Тени - Андрей Федорив

Новый с иголочки мир.

– Еще. Еще конфет. Он быстро протянул торговцу руку, не в силах оторвать глаз от буйства света и форм.

– Да на, возьми все, если так нравятся. Это чудесные конфеты.

Совсем недалеко от счастливого Горхиарха два неприметных камня вели вялый диалог:

– Великая вселенская жрачка.

– Все друг друга едят.

– Да, и многое случается в этом странном и непостижимым мире только лишь потому, что требуется жрачка определенного качества.

– Полегче, профессор, не жрачка, а вибрации.

– Ну, вибрации. Какая разница, как назвать жрачку».

Дальше следовала приписка: «Примечание автора». Я мысленно улыбнулся. У Киры этого не отнимешь. Впрочем, почему нет. Она ведь автор. Хотя если бы писал я, то было бы просто примечание. Ну да ладно.

«Органическая жизнь, в том числе и человек, с одной стороны – орган восприятия Земли, с другой – орган излучения (вибраций).

Все, что происходит на Земле, создает вибрации. И многие вещи случаются только потому, что требуются вибрации определенного вида.

Солнце, например, поглощает наиболее плотные вибрации (плотность вибрации обратно пропорциональна плотности материи), т. е. самые качественные и тонкие с точки зрения материи. Самыми грубыми вибрациями питается Луна. Как правило, это отрицательные эмоции и энергия, выделяющаяся в момент смерти. Именно Луна ответственна за войны и безумие толпы. Абсолютно все в природе является пищей. Вибрации самого Солнца и звезд – пища для Абсолюта.

Существует так называемая таблица водородов, в которой подробнейшим образом указывается, какой водород питается каким водородом. Эти водороды, естественно, не имеют никакого отношения к химии. Человек, например, являясь водородом 24, питается водородом 96, и сам является пищей для водорода б.

Природа функционирует именно так, и ее все устраивает, вернее, ее устраивает только это. Так что освобождение человека нужно только самому человеку, если нужно, конечно. Поскольку человек (обычный, т. е. механистический, находящийся под влиянием Луны) едва ли сознает свое место в природе. И поэтому, чтобы захотеть освободиться (хотя бы от влияния Луны), надо осознать, что ты не свободен.

Дорога к освобождению лежит через познание самого себя и осознания себя истинного, т. е. шестимерного и вечного. Спасение – внутри, впрочем, как и все действительно реальное. Вселенная, соответствующая нашему трехмерному сознанию, трехмерна и не существует в вечности, впрочем, как и наш трехмерный разрез, мечущийся и загипнотизированный Луной. Низменные стремления нужны только Луне. Солнце, напротив питается самым лучшим, добрым, альтруистическим, творческим.

Через Солнце лежит путь к Абсолюту (водород 1), через Луну к антиабсолюту (водород 6144, водород неполный, в котором отсутствует Святой дух триады).

Человек получает пищу трех видов:

1) то, что мы едим;

2) то, чем дышим;

3) наши впечатления.

Самая важная для нас пища – впечатления. Без них мы не можем прожить ни секунды.

Разумность материи определяется тем существом, которому она может служить пищей. Поэтому, если наши вибрации являются пищей для Солнца, мы более разумны, чем те, чьи вибрации перерабатываются Луной.

Значительно изменить качество своих вибраций человек может утончая свои впечатления и усиливая их интенсивность, т. е. укрепляя свои тонкие тела (если есть что укреплять, конечно)…»

Меня провели по белым коридорам в палату на первом этаже. По дороге мне встретилась Джоан, высокая брюнетка в лучших голливудских традициях, попросила чего-то не делать с Муслимом. Чего именно не делать, я не понял. Мой английский не дал мне такой возможности. Но я, как настоящий американец ответил «o'key». Муслим лежал на высокой кровати посреди комнаты, я не уверен, что он мог ходить или даже сидеть, тело, скрытое одеялом было не совсем привычных очертаний, это на первый беглый взгляд, а рассматривать мне было неудобно. Левую руку он протянул мне для рукопожатия, правая находилась под простыней. Лицо было не сильно повреждено, а усы – так совсем без изъянов. Я поздоровался, но Джоан попросила подождать и одела на Муслима слуховой аппарат. Говорил Муслим плохо, очень неразборчиво, при этом голос раздавался из ящика, типа старого радиоприемника, стоящего рядом на тумбочке, видимо микрофон был прикреплен к его шее. Я ожидал чего-то похожего, поэтому увиденным шокирован не был. Взгляд у Муслима был цепкий, а голос, несмотря на неразборчивость, повелительным. Неловкость первой встречи длилась недолго.

– Ну, как тебе моя Джоан? Засвингуем втроем? – он попытался улыбнуться.

А я попытался представить, как это будет выглядеть, и решил замять эту тему.

– Спасибо, Муслим, но я после перелета не в форме.

Он опять сделал усилие, чтобы улыбнуться.

– Да не будь ты таким серьезным. Скажи: обязательно, только позже. Рад ужасно тебя видеть. До последней минуты не верил. Это просто фантастика, что ты тут передо мной стоишь…

– Я сижу…

– Тем более… Ладно, давай рассказывай, как долетел, как там Кира, и вообще КАК?

– Долетел хорошо, дела все сделал, весь ваш. А вот Кира…

– Ну…

– Вы были правы, Киа после того, как я забрал цветок, стала очень неуравновешенной. Необходимо что-то делать, это бомба. И кажется, то, что я вынул из нее, было чекой.

– Ладно, ладно… Ты бомб настоящих не видел… Конверсируем мы твою бомбу, не сомневайся.

– Что-то вы раньше не были столь оптимистичны.

– Так раньше и тебя здесь не было… А вообще-то никто и не говорил, что будет легко. Твоя пустота заняла ее структуру. Судя по всему, Сила недовольна, что лишилась сущности. Не знаю, почему. Возможно, потому, что не может ничем себя занять, но это только предположение. Она сейчас очень агрессивна и эта агрессия направлена на тебя, а поскольку ваши с Киой тонкие тела сейчас объединены, она разрушает и тебя, и себя. То есть чем больше она на тебя обижается, тем сильнее разрушает себя. – На Муслиме были толстые очки, через которые он смотрел на меня, как мне казалось, очень пристально. При этом он говорил очень медленно, почти не двигая губами, превращая диалог в монолог. Его голос, который звучал из динамика, был низок – больше походил на рычание или хрип. Он заставлял меня напрягаться, чтобы разобрать слова, и поэтому все остальное отошло на второй или третий планы.

– Это я не только понимаю, но и уже прочувствовал не раз. Но что делать, куда мне двигаться? – взгляд Муслима меня не смущал, пусть рассматривает.

– Ты должен донести до нее, что все изменилось, и никогда больше не будет так, как раньше. Сила так явно проявлялась только потому, что сдерживала сущность. Теперь все будет по-другому. Все, что было в Кие, там и осталось, только преобразилось, дополнилось, поменяло форму, насколько, конечно, здесь уместно говорить о форме. Ты притянул ее структуру, и это положение оказалось устойчивым. Твоя воронка уничтожила сущность, но Киина структура неуничтожима. Однако поскольку Сила хотела удержать и спасти сущность, она притянулась к твоей воронке, но не сгорела в ней, а как бы ее дополнила. И твоя пустота тут же заполнила эту структуру Силы, а теперь расширяется за счет нее. Типа, большой метеорит не упал на звезду и не сгорел в ней, а стал ее планетой. И вместе навеки! Одинокая звезда обрела планету, и расширила пределы своей системы, а обреченный метеорит спас свою жизнь, обрел дом и тепло. Примерно так, с известной степенью аналогии, конечно, съешь меня собака.

– Все это очень интересно, Муслим. Но если бы я даже и понимал то, о чем вы говорите, что конкретно мне делать с собой и с Кирой? Может, упражнения какие-то попробовать или еще чего?

– Рецепт готовый хочешь? Не дуйся, тебе не идет. Подумаю я, что можно сделать. Вернее, я уже знаю что. А вот не скажу… – Дальше последовал, очевидно, смех.

– Да, не дрейфь. Скажу я тебе. Но только завтра. Случай у вас уникальный. А пока придвинься ко мне поближе, дай свою правую ладонь. – Муслим несильно сжал мою руку и закрыл глаза. Я понимал, что он хочет что-то считать с меня, и расслабился, открылся для него. Пусть смотрит и щупает. Скрывать мне нечего. Так мы просидели несколько минут.

На следующий день после обеда я снова был у Муслима. В палате ничего не изменилось, Муслим лежал точно так же, как и вчера, и было такое впечатление, как будто я и не уходил.

– Плохо дело, милый мальчик, я уже не тот, чтобы вам помогать, ну ты сам видишь, а ты еще полностью в себя не веришь. А в магии это одно из главных необходимых условий. Сегодня ночью не только ты не спал, – он сделал многозначительную паузу, – мне тоже не спалось, и я смотрел на вас. Так вот, Киа вибрирует очень плохо, излучает столько темных вибраций, что тебе и поглотить столько невозможно. Хотя ты молодец – хорошо открыт для нее, твоя способность поглощать большая, но все же недостаточна. Киа вновь обрастает нехорошей энергией. Причем, если первое черное облако было атакующим и выражающим гнев, то сейчас я вижу беспредельный страх, печаль и отчаяние. Она так долго не протянет. Да и ты тоже, как связанный с ней крепче не бывает.