Дельфания. Сокровенные истории - Владимир Лермонтов

Я лег на спину, закрыл глаза и расслабился, исполняя все, как указывала Дельфания. Сердце еще не пришло в норму, и я старался восстановить дыхание. Когда я наконец полностью расслабился, снизу почувствовал Дельфанию, которая обхватила меня со спины и тихо произнесла мне на ухо:

– Вспомни то чувство, с каким ты летаешь во сне. Думай только о нем и не бойся, я тебя держу. Все остальное я сделаю сама.

Не знаю, что имела в виду под всем остальным Дельфания, но я чувствовал спиной ее упругие груди, тепло ее живота, а мои ноги лежали на ее ногах. Я постарался сконцентрироваться на состоянии полета, и это получилось у меня лишь потому, что я лежал на Дельфании и у меня была надежная, а главное, нежная опора. Потом я ощутил, что по моему телу от головы до ног пошли волны энергии и с каждым перемещением этой волны в моем существе что-то менялось. Я становился более легким и пластичным, а в мышцах пробуждалась неведомая доселе мне сила, бодрость и упругость. Этого становилось все больше, и мне уже показалось, что я вообще ничего не вешу, и если я сейчас сделаю рывок со всей новой силой, пробудившейся во мне, то смогу взлететь. Потом вдруг Дельфания сильно оттолкнула меня от себя и крикнула:

– Ну, вот и все! Приветствую тебя, мореанин Владимир!

Я открыл глаза и мгновенно начал осваивать и пробовать свое тело, ставшее каким-то чудным, новым, а главное – податливым, легким и необычайно энергичным. Я нырнул в глубину и быстро пошел на снижение с большой скоростью, затем стремительно вынырнул с таким порывом, что меня выбросило в воздух, где я сделал кувырок и вновь погрузился в пучину. Это было восхитительно и поразительно! Я двигался не столько за счет усилий мышц, сколько в силу некой реактивной энергии, родившейся в моей природе. Бог мой, что я начал вытворять! Я выпрыгивал над поверхностью, кружился в воздухе, потом в воде, уходил в глубину, догонял рыб, кувыркался, и мне хотелось все больше и больше отдаться этой фантасмагории движения. Дельфании сначала не было видно, а потом она присоединилась ко мне, и мы вместе совершали синхронное плавание и прыжки. Тем временем вокруг нас дельфины образовали кольцо диаметром метров пятьдесят и плавали по кругу, сохраняя ровность и направленность движения. Живая карусель вращалась по часовой стрелке; вспенивая воду и прыгая поочередно, дельфины водили настоящий хоровод. Я слышал их стрекот и в воздухе, и в воде. Когда я нарезвился вдоволь, тогда взял Дельфанию за руки, и мы устроили свой хоровод, скорее это был танец. Потом я привлек ее к себе и спросил:

– Твои мореане заключили нас в круг, что это значит?

– Понимаешь, Вова, – шептала мне на ухо Дельфания, обхватив меня руками. – Вы, люди, делаете это просто так, будто совершаете обыденное дело. Вы низвели космическое таинство до развлечения, которое стало грубым, а порой отвратительным, потому что творится оно не по любви, а по инстинктивным позывам. А ведь это – мистический танец единения двух существ, символизирующий соединение их душ с Создателем. Всевышний дал живым существам этот дар, чтобы они восходили в нем на более высокую ступень духа. Блаженство, которое дано нам с тобой испытать, лишь предваряет то блаженство, которое можно постигнуть в высших сферах небесного бытия. Это – трамплин в вечное блаженство.

Дельфания прижалась ко мне так сильно, что кровь ударила в виски.

– Любимый мой, – шептала она и целовала мое лицо, глаза, шею.

Сердце мое стучало быстро и сильно, отдаваясь во всех частях тела. Я стал безумно целовать Дельфанию, и поцелуй, начавшийся над поверхностью, продолжался в воде, потому что мы вращались в каком-то спонтанном движении. В воде я мог находиться без воздуха достаточно долго, и это стало для меня естественным. Однако, когда очередной раз мы появились на поверхности и я, приоткрыв глаза, увидел вокруг нас дельфиний хоровод любви, то слегка отстранил Дельфанию и шепнул ей:

– Я не могу так, они на нас смотрят, – кивком головы я указал на дельфинов. – Я смущаюсь. Скажи им, чтобы они ушли.

Дельфания рассмеялась так весело и так игриво, что ее смех передался мне и заразил меня.

– Глупый! Это же так естественно для них! У дельфинов нет стыда, они не подвержены человеческим порокам. Стыд – последствие греха, – объясняла Дельфания, взирая на меня своими лучистыми глазами цвета морской воды. – Ну хорошо, – заключила она и озорно-заговорщицки предложила: – Давай сбежим от них!

– Как сбежим? Разве можно обогнать дельфинов?

– Мы перехитрим их. За мной!

И Дельфания, взяв меня за руку, увлекла в глубину. Потом она отпустила меня и стремительно поплыла впереди, указывая путь к месту, где мы будем совершенно одни. Мы неслись в подводном пространстве так, будто вода не создавала никакого сопротивления. Мимо нас проносились рыбы, глядя на нас своими выпученными от испуга глазами. Два существа пронзали глубоководное пространство, они были исполнены такой безумной любви, которая рождала такую же безумную энергию, дающую этим существам возможность совершать чудеса перемещения в подводном мире. Вскоре мы вынырнули, и теперь продолжали бегство по поверхности моря. Я не оглядывался назад, а смотрел только вперед – на волосы Дельфании, на ее смуглую спину, отливающую золотом в лучах солнца, на взмахи ее рук, похожие на взмахи огромной птицы. Солнце светило нам в глаза, ослепляя и превращая все это движение в бесконечно блаженную музыку любви, моря и солнца.

Наконец мы остановились и долго лежали на спине, переводили дух, держась за руки и рассматривая небо, по которому скользили нежно-белые причудливые облака. Вокруг нас не было ни единой души, а лишь только синяя живая бесконечность моря. Вода была кристально чистой и нежной. Было ощущение, что море действительно живое, что оно нас ласкает, держит, защищает и что нет ничего надежнее в мире, чем эта изумрудная, трепетная постель. Море стало для нас бескрайним ложем, охраняющим любовные ласки и игры влюбленных.

– Дельфи, иди ко мне, – произнес я, потянув ее за руку и повернув голову в ее сторону.

– Постой, Вова, не спеши, – ответила Дельфания, не глядя на меня. – Сначала нужно, чтобы соединились наши души, а потом и тела.

– Разве так бывает?

– Только так и должно быть, радость моя: вначале это должно произойти на духовном уровне, а потом и на физическом.

– Хорошо, только я не знаю, как соединяются душами. Ты научишь меня?

– Научу. А ты… – Дельфания помедлила и голосом, в котором улавливалось волнение девушки, никогда не знавшей мужчины, спросила: – …научишь меня, как это делается у вас?

Я ничего не ответил, а лишь сильнее сжал ее пальцы.

– Стань напротив меня, любимый, – сказала Дельфания, – возьми мои руки в свои. Теперь смотри мне в глаза и постарайся мысленно войти в меня и передать мне свою любовь. А я войду в тебя. Это очень легко.

Завороженно пламенея от нарастания неизведанных мною доселе состояний, я делал все, что говорила Дельфания: мы раздвинули пальцы и соединили ладони, потом подогнули ноги, будто сидели на невидимых стульях, и наши колени уперлись друг в друга. Я глядел в ее бездонные глаза и погружался в их бесконечность. Затем я стал чувствовать более отчетливо внутреннюю пульсацию ее существа, трепет ее сердца, ритм дыхания, и вдруг я вошел в нее. Я действительно оказался внутри своей любимой! Это было столь поразительно и невероятно, что нельзя выразить. Но потом произошло еще более фантастическое и потрясающее – я почувствовал, как в меня вошла Дельфания! Каждой частичкой своей природы я вдруг ощутил всю космичность чувств Дельфании ко мне. Она просто любила меня, каждую клеточку моего существа, каждую частичку моего тела, каждую мою мысль, каждое дыхание мое, каждое биение моего сердца. Эта неземная любовь проникала в меня, проходила через все мои внутренние органы и выходила наружу. Нет никаких слов и никакого подобия в земной, человеческой жизни. В ее чувствах не было горячности, страсти, яркости, прелести, это была сама вечность, сама вселенная. Ароматы ощущений, которые наполнили меня, исходили прямо из ее сердца, я был поражен благодатью и блаженством, которым нет ни начала ни конца. Этого было так много, что я не мог приложить свои чувства, свою любовь к этому состоянию, ибо переживания Дельфании были настолько велики, всепоглощающи и несказанно благодатны, что я просто не способен был к ним ничего прибавить – как море, в которое сколько ни вливай пресной воды, не станет пресным и даже ничуть не изменит свою соленость. И самое поразительное то, что в этом потоке любви Дельфании оказывалось, что мне не обязательно любить, а только нужно принять то, что уже есть, а все остальное приложится, потому что принять это – неизмеримо более всего того, что я мог бы из себя произвести, хотя мне казалось, что моя любовь бесконечна. Любовь Дельфании была источником сознания нового порядка, нового характера, новой жизни. Ты входишь в такую нежность, ласку, искренность, что не нужны усилия. Дельфания была подобна ребенку, который смотрел на меня своими открытыми, доверчивыми глазами, сияющими чистотой и невинностью, и этот взгляд обнажал мою душу, раздевал ее до основания, захватывал в вихрь безумной, тотальной, всепроникающей любви, несущейся через всю вселенную, через каждую душу, через каждую клетку, молекулу, атом, частицу. Весь мир тогда предстал для меня большой, вневременной и внепространственной Любовью и Нежностью…