Любить всем сердцем (ЛП) - Солсбери Дж. Б.

У меня внутри все переворачивается при мысли о том, что Джесси продолжает жить без меня.

— Я ухожу. Увидимся вечером.

— Подожди. — Брови Эшли сошлись на переносице. — Ты упускаешь возможность выследить своего знаменитого бывшего бойфренда?

Я открываю дверь и выхожу, бросив свой ответ через плечо.

— Да.

Когда я иду по улице Бена к его дому, я вижу микроавтобус на подъездной дорожке и отсутствие «Лексуса» Джесси бросается в глаза. Приступ боли в груди длится ровно столько, сколько нужно, чтобы напомнить себе, что именно этого я и хотела.

Не он порвал со мной, а я с ним.

Стучу дважды, прежде чем войти в дом Бена, и знакомый запах кофе и сладких хлопьев окутывает меня одеялом комфорта.

— Бетани! — Эллиот подбегает ко мне и обнимает за бедра. — Папа водил меня в аквариум и к маме!

Бен грустно улыбается мне из-за кухонного стола.

Я поглаживаю ее по голове и обнимаю в ответ.

— Звучит весело.

Она поднимает голову и смотрит на меня.

— Мне нужно было выбрать цветы для мамы, и я выбрала фиолетовые, потому что папа сказал, что это ее любимый цвет.

Бен никогда не говорил о Мэгги с Эллиот, да и вообще ни с кем. Эллиот никогда не знала свою маму, поэтому никогда много не спрашивала, и думаю, что Бен держал ее подальше от могилы Мэгги, чтобы избежать вопросов, которые могли бы всколыхнуть ее память и печаль, которая приходит с ними. Откуда такая внезапная перемена?

— Как тебе Лос-Анджелес? — спрашивает пастор.

Эллиот возвращается на свое место перед телевизором, и я присоединяюсь к нему за столом.

— Это было... как открыть глаза… очень поучительно.

Он хмурится.

— Мне очень жаль это слышать.

Я пожимаю плечами.

— Рано или поздно это должно было случиться, и к твоему сведению, твой брат не сделал ничего плохого. — По крайней мере, не намеренно. — Ночь в Лос-Анджелесе помогла мне увидеть себя со стороны.

Эта информация, кажется, удивляет его.

— Я так понимаю, ты ничего о нем не слышал? — Черт бы побрал эту надежду в моем голосе.

Он отрицательно качает головой.

— Дэйв позвонил и сказал, что Джесси останется еще на несколько дней. Понятия не имею почему, но он заверил меня, что у него все хорошо, брат не пьет и все такое.

— Это хорошо. — Я смотрю в конец коридора. Странно сознавать, что он не сидит за той дверью и не работает над музыкой. Что Джесси не выйдет во всей своей татуированной рок-н-ролльной славе полубога, чтобы подразнить меня или разозлить. Мой желудок превратился в месиво нервных узлов без всякой на то причины.

Да, это похоже на любовь. Я внутренне стону от своего идиотизма. Нельзя винить девушку за то, что она увлеклась идеей заслужить любовь великого Джесси Ли.

— Бетани, мне неприятно видеть тебя такой подавленной.

— Я и не подозревала, что так заметно. — Хихикаю, хотя это и не смешно.

Бен скрещивает руки на столе.

— Не кори себя за это. Джесси ничего не знает о том, что значит любить кого-то, потому что ему никогда этого не показывали. Наши родители были…

— Я знаю, он мне рассказал.

— Значит, ты должна понять, почему Джесайя путает любовь с эмоциями.

Я непонимающе моргаю.

— Любовь — это и есть эмоция, не так ли?

— Наверное, это самое большое заблуждение. Любовь — это выбор. Это обязательство, которое вы даете другому человеку, которое говорит, что вы всегда будете ставить его счастье выше своего собственного... в богатстве и бедности, в болезни и в здравии, через все испытания, которые приносит жизнь. — Он хмурится, глядя мимо меня на фотографию Мэгги. — Пока смерть не разлучит вас.

Волна печали захлестывает меня, и я подавляю желание разрыдаться.

— Вау, наверное, я никогда об этом так не думала. — Я бы никогда не поставила Уайта выше себя, и он, конечно же, не считал мои чувства выше своих собственных. Это была не любовь. — Любой может сказать «я люблю тебя».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Конечно. Это всего лишь слова.

— Честно говоря, пастор Лэнгли, надеюсь, что никогда больше не услышу этих слов. Но надеюсь, что когда-нибудь почувствую это. — Мой взгляд устремляется к фотографии Мэгги, которой здесь раньше не было. — Я хочу иметь то, что было у вас.

Он проследил за моим взглядом к фотографии своей жены.

— Знаешь, ты мог бы тоже снова это почувствовать.

Бен отрицательно качает головой.

— Я так не думаю.

— Не теряй надежды.

— И ты тоже. — Он встает и относит пустую кружку в раковину. — Мне пора идти.

— Хорошего дня.

Мой разговор с Беном должен был бы заставить меня чувствовать себя лучше, но это не так. Я думала, что Джесси был единственным, кто запутался в том, что значит по-настоящему любить другого человека. Оказывается, в этом он не одинок.

ДЖЕССИ

— Ты выглядишь как собачье дерьмо, — говорит Райдер с другого конца дивана в студии.

Я смотрю на него и замечаю его бледную кожу и темные круги под глазами.

— А ты как обдолбаный Билли Айдол через двадцать лет после своего расцвета.

После того, как Бетани ушла, мы с Райдером избавились от гнева с помощью музыки и записали одни из лучших вещей в моей карьере. Музыка позволила нам похоронить топор войны. Он действительно лучший барабанщик, чем Нейт.

Откидываю голову назад и закрываю глаза. Я так чертовски устал. Не знаю, как долго мы здесь пробыли, но с учетом короткого дневного сна, прямо здесь на диване, я бы сказал, что спал не более шести часов в общей сложности.

Итан и Крис уехали пару часов назад, их партии закончились. Райдер настоял на том, чтобы остаться даже после того, как его партии были записаны. Я уважаю это.

— Изможденным я делаю свою лучшую работу, — говорит Райдер борясь со сном. — Мы смонтировали несколько охренительных треков.

— Барабанное соло в «Двойной жизни» меня просто ошеломило. Где, черт возьми, ты научился так играть?

Он зевает.

— Самоучка.

Я моргаю, в шоке уставившись на него сквозь тяжелые веки.

— Серьезно?

Райдер пожимает плечами.

— Какой сегодня день?

— Понятия не имею.

Тянусь за телефоном и вспоминаю, что он сдох где-то во время моего второго сна. Можно было бы попросить Дэйва зарядить его, но я подумал, что лучше все как есть — меньше отвлечений. И под отвлечением я подразумеваю, что не проверяю его каждые десять секунд, чтобы узнать, пришло ли сообщение от Бетани.

Она вернулась домой, живет своей обычной жизнью, заставляя людей улыбаться своей заразительной энергией и отвратительным пением. Мне неприятно это признавать, но я бы все отдал, чтобы услышать этот голос сейчас.

— Джентльмены, думаю, вам пора отправляться по домам, пока мы смешиваем то, что есть, — говорит Дэйв.

Мой менеджер выглядит измученным, но в его глазах светятся долларовые знаки.

Райдер встает с дивана.

— Я проведу в отеле еще день или два, собираюсь выспаться, прежде чем вернуться в Вегас.

— Отлично. — Дэйв смотрит на часы. — Почему бы вам обоим не поспать? Уже почти полдень. У нас достаточно времени, чтобы попасть в пятничный выпуск новостей, пока ты еще в городе.

— Я возвращаюсь в Финикс. — Я отталкиваюсь от дивана, чтобы встать. — Посплю в самолете.

— Нет. — В голосе Дэйва слышится возбуждение. — Мне нужно, чтобы вы с Райдером встретились со мной в «Спаго». Ровно в восемь вечера.

— «Спаго»? — Я удивленно отшатываюсь. — Это место кишит папарацци.

Глаза Дэйва буквально сверкают.

— Именно. Мне нужно сделать телефонный звонок. — Он исчезает в коридоре.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Потрясающе, приготовься к тому, что тебя скормят акулам. — Я стону и тру глаза. У меня в голове каша, и впервые за долгое время пить и принимать наркотики — это последнее, чего я хочу. Я хочу спать. Сон и Бетани.

— Могу я задать тебе личный вопрос?

Приоткрываю один глаз.