Огни возмездия - Эван Уинтер

охватил страх, и Дума бросился бежать от этой бессмысленной битвы с предопределенным исходом. На бегу он увидел, как из мглы выступил сам демон-лорд.

Он стоял по-людски, но принять его за человека было нельзя. Глаз у него не было: на их месте зияли широкие дыры, которые расширялись и сужались, точно ноздри, пытающиеся уловить запах. По бокам на голове было еще больше дыр: по две пары слева и справа. Эти уши, если это действительно были они, были вдавлены в голову, вместо того, чтобы торчать из нее, а из макушки выпирали твердые шипы, которые окольцовывали череп, словно расплавленная в огне корона.

От страха Дума лишился дара речи, но это не имело значения. Демон-лорд слышал его, чуял его запах или заметил еще каким-то образом, потому что он повернул к Думе свою голову. И двинулся к нему на двух ногах – шипастых, уродливых, с двумя когтистыми пальцами на каждой стопе.

Дрожа и задыхаясь, безо всякой надежды, Дума развернулся, ища помощи, укрытия – хоть чего-нибудь.

В гуще сражения он увидел Леди Одаренную, скрытую от демонов темным покровом. Позади Думы его братья сражались и падали в бою; исход битвы был предрешен. Единственным, кто еще не выбился из сил, был Тау, хотя чемпиона и осаждали со всех сторон.

– Помогите! – взмолился Дума, найдя в себе силы позвать Леди Одаренную. – Прошу вас!

Если она его и услышала, то не подала виду, и Дума снова повернулся к демону-лорду. Тот уже почти настиг его, и Дума замахнулся мечом.

Лорд заблокировал клинок рукой, ударив по нему с такой силой, что Дума отшатнулся. Он замахнулся снова, и демон-лорд контратаковал его тем, что держал в руке… собственным клинком.

Чудовище сжимало оружие, похожее на меч из драконьей чешуи, как у омехи. Его меч казался уродливым подобием клинков Тау. Рукоять была сделана из кривой кости, без навершия, а лезвие было сработано так грубо, словно демон сорвал его с драконьей спины и неуклюже прикрепил к рукояти.

– Этого не может быть на самом деле, – сказал Дума, отводя меч, чтобы вновь замахнуться, и прицелился лорду в шею.

Демон позволил ему замахнуться, но когда меч оказался на расстоянии вытянутой руки, схватил чудовищной лапой Думу за лицо. Содрав кожу со щек, демон проткнул плоть, вцепился в нее когтями и, подняв противника над землей, притянул к себе.

Дума почувствовал его мерзкий запах и узнал его. Демон-лорд пах погребальным костром и тлевшими на нем мертвецами.

Дума попытался закричать, широко открыл рот, и между его верхними и нижними зубами вспыхнула боль – резкая, точно молния. Когти лорда пронзили его щеки и сломали зубы, а большой палец демона сомкнулся с указательным, вырвав Думе язык.

Демон-лорд накрыл лицо Думы ладонью, так что он больше ничего не видел, и от этого ему стало еще страшнее. Демон вонзил в него свой чудовищный меч, проткнув тело, и страждущая душа Думы его покинула.

Распахнув глаза и раскрыв набитый песком рот, Дума закашлялся и смахнул песок с губ. Он сел и оглядел двор безумными глазами. Рядом были Леди Одаренная, Удуак, Яу, Темба и затаившийся демон.

Дума неуверенно поднялся на ноги. Мглы больше не было, но демон, скрючившись, глядел на него желтыми глазами. Пасть его была раскрыта, и в ней виднелись острые, как кинжалы, зубы. Дума понял, что они все еще в темном мире.

Тварь выпрямилась и приблизилась к Тембе. Тот сидел к демону спиной, и предостерегать его было слишком поздно, но Дума еще мог успеть прийти на помощь.

Он бросился к демону с мечом наперевес, а тот просто смотрел на него своими желтыми глазами и медлил уходить из-под удара.

«Слишком поздно, ты опоздал!» – мелькнуло у Думы в голове, но он вложил в удар всю свою силу и почувствовал, как лезвие вошло в плоть чудовища. Брызнула кровь. Демон вскинул когтистую лапу, и Дума снова рубанул мечом, на этот раз угодив твари в бок.

– Я не отдам тебе своих братьев! – завопил он. – Я не…

– Дума!

Сзади донеслось рычание – напоминающее звуки его имени, но неестественно искаженные. Дума развернулся, и у него подогнулись колени. Там стоял демон-лорд с двумя изогнутыми лезвиями. И он готовился снова напасть.

Дума взглянул на товарищей, но те застыли на месте, с ужасом наблюдая за ним.

Дума оглянулся. Лорд наступал.

– Я не отдам тебе своих братьев! – крикнул он, бросаясь в атаку.

Лорд отскочил и закричал, коверкая его имя:

– Дума, стой! Дума!

Подстегнутый страхом, со скоростью, которой сам от себя не ожидал, Дума изменил угол нападения, но лорд каким-то образом предвидел это и успел уклониться.

Он играл с ним, понял Дума. Играл, чтобы снова и снова мучить его. Демон не хотел выпускать его из Исихого, и Дума понял, что произошло.

Лорд нашел способ скрыть мглу темного мира и его демонов. Он придумал, как мучать его, не убивая. И намеревался оставить в темном мире навсегда.

Дума выдавил смешок. Он раскусил обман и, зная, что следовало сделать, чтобы освободиться, бросил меч на землю.

– Дума! – взревел лорд, бросившись к нему, но Дума выхватил из-за пояса кинжал и быстрым движением всадил себе в грудь.

Лорд настиг его, схватил в охапку, но Дума из последних сил оттолкнул его и снова вонзил кинжал себе в сердце. После этого Дума потерял контроль над пальцами, выпустил кинжал, и, ощутив, как кровь приливает к мозгу, обмяк.

Он лежал на земле, и ему казалось, что его тело постепенно исчезает. Он переставал чувствовать пальцы на руках и ногах, затем кисти и ступни, потом – лодыжки и запястья. Оставалась только боль, которая словно стирала его сознание.

Лорд навис над ним, и Дума, зная, что времени осталось мало, усмехнулся ему в лицо. Он победил, он…

Лицо демона расплылось, словно песчаный замок, смытый волной. Исчезло, будто его никогда и не существовало. И на месте демона возник Тау:

– Дума… прости меня. Мне очень жаль.

Исполненный ужаса и отчаяния, Дума повернул голову, ища глазами поверженного им демона. Но рядом лежал Азима, обмякший, пронзенный мечом и истекающий кровью. Глаза Азимы были открыты, но души в них не осталось. Его брат по оружию погиб.

Лишь тогда, глядя в безжизненные глаза Азимы, Дума наконец понял, что произошло. Он вернулся в Умлабу, но не получил свободы. Его сердце сократилось в последний раз, и Дума Сибусисо, потерянный, беспомощный и несчастный, ушел во тьму.