Мистеры миллиарды - Валентин Зорин

Вопрос об индивидуальных качествах политика по имени Эдвард Кеннеди — это не частный вопрос — не вопрос, который касается только этого деятеля. Речь идет о проблеме, которая в предстоящие годы может представить и общественный интерес. До происшедшей летом 1969 года автомобильной катастрофы, когда машина, за рулем которой находился сенатор, свалилась с моста в реку, в результате чего погибла молодая женщина — бывший секретарь его покойного брата Роберта, — восхождение младшего из братьев Кеннеди на американский политический Олимп было беспрецедентно стремительным.

Случай на мосту спутал многие карты. Думается, в этом деле далеко еще не все ясно. Многое выглядит очень странно. Ну хотя бы то, что все случилось как раз в тот момент, когда в этом так нуждались политические противники Эдварда Кеннеди — люди могущественные, влиятельные, борющиеся с этим семейством не на жизнь, а на смерть уже многие годы.

Или взять пропагандистскую свистопляску, которая была поднята вокруг случая на мосту! Очевидные усилия всячески раздуть это дело, представить сенатора в крайне невыгодном для него свете, нагнетая атмосферу, не могут, думается, быть отнесены только на счет свойственной американской прессе манеры поспекулировать на сенсации. Во всем этом проглядывают элементы планомерной кампании, рассчитанной на полную дискредитацию в глазах избирателей опасного конкурента.

Я пытался, находясь в Америке, выяснить у людей знающих и опытных, было ли в случае на мосту нечто такое, что действительно могло бы бросить серьезную тень на репутацию Эдварда Кеннеди.

— Что вы! — услышал я в ответ. — Если бы у врагов Кеннеди была хоть какая-нибудь серьезная зацепка, разве выпустили бы они его из угла ринга без нокаута? Ничего серьезного нет. В противном случае на сцене уже не было бы самого Кеннеди.

Но, так или иначе, политический корабль Кеннеди получил пробоину.

Знающие люди утверждают, что это обстоятельство заставило с облегчением вздохнуть политиков, группирующихся вокруг Никсона. В окружении президента до недавнего времени, собственно, и не скрывали, что самым своим опасным соперником 37-й хозяин Белого дома считал Эдварда Кеннеди. Он слишком хорошо помнит поражение, которое нанес ему в 1960 году старший брат, чтобы недооценивать младшего.

Выдвижение Эдварда Кеннеди на пост одного из руководителей демократической партии выходит за пределы личных амбиций и планов младшего из братьев Кеннеди. Эти амбиции и планы — лишь одна сторона дела. Другая заключается в том, что демократическая партия, отброшенная в 1968 году в оппозицию и мечтающая о возвращении к власти в 1972 году и в 1976 году, нуждается в Эдварде Кеннеди не меньше, а может быть, и больше, чем он нуждается в партии.

Журнал «Ньюсуик» писал по этому поводу так: «Молодой Кеннеди катапультировался от самой нижней и самой задней скамьи сената в ряды его руководителей и сделался выразителем идей демократической партии в последней оставшейся у нее цитадели... Подобная смелость полуоперившегося 36-летнего сенатора показалась некоторым чуть ли не дерзостью, однако за отсутствием другого выхода многие демократы восприняли появление Эдварда на авансцене как третье пришествие».

Журнал не раскрывает скобок и не разъясняет, почему «отсутствует другой выход» и почему партийные лидеры говорят о «третьем пришествии». Но сама библейская терминология показывает, что боссы партии ожидали от третьего Кеннеди, чуда.

При этом следует иметь в виду, что внутри партии Эдварду противостояли силы весьма влиятельные. Здесь и партийные лидеры, рассматривающие его как невесть откуда взявшегося соперника. Вряд ли Губерту Хэмфри или Эдмунду Макси так уж хочется уступать свои места и отказываться от своих честолюбивых замыслов в пользу еще одного Кеннеди. Но более важным является оппозиция со стороны тех же самых групп, которые испытывали смертельную вражду к двум старшим братьям Эдварда Кеннеди.

В частности, со смертью Джона и Роберта Кеннеди не утихла глухая, но яростная вражда между Линдоном Джонсоном и семейством Кеннеди. Свою ненависть Джонсон перенес и на младшего брата. Характерный эпизод в этой связи рассказали информированные американские обозреватели Пирсон и Андерсен. Говоря о взаимоотношениях между Линдоном Джонсоном и Губертом Хэмфри после того, как Джонсон удалился из Белого дома на свое техасское ранчо, они передали содержание беседы, состоявшейся между Джонсоном и Хэмфри вскоре после выборов. «Бывший президент дал конфиденциальное заверение в том, что он признает Хэмфри бесспорным и единственным лидером партии и не станет вмешиваться в его действия. Но лишь в том случае, если тот выполнит одно джонсоновское условие. «Вы босс. Вы можете руководить партией, — заявил Джонсон своему бывшему вице-президенту, — но только если вы не собираетесь отдать ее на откуп этим Кеннеди».

«Случай на мосту» стал не только личной политической драмой последнего из братьев Кеннеди, но и серьезной неприятностью для руководства демократической партии, существенно спутал все карты, затруднил ведение будущих политических сражений, планы которых были уже намечены.

В нынешних затруднениях руководства демократов беды Кеннеди, безусловно, в предстоящий период скажутся на внутриполитической ситуации в США достаточно ощутимо.

Каким образом? Мнения на сей счет в настоящее время расходятся весьма существенно. Иные склонны утверждать, что с политической карьерой Эдварда покончено и максимум, на что он может рассчитывать, — это сохранить сенаторский пост. Главную ставку сторонники такой точки зрения делают на популярного сенатора Эдмунда Маски.

Другие же считают, что речь идет лишь об эпизоде, о хотя и неприятном в трудном политическом восхождении третьего из числа политиков с фамилией Кеннеди временном срыве. Дескать, такие факторы, как громкое имя, огромные деньги и личные данные Эдварда Кеннеди, через некоторое время перевесят издержки, связанные для него с трагическим эпизодом, и он продолжит свое восхождение по лестнице, ведущей к Белому дому.

Судя по всему, и политические соперники сенатора не склонны пока сбрасывать его со счетов и полагать, что он из лидеров уже перешел в число аутсайдеров. Какой уж там аутсайдер, когда Эдвард Кеннеди продолжает числиться в списке наиболее популярных людей в стране.

О забавном и весьма показательном, а потому привлекшем к себе внимание эпизоде рассказал журнал «Тайм». К кассам нью-йоркского Пенсильванского вокзала подошла группа людей. Один из них обратился к кассиру с просьбой продать два билета на отходящий поезд. «Билетов нет», — услышал он в ответ. «Но я сенатор Чарльз Перси». — «Это ваше личное дело». Так нелюбезно был встречен один из наиболее многообещающих деятелей сената, которого рассматривают как возможного кандидата в президенты от республиканской партии.

Вслед за ним к окошку кассы подошел лидер демократической партии в сенате — Майк Мэнсфилд. Представившись, он тоже попросил билет. «Я уже сказал, что билетов нет, — отрезал кассир, — а на то, кто вы такой, мистер, мне наплевать». И тогда сенаторы решили пойти с козыря. К окошку кассира приблизился Эдвард Кеннеди. Едва он успел произнести фразу: «Я сенатор Кеннеди, и мне хотелось бы...», как обстановка у кассы изменилась кардинальным образом. Кассир заулыбался и выдал билеты не только сенатору и его жене, но и всей компании. Рассказывая об этом случае, обозреватель М. Чешир констатирует: «Это лишний раз доказывает, что имя Кеннеди помогает вам попасть почти всегда туда, куда вам хочется».

Размышляя об этом эпизоде, я не только с удовлетворением отмечаю, что отменная вежливость кассиров явление, так сказать, международное и мы с вами, дорогой читатель, не являемся в данном случае исключением, но думаю также и о том, что не случайно этот, казалось бы, пустяковый эпизод обошел страницы всей американской прессы.

Вряд ли было бы правильным полагать, что Кеннеди нокаутирован в первых раундах и уйдет с ринга, не будучи в состоянии продолжать бой. Слишком цепки, упрямы в достижении своих целей представители «клана Кеннеди». Их легче застрелить, нежели живыми отправить за канаты. А если к этому прибавить и денежный, и политический капитал, которым располагает младший из братьев Кеннеди, то станет ясно, что он еще своего последнего слова далеко не сказал.

* * *

Таков этот клан, семья, прочно обосновавшаяся в списках богатейших в Америке, группа людей, играющих большую роль не только в экономике, но и в политике главной страны современного капитализма, уже давшая человека, управлявшего рычагами государственной машины, и, несмотря на удары и потери, продолжающая снова на это претендовать.

Соединение обширных и многолетних связей в американском «высшем обществе», образованности, опыта ряда поколений, если хотите, утонченности аристократического рода Фитцджеральдов с бурной энергией, нахрапом, чисто ирландским упорством, неуемным честолюбием и холодным расчетом проложившего себе дорогу локтями кабатчика Кеннеди дало сплав неожиданный, жизнестойкий.