Рыцари темного леса - Дэвид Геммел

— Зачем уехал Самильданах? — спросил Мананнан на четвертый день своего пребывания здесь.

— Чтобы помочь вашим несчастным соотечественникам, номадам, — ответил Павлус. — Он открыл им врата, чтобы они могли обосноваться на нашей земле.

— Вы совершаете доброе дело.

— Это не просто доброта, Мананнан. Последние тридцать лет мы страдаем от страшного мора, и у нас почти не осталось людей для обработки земли и удовлетворения наших нужд. Стране нужна новая кровь. Теперь на севере поселилось уже около двух тысяч номадов. Когда Самильданах вернется, ты сможешь посетить города, которые они там строят.

На пятый день Мананнану стало не по себе. Он чувствовал себя сильным, как лев, но его снедала тревога. Он поделился этим с Павлусом. И тот с улыбкой похлопал его по плечу.

— Не надо бояться, это амбрия. Она переделывает твое тело изнутри. Придавая ему неведомую доселе силу. Заодно она и тебя делает более чувствительным к собственному телу. Тебе нужна женщина.

— Я дал обет целомудрия.

— В самом деле? Но зачем? Мужчине всегда нужна женщина, поверь мне.

В ту ночь Павлус послал к нему Драйо, божественно прекрасную, живую, остроумную и чарующую. Они вместе осушили кувшин амбрии и предавались любви всю ночь. Павлус оказался прав. Беспокойство Мананнана прошло, и он почувствовал себя единым с этим новым миром. После Драйи его посещали Сенлис, Марин и другие, чьи имена он позабыл.

Наслаждение, которое он получал от такой жизни, было почти не по силам ему.

Город Вир в представлении Мананнана очень походил на рай. Здесь присутствовало все, кроме всемогущего бога, и это, по правде сказать, делало Вир даже лучше рая. Здесь не было судей, и все законы заменяла радость жизни.

Мананнан знакомился с вирской поэзией, скульптурой и живописью, наслаждался женскими прелестями и чувствовал себя хорошо, как никогда.

Когда приедет Самильданах, они вместе помогут Оллатаиру навести порядок в Габале, а потом вернутся сюда — к восторгам райской жизни.

На шестнадцатый вечер Маннанан уснул с мечтами об этом. Однако среди ночи проснулся от холода, весь дрожа, и нашел кувшин с амбрией пустым. Выбранившись, он встал. Ложась спать, он был уверен, что кувшин наполовину полон — но ничего, Павлус даст ему другой. В этот миг он увидел на стуле у окна чью-то фигуру. Ее лицо скрывалось в тени.

— Кто ты? — спросил он. — Впрочем, не важно. Сейчас я выпью, и мы поговорим.

— Ты не можешь говорить, пока не выпьешь? — глубоким грудным голосом отозвалась женщина. В памяти Мананнана шевельнулось что-то, но тут же и пропало, словно утренний туман.

— Конечно, могу. Просто мне холодно, — он двинулся к двери.

— Так накинь на себя одеяло. Ты очень глупо выглядишь, стоя голый с кувшином в руках.

— Кто ты?

— Я твой друг, Мананнан. Единственный, который есть у тебя тут.

— Вздор. Здесь я завел больше друзей, чем было у меня за всю жизнь.

— Сядь и поговори со мной.

— Мне надо выпить.

— Выпей воды.

— Не хочу, — отрезал он.

— Еще бы, тебе нужна амбрия, нектар богов. Неужели я пришла слишком поздно?

— Ты говоришь загадками, женщина. Я не желаю их разгадывать и не звал тебя сюда.

— Верно, не звал. Да я и сама не хотела оказаться в этом проклятом городе, но жизнь играет с нами странные шутки. Ты рыцарь Габалы, и в прошлом эти слова немало значили. Лишь самые сильные и благородные из мужей могли удостоиться серебряных доспехов. Ты сильный человек, Мананнан?

— Никогда еще не был сильнее.

— Тогда я дам тебе задачу — трудную задачу. Посиди здесь со мной до рассвета и не выходи из комнаты, пока солнце не встанет. По силам ли это тебе, рыцарь?

— Смешной вопрос. Конечно, по силам. Только я не желаю играть в эту игру. Оставь меня в покое.

— Зов амбрии слишком силен, не так ли? Я знаю. Я сама не могу ему противиться. Но я уже упустила время, и меня никто не предупреждал о ее гибельных свойствах.

Мананнан отшвырнул кувшин в сторону.

— Будь ты проклята, женщина. Перестанешь ты молоть языком или нет? — Грубо схватив незнакомку, он поставил ее на ноги, и лунный свет упал на ее лицо. Рыцарь отпрянул, как от удара. — О боги! Морриган?

— Я рада, что ты меня еще помнишь.

— Как ты попала сюда?

— Самильданах меня привез, через десять дней после того, как вы… они… прошли в черные врата. Он приехал ночью, заключил меня в объятия и сказал, что любит и покажет мне рай. Вместо этого мы явились сюда, — с горьким смехом завершила она.

— Ты говоришь так… будто это дурное место.

— Твое удивление понятно. Здесь все так учтивы и так хорошо с тобой обращаются. Но тебя постигло страшное зло, Мананнан.

— Неправда. Я полон сил и счастлив. Что в этом страшного?

— Скажи мне, зачем ты приехал сюда?

— Чтобы найти Самильданаха.

— И вернуть его домой?

— Да.

— И сразиться со злом, которое творит в стране король и его красные рыцари?

— Да.

Морриган села и некоторое время молча смотрела на освещенный луной сад, а потом сказала:

— Красными рыцарями командует Самильданах. Это и есть твои друзья, дорогой мой, это и есть рыцари Габалы.

— Я не верю тебе. Павлус говорит, что они помогают номадам на севере.

— Да. Так оно и было… раньше. Но ты не все знаешь, Мананнан. Номады приходят сюда тысячами, но не для того, чтобы обрабатывать землю. Они — это амбрия… пища для вириан. Вот мы кто такие: пожиратели душ. В этом наше бессмертие, Мананнан. Мы высасываем жизнь из других людей. Вот напиток, которого ты жаждешь — ступай же за ним.

— Ты лжешь, не может этого быть.

— Прошу тебя, попытайся вспомнить, каким ты был, когда приехал сюда. Вспомни, о чем ты мечтал, чем дорожил. Вспомни, какой была я. Тебя погубили так же, как погубили Самильданаха и других благородных мужей, которые сделались теперь ловцами человеческих душ для Павлуса и Вира. Посмотри на меня, Мананнан!

Резким движением она поднялась, схватила его за плечи и оскалила зубы.

У него на глазах ее резцы удлинились, превратившись в острые, полые клыки. Он оттолкнул ее.

— Видишь теперь? — вскричала она.

— Прочь! Ты не Морриган, ты демон в ее обличье. Прочь отсюда!

— Время упущено и для тебя, Мананнан, — прошептала она и пошла к двери. — Мне очень жаль.

— Погоди! Останься. — Мананнан вспотел, и его поташнивало. Он сел на подоконник и стал вдыхать в себя ароматный воздух. Морриган с порога вернулась в комнату.

— Я тебе не верю, — сказал он, — но готов выслушать тебя. Я принимаю твой вызов и просижу здесь всю ночь.

Она кивнула и села к нему лицом — бледная, с серебряными нитями в золотых волосах, с большими, темными, слегка раскосыми глазами. Он хорошо помнил эти глаза — они остались прежними.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});