Свод (СИ) - Алексей Войтешик

Получалось, что облога была вполне допустима, конечно же, при должном подходе к ней с умом и старанием. Откладывать её надолго не имело смысла, и потому всё это действо наметили прямо на завтра. Раз облога завтра, то уже сегодня нужно было съездить на место её проведения, ведь одно дело организовать настоящую охоту, и совсем другое ловлю «призрака». Тут не отправишь с вечера вперёд себя наблюдателей из крестьян. Нужно было ехать самим и взять с собой столько людей, чтобы с одной стороны Хмыза даже не подумал на них напасть, а с другой, чтобы «Юрасик» не дай бог, ничего не заподозрил. Это должно было выглядеть, скажем, как …выезд пана Войны в Жерчицкий костёл на імшу[82]. А почему бы и нет, это же его староство?

Что ни говори, а выходило так, что Якубу, как бы он не противился поездке в ненавистный ему лес, было никак от неё не отвертеться. Достойный потомок своих предков Война в один миг придушил в себе червя малодушия и позвал к себе Казика, приказав тому собрать дюжину мужчин из крестьян и прислуги, по мере сил вооружить их чем попроще, седлать коней, а самому печься о перепившем Своде, чтобы с тем, не дай бог, чего-нибудь не случилось.

Вскоре в опустевшей панской конюшне осталась только пара лошадей, а задний двор замка встречал Якуба шумным говором. Староста, Патковский и люди Войны искоса наблюдали за тем, как молодой пан, прихрамывая, подошёл к лошади и, тяжко вздохнув, с трудом взобрался в седло. Заметив всеобщее внимание, Война тут же пустил коня шагом и уверенно описал небольшой круг. Прислушавшись к своим ощущениям, Якуб с удовлетворением понял, что рана не доставляла ему никаких неудобств. Тогда молодой пан, дабы вселить уверенность в окружающих, резко пришпорил коня и стремглав помчался к воротам. За ним, едва не сбив неведомо откуда взявшегося Казика, проскакал староста, затем Патковский и, наконец, все остальные. Двор моментально опустел...

Отряд, что двигался в сторону Патковиц, выглядел внушительно. Люди были хмуры и молчаливы, пристально вглядываясь в появляющуюся из-за холма кромку леса. За всю дорогу ни староста, ни Патковский, ни пан Война не проронили ни слова. Только тогда, когда до цели их поездки оставалось что-то около двухсот шагов, пан Станислав подъехал ближе к Якубу:

            — Наверное, пан Война, нам следует объехать лес слева, по жерчицкой дороге. Так мы сможем осмотреть чуть ли не три четверти того, что нам нужно…

            — Всё верно, — продолжил Патковский, — пан Жыкович знает, что говорит. Да и со стороны это будет выглядеть так, как будто мы на самом деле едем в Жерчицы. Но в деревню лучше не въезжать. Свернём и поедем по кругу, пока не упрёмся в перешеек…

— Перешеек? — не понял Якуб.

            — Назовём его так, пан Война. С той стороны этот лес соединяется с збуражским болотом. Что-то около мили придётся ехать через низину. — Патковский вдруг задумался. — Я, вот сейчас прикинул и стал сомневаться, …а хватит ли нам людей?

Война молчал, а Жыкович, глядя на него, возразил:

— Тут, — глухо произнёс он, — всё тоже не просто. Просить соседей? А ну, как кто-то из них, как и вы, пан писарь, твёрдо ходит под пятой Хмызы? Ведь тут же ему сообщат. Хорошо, если эти лесные лиходеи просто сбегут, а что коли, Базыль подготовится и даст сегодня бой? Тогда и нам, и нашим людям несдобровать, народу-то с нами немного. Исходя из того, пан Альберт, я хоть в чём-то и поддерживаю вас но, тут придётся справляться этими силами…

            Как и советовал староста, отряд свернул на жерчицкую дорогу и стал медленно огибать лес. Напрасно впивались десятки глаз в густую зелень придорожных кустов и кроны деревьев. Никто не заметил ничего подозрительного.

Где-то через час их неторопливого пути дорога стала раздваиваться. Левая уходила через широкий луг к виднеющимся вдали Жерчицам, а правая, растворялась и исчезала в короткой, жёсткой траве опушки леса. Здесь отряд и остановился. Перебираться через перешеек всем не имело смысла. Немного посовещавшись, Война и Патковский поддержали идею старосты о том, что правильнее всего было бы сейчас большую часть отряда развернуть и отправить в обратный путь той же дорогой. В это же время оставшаяся небольшая группа пройдёт через наиболее безопасное место − перешеек и встретится с отрядом с той стороны леса, причём в этой группе обязательно должен быть пан Война. В таком случае, если предположить, что кто-то наблюдал за ними, то он непременно подумает, что молодой пан остался в Жерчицах, а людей отпустил.

Было решено, что на перешеек с Войной поедет пан Патковский. Сопровождать их вызвались двое из панских людей — Пятрок и Глеб. За них поручился пан Альберт. Он был знаком с этими крестьянами, часто приезжающими в Патковицы к родственникам. Они хорошо держались в седле и, по завереньям их самих же, в случае чего, могли применить имеющийся у них давний рекрутский опыт. По мнению самого же Патковского, этот опыт при переезде небольшого лесного перешейка вряд ли мог понадобиться, впрочем, как и сами крестьяне, однако староста настоял, заверяя расхрабрившегося соседа, что меры предосторожности в это непростое время никому не помешают.

Отряд во главе с паном Станисловом пошёл обратно в Мельник, а молодой Война и оставшиеся с ним люди подъехали к густому ивняку, полностью захватившему приболотную ложбину. Растягиваясь цепочкой, а иначе было никак не проехать, они стали пробираться к возвышающимся невдалеке ровным, отливающим медным цветом, высоким соснам.

Перенасыщенная влагой чёрная земля зияла дырами заполненных водой многочисленных следов животных. Лошади, пробираясь вперёд, медленно ступали в мягкую, пузырящуюся грязь, усыпанную стрелками ивовых листьев, а жирная, болотная вода тот час же заполняла образующиеся за ними ямки. Густые, зеленоватые хлысты ивы, словно болотные черви, сползали своими прохладными телами по крупам животных и шеям пригибающихся под нависающими ветвями людей.

            Мили полторы левее этого ивняка начинается огромное збуражское болото, что раскинуло щупальца своих многочисленных трясин от жерчицких огородов до олтушского и ореховского озёр. Одному богу известно, как умудрялись жить в этих гиблых, непроходимых местах люди, а ведь чуть ли не в самом сердце збуражского болота стояли Галевка и Дворище.

            Густые, непроходимые заросли начали расступились. Пан Альберт выехал из них первым, за ним Якуб, Пятрок и Глеб. Путники упёрлись в крутой песчаный откос, на самом верху которого и росли те самые, видимые ими издалека сосны. Если здесь и была возможность взобраться наверх, то только пешком, цепляясь за выступающие из песка корни деревьев и чёрные коряги, оставшиеся, как видно, после давнего, лесного пожара. Пришлось ехать вдоль этой неприступной границы до тех пор, пока не нашлось место, где можно было бы, спешившись, и ведя за собой лошадей, взобраться наверх.