Вопреки себе - Лилия Бернис

ему содержание под стражей. Да здесь даже для подозрения ничего нет! Двое суток — это все, что я могу дать тебе. Попытаюсь продлить до пяти, но не могу обещать. Сам понимаешь, что скоро в нас вцепится целая стая лучших адвокатов, каких только можно найти в Москве. И будь готов в случае провала потерять звезду. Действуешь на свой страх и риск.

* * *

Зиргрин не обратил никакого внимания на попытавшегося к нему пристать с расспросами заключенного. Слушая через подконтрольного духа разговор следователя с подполковником, парень бегло осмотрел скудную обстановку. Двухъярусные металлические кровати, по две у каждой стены, зарешеченное окошко, под которым стоял привинченный к полу стол. Заметив, что у ближайшей к окну левой кровати сверху свободно, он уложил туда выданный ему матрац, после чего ловко забрался наверх и сел, скрестив ноги и прикрыв глаза. Парень надеялся, что пять дней ему не придется здесь находиться. К этому времени он может проголодаться.

— Слышь, а ты себе место не по масти выбрал, — ворвался в сознание голос все того же заключенного.

Архан приоткрыл глаза и внимательно посмотрел на мужика. Он ничего не сказал, но тот резко попятился, осознав, что боится новичка.

Спустя час принесли обед, а Нетронина вызвали на допрос. Скорее всего, это такая тактика давления, но парню было все равно. Он послушно позволил в очередной раз надеть на себя наручники и, ведомый конвоем, прошел к кабинету следователя. Вероятно, этот самый Кононов надеялся воспользоваться отсутствием адвокатов, чтобы выбить нужные сведения.

— Присаживайтесь, Александр Евгеньевич, — указал на шаткий стул следователь.

Архан спокойно занял указанное место.

— Интересные у вас татуировки. Не расскажете, откуда?

— Не знаю. Был пьян, уснул, проснулся — они уже есть.

— Ага, кивнул старший лейтенант, ничуть не поверив в такое объяснение. — А шрамы?

Зиргрин на этот раз промолчал, лишь спокойно посмотрев прямо в глаза Кононова. Следователь, ощутив, как от взгляда подозреваемого спина покрывается холодным потом, еще сильнее уверился в своей правоте.

— Это ведь ты — Палач.

— Нет, — односложно ответил архан.

— Нет смыла отпираться. Доказательств у нас достаточно. Вот скоро придут результаты генетики, мы тебя окончательно свяжем с несколькими преступлениями серии — и тогда пожизненное. Закончились твои фокусы, Палач.

— Я прошу меня так не называть.

— Тебе ведь нравится убивать, да? Что ты чувствовал, перерезая людям горло, ощущая, как их еще теплая кровь льется на твои руки? Приятно было, наверное?

Так продолжалось около часа. Все это время Зиргрин безразлично слушал следователя, который применял к нему самые разные методики, начиная от угроз пожизненным заключением и рассказов о тяжелом существовании таких заключенных, заканчивая попыткой подружиться и даже вжиться в шкуру убийцы. Архану пришлось констатировать, что лейтенант был настоящим мастером своего дела. Вот только на него все это не действовало. Он мог покинуть изолятор в любое время, хотя тем самым подтвердил бы, что на самом деле является тем, кем его считает лейтенант. Парень послушно терпел все ради того, чтобы не создавать проблем отцу. К тому же, он действительно был «Палачом», как его прозвали в народе.

В конце концов в кабинет, чуть ли не открыв дверь с ноги, ворвался импозантный мужчина в дорогом костюме, за версту благоухавший мужским парфюмом.

— На каком основании моего подзащитного допрашивают без присутствия адвоката? Имейте ввиду, что жалоба на ваши действия завтра же ляжет на стол генеральному прокурору города!

— Ну началось, — несколько расстроенно проговорил следователь. — Ваш подзащитный в процессе допроса адвоката не требовал, да и не сказал он ничего.

— Я требую возможности остаться с ним наедине.

— Да на здоровье!

Следователь посмотрел на Зиргрина пронзительным взглядом, после чего позвал ожидавший за дверью конвой.

Архана перевели в специальную комнату, где пристегнули наручниками к массивному столу.

— Ну что же, мы наедине. Серьезно же за вас взялись, Александр Евгеньевич. Час не мог добиться встречи с вами. Можете обращаться ко мне Виктор Иванович, я имею честь уже много лет работать с вашим отцом, еще с тех времен, когда он сам имел несчастье оказаться под следствием. Завтра к вашему случаю подключатся еще два адвоката, нанятые вашим родителем. Должен признать, что они значительно превосходят меня как по уровню, так и по связям, но все беседы вы будете вести именно со мной. В моей лояльности можете не сомневаться, за столько лет у Евгения Матвеевича не было ни единого повода усомниться во мне. Здесь не ведется прослушивание, хотя работает видеонаблюдение. Мы с вами можем говорить свободно. Мне еще не удалось ознакомиться с материалами дела, так что перескажите вкратце, о чем вас допрашивали.

— Они считают меня Палачом, — спокойно ответил Зиргрин. — У них ничего нет, одни догадки, так что вам не будет трудно с этим разобраться.

После чего архан обстоятельно рассказал обо всем, к чему пытался придраться старший лейтенант. Многое сбило с толку адвоката, но он постарался не показать виду. Общая картина была ему ясна, и с этим можно было работать. Судя по всему, у следствия действительно не было ничего, кроме догадок, основанных на различных не связанных между собой факторах.

— Будьте уверены, вскоре вы будете на свободе! Какая глупость!

— Мне кажется, следователь пытается добиться от меня чего-то, что нужно лично ему. Пока я слабо его понял, но здесь явно замешано нечто личное.

— Это можно использовать. Личная неприязнь? Физическую силу не применяли?

— Нет, все хорошо, здесь понимают последствия подобных действий. Передайте, пожалуйста, отцу, чтобы он не переживал обо мне и позаботился о Мише. Вдруг с обыском налетят…

— Разумеется. Евгению Матвеевичу отказали в свидании с вами несмотря на все его влияние, так что он через меня передал некоторые вещи, которые требуются в подобном месте.

Архан взглянул на прозрачную сумку, в которой просматривались тапки, зубная паста, какие-то вещи и даже три тетрапака с молоком, что не могло не обрадовать. Пусть магазинное молоко вызывало чувство отвращения, но лучше такое, чем никакого. С этим, даже если его продержат все пять дней, он сможет подавить чувство голода.

— Спасибо, это весьма кстати.

— Вы не выглядите сильно расстроенным заключением. Удивительно, я ожидал увидеть панику.

— Здесь нет ничего ужасного, — усмехнулся парень. — Бывало и хуже.

По сравнению с режимом «клетки», распорядок ИВС не казался чем-то примечательным вообще.

— Хорошо, я тогда вас оставлю, мне еще нужно ознакомиться с вашим делом. Имейте ввиду, что без защитника вас допрашивать не имеют права.

— Не забудьте передать отцу мои слова.

— Разумеется.

Зиргрин вернулся в свою камеру, после чего занял ранее выбранную койку и