Касание Воды (СИ) - Липарк Михаил

— Я загнал свою лошадь, чтобы не допустить этого исхода, но все равно опоздал, — заканчивал свой рассказ конунг. — Да, я мог погибнуть вместе с Эстарадой, но тогда бы и память о ней навсегда исчезла. А пока я жив, жива и твоя мать.

Ноэми задумалась и спустя некоторое время спросила:

— А я? Не подумай, что мне действительно есть дело до отцовской любви, но все же мне интересно, почему отец может оставить родную дочь?

— Так было безопасно. Защитники из Инквизиции искали дитя конунга и чародейки, и ты была их последней целью на севере до того, как в Холденфелле будет покончено с магией раз и навсегда. Я долго прятал тебя, поручив своему верному другу охранять наследницу своего рода. Но и там паладины отыскали бедную девочку. Когда я узнал, что Йарок мертв и что тебя не нашли в хижине, я решил, что руки защитников все-таки добились своей цели. Ты была мертва для меня до сегодняшнего дня, Ноэми. Я не мог гоняться за призраком.

Ноэми подошла к окну. С высоты башни открывался великолепный вид на город, за его пределы и на внутренний двор.

— На том столбе сожгли мать?

— Это он.

— Тогда мне не нужно объяснять, какая участь ждет и меня в конце.

— Я не допущу этого, — изменившимся тоном настоящего северного воина отрезал конунг.

Ноэми не ответила, она глядела, как волны Рваного Моря облизывают берег суши.

— Так что же привело тебя на север, если не наследство? — вдруг вернулся в разговор Искрад, отпустив печальные мысли об Эстараде.

— Мне поведал всю правду тот, кто нашел меня совсем маленькой в Туурине. Но когда я отправлялась сюда, то я еще не решила, хочу ли увидеть тебя. Меня торопили другие дела, не спрашивая моего личного мнения. Чтобы рассказать всю историю, понадобится больше времени, чем я располагаю, однако сразу к сути. Тебе известно, с какой жестокостью травят магов по всей Неймерии?

— Перед тобой самый главный свидетель этой травли. Если ты ищешь союзника в борьбе против Инквизиции, то ты не найдешь никого лучше того, кто из-за Ордена Защитников потерял всю свою семью. Что ты задумала?

— Дать отпор Дордонии и Ордену Защитников раз и навсегда… — Она обернулась к нему, и солнце ярко осветило ее лицо. — Или умереть.

Лицо конунга, покрытое седыми бровями и бородой, неприятно скривилось.

— Ты хочешь войны?

— Нет. Я уже на ней.

— Наследуй Холденфелл, и вся армия севера будет твоей.

— Я не командующий. Но я прошу тебя быть союзником в той войне, в которой я участвую в качестве воина. Я прошу дать людей, способных биться, но не идти на открытый конфликт с югом.

— Защитники и вся армия Дордонии — сильные противники, — задумался Искрад Терпеливый. — Оставшимся на Неймерии магам не выстоять против них даже с моей помощью.

— Мы попробуем. А если нет, то, по крайней мере, я не умру, как моя мать. — Ее взгляд вновь упал на почерневший столб.

Конунг в задумчивости потер подбородок в гуще седых волос.

— Холденфелл встанет за магов, — решительно произнес он. — Они отняли у меня жену, я не позволю им отнять дочь.

Глава 10

Дом Войны. Место, в котором уже многие века собирался Совет Тринадцати и решал важнейшие вопросы, связанные с будущим страны. Не важно, мела метель, запорошившая все дороги к нему снаружи, или стояла жара, которая заставляла старейшин, изнемогая в душном зале, совместно, единым голосованием идти по тому, а не иному политическому пути.

Совет Тринадцати создал Ирион Лакхорт — первый король самопровозглашенного королевства Дордония, поднявший восстание и свергнувший издавна правящих на этой земле вассалов Творса Холдов. Ирион Лакхорт всегда считал систему управления единым королем субъективной и неспособной на принятие множества верных решений, а более того, главной преградой на пути к развитию государства. Именно поэтому, создав тайное сообщество на улицах Дастгарда, в котором уже тогда он назначил представителей каждого квартала своими советниками, и добившись поддержки простого народа, он взял Шаарвиль бок о бок с обычными крестьянами, бедняками и некоторыми затаившими какую-нибудь обиду на короля господами. Восставшие подданные прежнего правителя перерезали всю королевскую семью, за исключением тех ее членов, которые сумели укрыться от глаз узурпатора и не претендовали на возвращение трона.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Взойдя на престол, Лакхорт сдержал свое обещание и посадил рядом с собой еще двенадцать бедных, но неглупых представителей кварталов, которые помогли ему короноваться, и назвал их старейшинами и хранителями, что, по сути, означало одно и то же — задачей представителей каждого из кварталов было отстаивать интересы своей касты на совете, будь то каста купцов, медведей или ремесленников.

Подписав особый документ, который для всех дордонийцев отныне являлся священным, он навсегда застолбил правление южным королевством именно таким образом и жестоко карал тех, кто смел усомниться в правильности избранного пути, чтобы отбить у остальных желание не доверять чутью действующего короля. Согласно этому указу, правитель Дордонии был ограничен во власти принимать государственно важные решения самостоятельно, за исключением некоторых пунктов, указанных в этом же документе.

До правления Ириона Лакхорта Дордония славилась своими ленивыми подданными и плодородной землей, способной прокормить каждого лентяя, однако после прихода нового короля она стала расцветать и развиваться с такой силой, что не только догнала остальные королевства в развитии, но и в некотором плане обогнала их. Правители Холденфелла, Туурина и Творса видели прогресс, но не желали терять своей власти, поэтому, лишь отдаленно уподобляясь дордонийскому правителю, обзавелись парочкой советников, чтобы удостоверить свой народ в том, что и они ведут свои страны по пути развития и прогресса.

Совет Тринадцати истинно правил в Дордонии. Так было всегда с тех пор, несмотря на спесивость, наглость и самодостаточность потомков Лакхорта. Священный указ, висевший на стене Дома Войны, развеивал любые сомнения и закрывал рот несогласным.

Лоринг Светоносный, хранитель Церемониального квартала, и сейчас вглядывался в пергамент, молясь Великой Касандре за светлое будущее Дордонии, и вспоминал всю изученную им когда-то историю становления Совета Тринадцати. От воспоминаний у него перехватывало дыхание, а перед глазами мелькали картинки из прошлого, словно он сам переживал это становление.

— Господин Тиин. Как обстоят дела в Купеческом квартале? — оборачиваясь к остальным хранителям, вдруг заговорил он. — Касандра милостива к вам и вашим братьям?

Господин Тиин от неожиданного вопроса покрылся пунцовой краской, чем ввел всех остальных членов совета в замешательство.

— Все хорошо, Ваша Милость. Мы блюдем закон и земной, и божий. — Господин Тиин схватил кувшин и дрожащими руками принялся наливать в свой бокал воду.

— Нам предстоит принимать решения после вестей не самых добрых, но Касандра хранит короля и его разум. По этому поводу вы можете не беспокоиться, — ответил старейшина Церемониального квартала, заметив, что и остальные присутствующие испытывают некоторое волнение.

— Напротив, — заговорил хранитель Дармин, — считаю, нам в первую очередь стоит беспокоиться. Последний раз после таких вестей Медвежий квартал почти сравнялся с землей. А отец господина Орегха был бесславно казнен собственным сыном.

— Не смейте повторять таких вещей при мальчике, господин Дармин. Санли Орегх хоть справедливый и честный юноша, но, боюсь, вспыльчивый в силу своего же возраста. — Лоринг Светоносный сел на свое привычное место и сцепил руки, положив их на стол перед собой.

— Он не вернется из Творса, — немногословный обычно монах заговорил. — Король думает, что Санли Орегх верен ему, но Санли Орегх верен только закону. А закон сейчас в Дордонии такой, который если еще и жив, то уже не показывается на глаза. Наша миссия как одного из древнейших советов в мире помочь Его Величеству принять верные решения, не позволив стране продолжать падение в бездну.