Наследница Роксоланы - Эмине Хелваджи

Но ведь Джанбек в любом случае не должен был оказаться здесь! Поверил ли ему Фондерцу, не поверил ли – зачем в гребной команде сейчас нужен раненый мальчишка, пусть даже ранен он куда слабее, чем опасается Айше?

Разве только…

– А… А ты кого высматривала? – с запозданием как-то неверяще и даже опасливо поинтересовалась Айше.

Командир азапов торопливо прошел с кормы на нос, и девушкам, оказавшимся у него на пути, пришлось еще торопливее шагнуть в сторону друг от друга. В результате вопрос Айше остался без ответа – к большому облегчению Джанбал.

Барон Фондерцу поднялся по кормовому трапу – как обычно, один и все с тем же дурацким, давно уже только смех вызывающим мечом на поясе. Впрочем, смех смехом, а проверили его с тем же вниманием, как и в предшествующие дни, так что Бал и Айше имели сомнительное удовольствие очередной раз наблюдать ритуал осмотра ножен, пустых, как кошель нищего.

Место пленников было на носу, и рыцарь послушания опять же, как вчера и позавчера, оказался вынужден идти через всю галеру вслед за сопровождавшим его азапом. Шел и негромко молился себе под нос.

Да уж, глупец, тебе есть из-за чего просить Всевышнего о милости. Куда отправится сегодня твоя душа – это воистину дело Аллаха: может быть, он, в безграничной снисходительности своей, и правда принимает молитвы на латыни тоже, не только на языке Пророка. А вот телу твоему суждено отправиться за борт сразу после того, как Каторжный Паша заполучит в свои руки серебро.

И дай-то Аллах, чтобы только твоему…

От посредника не требовалось отступать столь торопливо и столь далеко в сторону, как от пиратского агасы, поэтому Джанбал едва посторонилась, открыто демонстрируя презрение. Но рыцарь послушания прошел мимо нее, как мимо пустого места, даже взгляда не скосив. Только на миг чуть возвысил голос, бормоча слова молитвы.

Что-то в этих словах было не совсем обычное. «Non ducor duco» – это из какой молитвы, собственно? Такие слова что-то неуместно дерзко звучат в обращении к Всевышнему, хоть Аллах его зови, хоть, на отцовский манер, Pan Bog. А «Esto quod es» тут вообще при чем?

Христианским молитвам как таковым отец их с братом не учил. Как-то они с мамой договорились об этом или без слов друг друга поняли: раз уж их дети растут в Блистательной Порте, то быть им правоверными, иначе жизнь совсем уж косо пойдет. Кроме того, отец и сам был не очень-то богомолен, он слишком хорошо умел не плошать, чтобы еще и Panu Bogu докучать просьбами о помощи.

Но читать ведь надо учиться на всех языках, какие знаешь, а близнецов Джан языкам учили серьезно. Из латинских же книг в доме был только молитвенник, так что основные обороты в памяти Джанбал застряли намертво. Вот Аллах свидетель: не было там никакого «Non ducor duco», «не меня ведут – я веду», что вдвойне нелепо звучит в устах человека, покорно следующего за азапом, как теленок за мясником. И вторая из громко прозвучавших фраз – «будь самим собою» – ей тоже ни по одной молитве не запомнилась. Третья – «Et tolle gladius svam cotidie sequatur me», – кажется, в молитвеннике была… только там, прежде чем идти следом, не меч, gladius, требовалось взять, а крест, crucem… Гладиус же – это нечто вроде сабли. Странно, но слова «килич» латынь не знает.

Так.

Сделав знак Айше, Бал мягким шагом двинулась вслед за ним. За тем, кто ведущий, а не ведомый, даже если со стороны кажется, будто это пират ведет его. За тем, кто посоветовал стать самим собой. Или самой собой.

Вот только меча нет. И сабли-килича тоже…

Зато есть кинжал, один на двоих, под паранджой у Айше. И есть Пардино. Ступает за своей хозяйкой след в след. Если бы кто опытным взглядом сейчас окинул обоих, поразился бы одинаковости их кошачьих, хищных движений.

Среди пиратов полным-полно опытных в бою, но никто сейчас не обращает внимания на девушек и зверя.

Могут ли рысь и короткий бебут в девичьих руках, поддерживая друг друга, сотворить нечто равное тому, на что способен латинский gladius?

То ли потому, что Каторжный Паша даже не всех галерных агасы посвятил в свои планы, то ли, наоборот, с самого начала предполагалось, что посредник, прежде чем привезти деньги, захочет еще раз проверить, кого он выкупáет, но пленников к сегодняшней встрече немного подготовили. Они накормлены и хоть как-то одеты: иные в коротких штанах, трое-четверо в набедренном опоясании, но никто не нагишом, как подобало бы галерным гребцам.

Свежих рубцов от надсмотрщичьих плетей на плечах и спинах тоже не видно. Только уже поджившие, несколькодневной давности.

Совсем близко Бал подойти все-таки не рискнула: как раз и обратят внимание, даже если пока никто не проявляет к ним с Айше интереса. Предпочла остановиться позади второй мачты. Оттуда трудно было расслышать, о чем Фондерцу переговорил сначала с пленными, а потом с командиром азапов. Судя по всему, ничего непредвиденного не происходило: в наличии оказались именно те люди, для выкупа которых рыцарь послушания привез серебро, и теперь осталось только договориться о доставке его с шаика на корабль. Но, как видно, этот шаг требовал особого одобрения Всевышнего: рыцарь преклонил колена и вновь принялся молиться. Пленные (сколько их все-таки, десять или больше? Сейчас… Двенадцать…) тоже опустились на колени вокруг, присоединив к его молитве свои голоса.

– Слышишь? – уголком рта прошептала Джанбал.

– Что? – так же беззвучно отозвалась Айше.

– «Nunquam cedere, aut vincere, aut mori»… Тебя что, учили плохо?

– Я забыла почти все, – виновато призналась названная сестра. – Только греческий помню. И арабский, конечно. Славянский тоже, два диалекта…

– А еще внучка султана… – сквозь зубы процедила Бал («Сама такая!» – вдруг не к месту обиделась Айше). – «Ни за что не сдаться, победить или пасть». Слушай дальше, может, хоть часть разберешь. Если нет – за мной следи и делай, как я.

На них по-прежнему никто не обращал внимания. Да и к молящимся внимание упало тоже: пираты откровенно позевывали. Даже ожидание близкой добычи их не согревало. Впрочем, они ведь в основном и не знают о ней. То есть что выкуп должны передать именно сегодня, знают – вот сейчас, он уже на шаике. И что при передаче команду шаика ожидает некий сюрприз, им тоже известно, многим. Но не более.

Капитан «Псоглавца», конечно, безумец, но не дурак ведь.

Азеблер-агасы, знавший все, досадливо переминался с ноги на ногу. Вряд ли его так уж раздражало происходящее (плавучий дворец Каторжного Паши слишком иблисово владение, чтобы тут изображать из себя праведников, а уж капитан его ради особо жирной добычи готов хоть шайтану намаз отслужить), но все же такая молитва неверных на палубе галеры правоверных – явный перебор. Даже если над галерой реет флаг с изображением псоглавца.