Любовь окрыляет - Галина Романова

– Тетя Лена, встаньте, я прошу вас. – Кристина подошла к ней, ухватила за руку и потянула кверху. – Не нужно! Все мы перед кем-то в чем-то виноваты…

И Кристина тут же подумала о Светлане.

Она наверняка считает соседку своей погибшей матери разлучницей. Не потому, что это правда. А потому, что так принято считать. Если муж ушел к другой от жены, даже если она и женой для него быть перестала, то другая непременно и есть разлучница, соперница и грех за разбитую семью на ней. О том, что семья перестала существовать еще за полгода, год, два до его ухода, мало кто вспомнит. И даже подумает, что вот если бы не ОНА, то у них все еще наладилось бы. И не догадается никто, что за эти полгода, год или два никто им не мешал налаживать. Лень было, недосуг, гордость мешала или гордыня. Так все это тоже грех, только о нем тоже никто не обмолвится. Всем и всегда удобно перекладывать с больной головы на здоровую. Но…

Но грех Кристина с себя все равно не снимала. Грешно быть счастливой за счет кого-то, считала она. Потому и тянула сейчас тетю Лену за руку, пытаясь поднять ее с колен. Потому и не считала себя вправе прощать ее за что-то или обвинять. Такое право было только у Симы, а ее теперь нет.

Кое-как справившись с обмякшей и обессилевшей женщиной, Кристина проводила ее на гостевой диванчик. Усадила осторожно и захлопотала с чаем.

– Ты мне лучше коньяку налей, Тиночка, – попросила слабым голосом тетя Лена. – Есть ведь небось коньяк-то?

– Есть, – кивнула она, растерянно болтая ложечкой в чашке с зеленым чаем, она-то искренне считала его панацеей от всех душевных болячек.

– Вот и плесни мне немного, а заодно и себе. Девочку мою помянем заодно. Выпьем за помин ее души… – Тетя Лена глубоко, со всхлипом вздохнула и тут же ударила себя кулаком в грудь: – Ноет и ноет вот тут, не поверишь, Тиночка!!! Не могу ничего с собой поделать, как ноет!!! Глаза закрываю, а перед глазами она. Только не живая, а уже после смерти, вся истерзанная. Живая-то мне не так вспоминается! Все как-то неправильно! Либо маленькая совсем, когда я еще с ней вместе жила. Либо злая. Все-то она злилась на меня, все-то злилась… А я ведь… Я ведь любила ее и любить продолжаю! Ну, давай выпьем, что ли?

Она взяла трясущимися руками из рук Кристины рюмку с коньяком, подхватила второй рукой кусок сыра. Выпили вместе, не чокаясь, закусили, помолчали. Потом тетя Лена снова заговорила:

– Ты дурь-то насчет Симиной хаты из головы выкинь. Если она так хотела, значит, так тому и быть!

– А где же вы-то станете жить?

Горло, глаза, щеки щипало то ли от коньяка, то ли от слез, то ли от щемящей жалости. Ей всех сейчас было жалко. И Симу, погибшую так страшно и нелепо. И мать ее, не сумевшую при жизни дочери рассказать ей о своей любви. И себя было жаль оттого, что не имеется у нее рецептов от горя в таком изобилии.

– Тетя Лена, вы не горячитесь, подумайте. Доверенность я подготовила. – Кристина не удержалась и погладила бедную женщину, которую всегда считала кукушкой, по седым волосам. – Подумайте…

– А мне нечего думать. – Она поймала руку Кристины, сжала ее пальцы осторожно, погладила другой рукой. – Хорошая ты, Тиночка! Потому и Сима тебя любила… Потому и оставила тебе все… А я… А я просто недостойна всего этого! Мразь я, Тиночка!

– Не надо, тетя Лена! Ну, пожалуйста, мне так тяжело! Не надо…

Кристина вырвала руку и чуть не бегом вернулась к своему столу. Может, там, за дощатым полированным барьером в полметра, ей станет чуть легче? Может, там она снова обретет утраченную твердость? А еще речь заготавливала! Слова пообиднее подбирала! А обижать-то оказалось и некого…

– А знаешь, почему казнюсь-то я так, детка?! – Тетя Лена снова начала сползать с дивана на пол, намереваясь встать перед ней на коленки.

– Не надо, тетя Лена, я прошу вас!!! – закричала Кристина уже в полный голос.

– Ладно… – Она снова села на диван, подтянула к себе поближе сумку, открыла, порылась в ней, достала лист бумаги, развернула. – На вот, может, отдашь кому, может, пригодится.

– Что это? – Кристина вытянула голову, боясь выбираться из-за стола, а то снова раскиснет и так и не доведет начатое дело до конца.

– Это номер машины, на которой в тот день уехала моя дочка.

Тетя Лена встала, подобрала с пола свою шубку, надела ее неторопливо. Застегнулась на все пуговицы и лишь тогда положила перед девушкой лист бумаги, до которого Кристине было страшно касаться.

– Я в тот день позвонила ей, она меня, как всегда, облаяла, – начала рассказывать тетя Лена, отходя к двери и хватаясь за ручку. – Мол, отстань, звонка жду.

– Почему вы мне ничего об этом не сказали, когда я вас спрашивала?! – ужаснулась Кристина, всматриваясь в ровную строчку из букв и цифр государственного номера.

– Потому! – огрызнулась тетя Лена. – Не сказала и не сказала!!! Я же не знала, что она на тот момент мертвая уже!.. Так будешь слушать до конца или снова обвинять меня станешь?

– Говорите, – кивнула Кристина, быстро избавляясь от удушающего чувства сострадания к этой женщине.

– Она бросила трубку. Я разозлилась, собралась и поехала к ней. Ну, думаю, сейчас зайду и космы точно повыдираю… – Тетя Лена сложила рот горестной скобкой, опустила глаза. – Без меня нашлось, кому это сделать… Подхожу к подъезду-то. Еще не совсем, а так, на расстоянии. Смотрю, краля моя выпархивает из дверей. И пешечком, пешечком со двора куда-то. Я за ней следом. Но тоже так, вдалеке иду, чтобы она меня не видала. Хотя она в тот момент, кажется, никого не видала. Вся расфуфыренная была, будто в театр собралась. А время-то день был!..

– И что потом?

– А потом она за углом в машину села. Нет, сначала мимо нее проскочила. Ходко так прошла, и я поняла, что машину-то эту она не знает. А вот того, кто сидел за рулем… Окликнул он ее, – вспоминала тетя Лена, задумчиво уставив взгляд в одну точку. – Его я не видала. Но стекло он опустил со стороны водителя, посигналил и окликнул ее. Девушка! Вот как он ее назвал, ни по имени, ни по отчеству, а девушкой. Сима обернулась, увидала его, заулыбалась.

– Вас она так и не заметила?

– Какое там! Она никого, кроме него, в тот момент не видала. Он еще спросил: не меня, мол, ищете? Симка рассмеялась и ответила, что она давно его, может, всю жизнь искала, вот и нашла.

– Потом? Что было потом?

– А потом она села к нему, он окно поднял, и они уехали.

– Вы так его и не рассмотрели?

– Так стекла все чернющие были! – вспомнила, вздрогнув, тетя Лена. – Я почему и номер-то решила записать? Что стекла такие, как у бандитов. И правило какое-то вышло, чтобы стекол таких не ставили, а он все одно так ездит. Вот и… решила я, что он из бандитов. Вот и номер записала.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});