ниже, — с чувственностью прошептал парень.

Я машинально подчинилась, пальцы ухватились за подвижный механизм, щелкнула открывшаяся дверь и я вывалилась на грязный асфальт спиной вперед.

Ушиблась, но резво подскочила и бросилась к дому, слыша за спиной тихий самодовольный смех.

Вскользь отметив, что домофон на двери не работает, сломан, а моя машина стоит рядом, впритык к тротуару, я внеслась в подъезд. Ни одна лампочка не горела, но я резво помчалась наверх, перескакивая через ступеньки.

В рекордные сроки достигла родной двери, с сожалением и досадой обозрев то, что от неё осталось. Кто-то постарался и буквально выдрал створку вместе с кусками короба. А потом не придумал ничего лучше, чем просто прислонить её к проему.

Помянув незваных гостей незлым тихим словом, я внеслась в квартиру под бодрое замечание подруги:

— За тобой что, черти верхом на казанах гонятся? — она сидела в комнате на диване со странным видом глядя в стенку.

— Нет, — выдохнула я и прошла на кухню.

— А топотала так, будто участвовала в забеге, обгоняя бешенных бизонов на поворотах, — едко прокомментировала подружка, появляясь в кухне следом за мной. — Что ищешь?

— Кофе, — односложно ответила я, хлопая дверцами шкафов.

— Прекращай поиски, — деловито кивнула подруга. — Его нет.

— Уверена? — я полезла за банки с крупами, памятуя о собственной привычке делать запасы.

— Я тут все обшарила, пока вы там с этим Дэниелом в тачке шептались, — подружка обиженно надула губы, но надолго её, как всегда, не хватило: — Так, о чем шептались-то?

— О любви, — сухо сообщила я, опираясь бедром о стол и застывая в задумчивости. — Что будем делать?

— Конкретизируй, — подавив зевок, потребовала подруга. — С дверью, с твоим новым возлюбленным, с Максом, который дышит нам в затылки и вот-вот объявится здесь или с отсутствием в твоем доме содержащих кофеин напитков?

— Последнее, — выбрала я. — Нужно срочно мозги прочистить. И либо кофе, либо ледяной душ.

— Ну, — поскребла затылок Ниса, разглядывая пол. — Магазины в такое время не работают, кафе тоже. В барах кофе редко наливают, зато могут предложить что покрепче, я бы, кстати, не отказалась. Остается доставка. Или душ!

— Давай сделаем, как в детстве, — предложила я.

— Заплачем? — выдвинула вариант Ниса.

— Нет, — плакать мне хотелось и даже очень, но я упорно подавляла слезы. Не время было размазывать сопли по лицу. — Заглянем к соседям.

Я вернулась в прихожую, вынула чужие ключи из другой своей сумки, которые остались в ней с той памятной поездки на дачу, которая хоть и произошла недавно, но по ощущениям, будто несколько лет прошло, и с ключами в руке направилась к двери, попутно поясняя:

— Симона все еще в командировке. Сейчас зайдем к ней и проведем инспекцию на кухне. Наверняка, что-нибудь кофейное да найдется. Лично мне подойдет даже растворимый кофе.

— Симона… Симона…, - задумчиво забормотала за моей спиной подруга.

Я вышла на лестничную площадку, оглянулась по сторонам и вставила ключ в замок.

Едва мы оказались в квартире соседки, как в голове Нисы наступило просветление, и она вслух закончила свои мысленные метания:

— Так это же она укатила в Париж! Вот, почему мне казалось, что кто-то совсем недавно упоминал Францию!

— И что? — не отреагировала я, потому что уже добралась до кухни и начала перебирать стоящие на открытых полках баночки и упаковки.

— Ди, — замирая в двух