Цикл «Рождённый магом». Компиляция. Романы 1-14 (СИ) - Мэннинг Майкл Г.

— Я рада. Я гадала, не подумаешь ли ты урвать у меня ночь удовольствия.

— Я тоже не хотел бы предать свои обещания, — ответил он полуправдой.

— Расскажи мне о тамошней жизни. Какие там люди? Существуют ли лесные боги?

То была опасная тема, но Даниэл старался как мог:

— Они держат людей вроде меня, с даром магии, в изоляции. Жизнь течёт своим чередом, но отдельное существование помогает защитить обычных людей от, ну… ты помнишь, что я сделал.

Она кивнула.

— Надзирателей посылают охотиться на остальных, заботясь о том, чтобы тем не было позволено причинять вред.

— Так ты за этим сюда пришёл? — спросила она. — И за этим посылали того, который пришёл за тобой?

— Да, — сказал Даниэл. — Когда он наткнулся на тело Ронни, то, думаю, решил, что я был слишком опасен, чтобы забирать меня. Поэтому он на меня напал, — объяснил он вполне разумным образом. — Я сохранил в тайне случившееся с ним, когда ушёл в глубокие леса.

— Разве лесные боги не могли увидеть это в твоём сердце?

— Нет, не могли, — сказал он ей. — Они могущественны, и мудры, но не являются истинными богами. Они — скорее пастухи, присматривающие за человеческим родом.

— Понятно, — кивнула она.

Они ещё несколько минут тихо сидели, прежде чем она возобновила их беседу:

— Что случится, когда уйдёшь обратно?

— Почти ничего, — сказал он ей. — Вернусь к свей работе по дереву. В ежегодные патрули будут ходить другие, поэтому я не смогу снова навестить вас. Эта поездка — особая, подарок, чтобы я мог попрощаться как полагается.

— И ты будешь счастлив? — спросила она.

Он кивнул, сглатывая в попытке затолкать вставший в горле ком:

— Настолько, насколько могу.

Её взгляд шарил по его лицу, и он увидел, как её аура вспыхнула искрами, указывая на всплеск гнева. Когда она заговорила, её голос был тихим, не показывая ни намёка на кипевшее под ним пламя:

— Это ложь.

Даниэл не ответил.

— Пять лет изменили тебя, Даниэл Тэнник, но твою способность лгать не улучшили.

Он фыркнул:

— Так и есть.

— Боишься, что правда причинит мне боль? Я не настолько слаба, Даниэл, — спокойно заявила она.

— Здесь правда не принесёт ничего хорошего, выдумка будет гораздо мягче, — возразил он.

Она сгребла в кулак его бороду, бесцеремонно повернув его к себе лицом:

— Я — не та девушка, которую ты оставил, Даниэл. Теперь я — мать, и у меня иные приоритеты. Я не буду преследовать тебя, или пытаться тебя спасти. Но я заслуживаю знать, что случилось с человеком, которого я любила, с человеком, который научил меня любить. Хоть это мне дай.

Даниэл сжал челюсти:

— Я — раб.

Его пальцы коснулись ожерелья у него на шее:

— Эта штука — гарантия моего возвращения.

— А шрамы?

— То была правда, я сам их сделал. Они помогают мне эффективнее убивать.

Она нахмурилась:

— И что же это за рабство?

— Там есть арена, — объяснил он. — Людей вроде меня заставляют там биться на игрищах для потехи наших хозяев.

— Почему они позволили тебе прийти сюда?

— Потому что я — лучший убийца из всех, что у них когда-либо были. За прошедшие пять лет я убил сотни мужчин, женщин и детей. В конце концов я убил так много, что моя хозяйка позволила мне уйти на покой, в некотором роде. Она держит меня так, как ты могла бы держать питомца, но я не был счастлив.

— И ты ей достаточно небезразличен, чтобы позволить тебе навестить семью? — с выражением недоверия на лице спросила Кэйт.

— Если честно, я не держу на неё зла. Она и её «семья» по большей части не виновны в том, что происходит на арене. Именно она попросила для меня разрешения прийти сюда, — сказал Даниэл.

Кэйт внимательно за ним наблюдала, ожидая, и когда он замолчал, она добавила:

— Но…?

— Но что? — сказал Даниэл. — Это всё.

— Я уже сказала тебе, Даниэл, лжец из тебя ужасный. Говори правду, и я поведаю тебе тайну, — предложила она.

— Тайну? — спросил он, с любопытством подняв бровь.

— То, что ты будешь рад узнать, — серьёзным тоном сказала она.

Даниэл ощутил, как в нём всколыхнулась и сошла на нет фрустрация. Он хотел рассказать ей, и устал от тайн.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ладно, но я сомневаюсь, что этот обмен ты сочтёшь того стоящим.

— Это мне решать, — парировала она. — А теперь выкладывай, ты — первый.

— Цена за этот визит — возвращение на арену, — сказал он ей.

— Тебе придётся ещё кого-то убить? — спросила она. — Увидеть нас — настолько важно? — В её ауре была сложная смесь эмоций, но пока она говорила, её взгляд читал его лицо: — Нет, дело не в этом. Ты не думаешь, что сможешь победить.

Даниэл промолчал.

— Этот визит что, стоит твоей жизни?!

— Да, — просто ответил он. — Теперь, будучи здесь, я честно могу это сказать. Этот визит — единственная стоящая вещь, оставшаяся в моей жизни. — Он остановился, когда ему в голову неожиданно пришла мысль: — Думаю, она пыталась задать мне тот же самый вопрос.

— Кто?

— Лираллианта, — ответил он, — моя… хозяйка.

— Но она же сделала это предложение, разве нет?

Даниэл пожал плечами:

— Она попросила для меня разрешения на визит, но это требование добавили старейшины и другие рощи. Не думаю, что оно её обрадовало.

Глаза Кэйт слегка расширились:

— Она любит тебя.

Даниэл рассмеялся в ответ:

— Будь ты с ними знакома, ты бы так не говорила. Мы для них — не более чем животные. Она испытывает ко мне не больше чувств, чем человек мог бы испытывать к высоко ценимой лошади.

— Разве ты не любил Блю? — указала она.

Даниэл странно уставился на неё:

— Не думаю, что это — то же самое.

— Конечно то же самое, — ответила она. — Ты путаешь любовь и похоть. Просто потому, что она — женщина, ты считаешь отсутствием любви то, что она не желает позволять тебе засовывать в неё член, однако любовь — не про это. Секс — просто приятная вещь, иногда получаемая в довесок.

— Каждый раз, когда я думаю, будто знаю, что ты можешь сказать, ты говоришь что-нибудь подобное, и я понимаю, что всегда тебя недооценивал, — восхищённо ответил он.

«Я всё время смотрел на Ши'Хар свысока, поскольку они не понимают любви, но теперь она показала, что я — такой же невежественный».

— Так ты признаёшь, что я права?

Он отвёл взгляд:

— В принципе — да, но ты не видела этот народ, или то, что они творят со своими же сородичами.

— Я её не знаю, но я знаю тебя, Даниэл, — сказала Кэйт, — и я никогда бы не стала недооценивать твою полнейшую тупизну.

Это заставило его рассмеяться:

— Рассказывай твою тайну. На обсуждение моей тупой башки можно потратить весь остаток дня.

Она бросила взгляд на солнце:

— Мне нужно скорее возвращаться, поэтому буду краткой.

— Ты здесь была не больше получаса, — сказал Даниэл, нахмурив брови.

Кэйт улыбнулась:

— Я теперь — мать, Даниэл. Я оставила Эрона спать в колыбели.

— И долго он спит?

— Может спать часами, но если проснётся, я хочу быть рядом.

Выражение её лица сказало ему всё, что Даниэлу нужно было знать, и заставило его ощутить пустоту внутри. Он никогда не будет отцом в том отношении, которое имело значение. Её волновала забота о семье, в то время как его волновал лишь он сам.

— Можешь рассказать мне всё остальное завтра, — предложил он, — если я смогу зайти…

— Ты зайдёшь, — властно сказала она, — но эту вещь мне нужно сказать тебе прямо сейчас. Это — тайна, которой я могу поделиться лишь с тобой.

— Ладно.

— После того, как ты ушёл, я злилась — на тебя, на богов, на всех. Позже я успокоилась, и долго думала о случившемся, от начала и до конца. Когда я попыталась поговорить об этом с матерью, она отреагировала необычным образом. Была груба, и нисколько тебе не сочувствовала. Она всегда хотела сменить тему, найти какой-то другой предмет для разговора.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

По мере того, как она говорила, лицо Даниэла всё больше каменело, но он молчал.